— Естественно, — фыркает. — Без его участия ничего бы не вышло!
— Как это? — ахаю. Не понимаю.
Неужели Савелий изначально все знал? Так все было подстроено?..
Все! С самого начала!
— Зачем? Зачем так со мной? Ведь я живой человек! Моя дочка тоже, — не моргая смотрю на нее. Из глаз текут проклятые слезы, но я их больше не сдерживаю.
Стоящая передо мной женщина для меня умерла. Навсегда.
Больше у меня нет матери.
— Потому что ты всего лишь моя дочь. Марионетка! Не больше, — фыркает. — Раз у тебя нет своих мозгов, так я буду думать за тебя. Как видишь, у меня получается отлично!
— А дочка? — Мои глаза огромны от шока. — Моя дочь?
— Больные дети нам не нужны, — отрезает. — Это отбросы, — заявляет презрительно. — Даже животные не выхаживают хилое потомство. В этом плане они гораздо умнее, чем мы, люди.
— Раз так, то тебе самое место в зоопарке! — заявляю категорично. — Ты чудовище, мама. Не подходи никогда больше ко мне! Видеть больше тебя не желаю!
— Ошибаешься, милая, — цедит с леденящей душу улыбкой. — Совсем скоро ты будешь думать совсем иначе!
Она подает кому-то сигнал. Вдруг, словно из ниоткуда, из-за спины моей матери вырастает Савелий, движется прямо на меня.
Я в испуге отпрыгиваю назад, стараюсь захлопнуть дверь, но мой пока еще действующий муж выставляет руку вперед. В ней баллончик. Он его распыляет.
Случайно вдыхаю отравленный воздух и понимаю, что рассудок ведет.
Падаю вперед, наваливаюсь на дверь. Щелчок.
Перед глазами темно. Разум меркнет.
Глава 39. Эля
— Очнитесь! Очнитесь! — слышу сквозь вату в ушах. Пытаюсь пробраться сквозь нее, но у меня ничего не выходит.
Слабость в теле оказывается гораздо сильнее. Я не могу пошевелиться, не могу открыть глаза. Даже разозлиться на себя не могу! И меня это… не бесит.
Пытаюсь пробудить злость, но, кажется, она уснула вечным сном. Ничего не помогает.
Нужно очнуться. Но блин… Как?
Как это сделать?!
— Эля! Открой глаза! — Над моей головой раздается встревоженный голос Максима.
Меня усиленно тормошат, в нос ударяет резкий противный запах. Отмахиваюсь.
— Давай, давай, — приободряет незнакомый голос. Снова тормошат. — Просыпайся!
На лицо падают капли холодной воды, она попадает в нос, и на мгновение перекрывает дыхание. Делаю резкий глубокий вдох через открытый рот, сажусь. С трудом удается разлепить веки.
— Очнулась, — выдыхает кто-то с облегчением. Смотрю на нее. Женщина какая-то, ее я не знаю.
— Где я? — хмурясь, осматриваюсь по сторонам. Сердце тревожно бьется в груди.
С беспокойством всматриваюсь в лица людей, что находятся рядом, нахожу Максима и немного расслабляюсь.
Раз он здесь, то со мной все в порядке. У Савелия и матери ничего не вышло.
Можно выдохнуть.
Вокруг меня знакомая обстановка. Те же обои на стенах, та же верхняя одежда на вешалках, то же зеркало на стене. Правда, оно почему-то разбито.
Значит, я смогла закрыть дверь и не впустила родственников в квартиру. Ура!
Сейчас меня должно охватить облегчение. Но вместо этого окатывает волной леденящего душу ужаса.
— Анечка! — с тревогой кричу.
Пытаюсь подняться, но чьи-то крепкие руки не позволяют этого сделать. Бьюсь в агонии.
— Там моя дочь! Одна! Пустите меня к ней! Немедленно! — вырываюсь. Все мои попытки бесполезны. Я еще слишком слаба.
— Лежи, — спешит успокоить меня Максим. — С ней все в порядке.
— Ты видел ее? — спрашиваю у мужчины, не пряча боли.
— Видел, — заверяет. — Малышка спит. Не переживай.
— Савелия нашли? Мать поймали? — не успокаиваюсь и засыпаю вопросами. Мне нужно знать!
— Поймали, не беспокойся, — кивает.
Выдыхаю, прикрываю глаза. Тяжелый груз падает с плеч, теперь все будет хорошо.
Поймали…
Теперь наступает черед Марка. Он должен довести все до ума.
Миша очень уважительно отзывается о Савельеве и заверил меня, что тот в состоянии решить мой вопрос.
Я вообще не уверена, что кто-то сможет обыграть мою мать. Ведь она столько лет мне лгала! Не представляю, как вообще можно было провернуть подобное с документами и прабабкиным наследством.
Как бы то ни было, Мише я верю. Он еще никогда не обманывал меня.
Жаль, что его рядом нет… Очень хотелось бы его увидеть.
Максим присаживается рядом со мной, берет за руку. Считает.
— Ты сама как? — внимательно всматривается в меня. — Голова не болит?
— Да нет вроде, — отвечаю, прислушавшись к себе. — Немного кружится и слабость дикая. Но это пройдет.
— Конечно, пройдет, — отвечает и продолжает считать. Хмурится, отходит в сторону.
— Можно сесть? — смотрю на сидящую рядом со мной женщину.
Я до сих пор лежу на полу, и мне неудобно. Хочется уже принять нормальное положение, проверить дочку.
В обморок бы только не упасть… Слабость ужасная.
— Пока нет, — с сочувствием мотает головой. Накрывает своей ладонью мое плечо. — Полежи еще немного.
Делать нечего, остаюсь лежать. Никто не знает, что именно было в том баллончике с аэрозолью.
Прислушиваюсь к звукам в квартире, там все спокойно. Дочки не слышно, и это хорошо. Значит, спит.
Можно немного расслабиться.
— Где больной? — В квартиру заходят медработники. Следом за ними, расталкивая всех и вся на своем пути, забегает Миша.
— Эля! — зовет громко, ищет глазами меня. Находит.
Встречаемся взглядами. От бушующих в его глазах эмоций у меня перехватывает дыхание.
Время останавливается. Мир замирает.
Остаются только наши стремящиеся друг к другу сердца. И непомерная любовь, что плещется в наших взглядах.
— Жива, — с неимоверным облегчением произносит на выдохе.
— Со мной все в порядке, — отвечаю ему, пытаясь подняться.
— Лежи. — Меня снова припечатывают к полу. Покоряюсь.
— Я вижу, — беззлобно ухмыляется он. — Ни на секунду оставить нельзя.
— Ужас совсем, — нахожу в себе силы для слабой улыбки.
Он присаживается ко мне, но вместо объятий и ласки мужчина «включает» врача. Принимается сосредоточенно осматривать, искать повреждения.
— Все нормально, — заверяю. Ловлю его встревоженный взгляд. — Честно, — добавляю.
Миша рядом, и мне хорошо. Тревога отступает. Мое состояние тоже удивительным образом нормализуется, слабость начинает проходить.
— Кто вызывал скорую? — еще раз спрашивает мужчина в синей форме. Его настойчивый и громкий голос перебивает всех, кто находится рядом.
— Я! — отзывается Макс. — Для девушки, — показывает на меня.
— Что произошло? — присаживается рядом со мной.
— Мне в лицо распылили какую-то аэрозоль, и я потеряла сознание, — коротко рассказываю, что произошло.
Медики многозначительно переглядываются друг с другом.
— Полиция в курсе, — вмешивается в их гляделки Миша. — Нам нужно будет освидетельствование и заключение нарколога. Необходимо выявить вещество, которое использовалось.
— Это будет сложно, — обращается к нему мужчина в синей форме.
— Сложно, но не невозможно, — парирует Миша. — Все издержки покроем.
Мужчины смотрят друг на друга и молчат. Мой Майоров давит взглядом сотрудника скорой помощи.
— Я кормящая мать, — вмешиваюсь в разговор. — Мне обязательно нужно знать, когда я снова смогу кормить свою дочку.
Мои слова производят неожиданный эффект, и фельдшер тут же смягчается.
— Да, конечно, — соглашается. — Собирайтесь в стационар, — бросает мне равнодушно.
— В стационар? — ахаю. — Но…
Я не могу! У меня дочка одна!
С ней ведь не пустят.
— Я побуду с Анечкой, — тут же успокаивает меня Миша. — С тобой поедет Максим.
— Ты же не сможешь ее накормить, — начинаю нервничать.
— Поверь, это самое малое, о чем тебе сейчас стоит беспокоиться, — произносит с мягкой улыбкой. — С ней все будет в порядке. Не переживай.
— Легко сказать, — вздыхаю.
— Поднимайтесь, — настойчиво говорит сотрудник скорой.
