вяло ковыряясь вилкой в спагетти с рыбой смотрит какой-то боевик по телевизору и кажется, не обращает на нас внимание. Что же с моей девочкой такое происходит? Она на себя непохожа и меня это выводит из равновесия. И еще я нервничаю. Меня карябает какая-то неуловимая мысль. Дорогая клиника, дорогой врач, и вдруг решил даром принять у себя в супер-клинике девочку, потерявшую сознание на улице.
– Дура, я говорю про нежность и любовь, вообще-то. Ну и про фейерверк, который я заложила для романтику.
– Чем дело то кончилось? – перебиваю я фантастические фантазии любимой подруги.
– А, – машет она рукой, – сработала пожарная сигнализация, и нам пришлось эвакуироваться немножко. Там такая оказия вышла… Не важно. Главное все живы здоровы, а в кабинете ремонт можно сделать, ну и мебель купить новую, дверь поменять. Фуфло у него дверь, надо железную. Борис сказал, чтобы я не расстраивалась. Только разнервничался немного, когда я сказала, что приду на новоселье. Представляешь, ни разу не видела, чтобы у мужика с такой скоростью глаз дергался. Как думаешь, есть у меня шанс?
– Тебя он точно не забудет до конца жизни, – сахара маловато, могут не встать меренги. И лимонный сок надо было брать другой фирмы. Этот горчит. А в десерте Павловой не должно присутствовать…
– Ма, а что такое дизоксер…, в общем какая-то там кислота? – прерывает мои размышления о дурацком пироге задумчивый голосок дочери.
– Да дрянь наверняка какая-то. В этих фильмах вечно всякие выдумки показывают, и это поди придумали, – вместо меня отвечает Полька. – Лучше бы погуляла пошла, чем дома тухнуть. Погода супер. Можно лужи мерить, только резиновые сапоги надень. Там мои стоят, в них можно вброд ту лужу возле магаза перейти. Я проверяла. Почти не залилось.
– Поль, что ты несешь? Корюшке плохо было. А ты ее одну на улицу да по лужам. Совсем уже… – я начинаю заводиться, ни с того ни с сего. Название, произнесенное моей дочерью мне знакомо и кажется очень страшным и опасным.
– А чего, во дворе посидит на лавочке. С девчонками пообщается, холку кому-нибудь начистит. Детство же
Кира даже внимания на наш спор не обращает. Водит пальчиком по экрану планшета и задумчиво губку жует. Боже. Как она сейчас похожа на мерзавца, который нашу спокойную жизнь разрушил щелчком пальцев. И исчез, гад такой. Словно и не было его. Ну и хорошо. Все правильно. Он скоро женится. А мы… А нам и так чудесно.
– Да, Поля права, я пойду погуляю, – вдруг встрепенувшись, Кирюшка соскакивает со стула. Личико ее сейчас насупленное и серьезное. – Ма, а папа мой точно со скалы навернулся?
– Упал. А с чего вдруг такой вопрос? – напрягаюсь я. Сердце пропускает сразу серию ударов, и рука дрожит. Точно теперь безе не поднимется. К гадалке не ходи. Эта субстанция чертова очень сильно зависит от душевного состояния кондитера. А оно у меня сейчас ни в красну армию.
– Да нет. Просто спросила. Подумала. Вот был бы он сейчас живой, может ты бы снова за него замуж пошла. И нам бы было вместе хорошо. Он наверное красивый и сильный, да? И он бы нас защитил от всех. И тебе бы не пришлось работать и мотаться с заказами по незнакомым людям.
– Был. Он был сильным. Все остальные твои фантазии на этом и должны заканчиваться. Он умер, – я лепечу, чувствую себя обманщицей и предательницей. Но я же хочу как лучше. Это же благо, если моя малышка не узнает, что не нужна своему биологическому отцу. Что у него скоро будет другая семья. Черт. Ну не рассказывать же маленькой девочке, что это я виновата в том, что она без отца растет, о котором так грезит.
– Ну и ладно, я ж его и не знала. Жалко, – улыбается Кирюшка. – Пойду я и вправду погуляю, что ли. А то вы скучные капец.
Копия. Она его копия. И даже говорит ка он. Это катастрофа.
– Только на телефоне будь, – не знаю, не отпускает меня странная тревога. Сжимает сердце до боли. – И сразу отвечай. Не вздумай отключить звук, как обычно. И шапку не снимай, узнаю уши надеру.
– Ты все только обещаешь, – хихикает доченька, и у меня отлегает все же от души.
Провожаю взглядом мою девочку. Снова берусь за венчик. Хотя белки уже можно выкидывать, не поднимутся. Не встанут как надо.
– Ты думаешь ее этот твой дефлоратор козлячий вырубил, да?
– Зачем интересно? – ну да, сначала думала, что он меня запугать хочет, чтобы я завод переписала. На теперь уж и не знаю. Он исчез и не появлялся с тех пор, как я его видела в последний раз. И скорее всего у меня просто паранойя. И хорошо, что Яров угомонился, потому что попади он мне под горячую руку, пожар в клинике доктора Бори был бы игрой в песочнице, в сравнении с тем, что я бы сделала с этим чертовым мерзавцем.
– Ау, Варя, ты совсем что ли?
– Чего? Поль, прекрати меня уже пугать.
– Вот чего, – сует мне под нос Полька Кирин планшет. Я смотрю на светящийся экран, историю поиска, и мне кажется, что началось землетрясение. И меренгу теперь абсолютно точно можно спускать в унитаз. – Жалко что я этому коновалу только кабинет воспламенила своей неизжитой страстью. Надо было ему еще и руки его золотые чувственные поотрывать. Чего встала то? Погнали.
И мы погнали. Ага. Точнее…
Лавр Яров
– Эти туфли я купила на свадьбу, но теперь они мне разонравились. Настолько, что я их просто ненавижу. Ну уродские же? – тянет Лиска ножку к моей ноге. Идеальную ножку в дорогущей туфле и сетчатом чулочке. – Лавр, ты меня слушаешь вообще? – тянет капризно. Дует губки свои, сука, искусственные, сделанные руками шикарного хирурга. И у меня даже не дрогает ничего – ни в душе, ни в ширинке. Нигде, блядь.
– Конечно, дорогая, – бездумно киваю я. – Туфли тебе не нравятся, торт ты хочешь легкий со сливками и маскарпоне, чтобы на башне стояли фигурки нас с тобой, слепленные настоящим скульптором, и чтобы фату твою несли тройняшки – близняшки лет пяти, потому что они милые. Это все?
– Ты чурбан, Яров. Бездушный хладнокровный ящер. Между прочим первая свадьба бывает только раз в жизни, – капризный голосок Алисы Арсеньевны звучит смешно.
– Первая? – хмыкаю, рассматривая задумчивую мордашку красотки. Она на куклу похожа. Резиновая Зина, мля. – Дорогая, так и вторая то тоже раз в жизни случается. И все
