– Почему вы здесь?
– Потому что я не знаю, чего хочу, – как-то сразу сникнув, сказала мисс Оливер.
Хавьер поднял руку. Зачем? Прикоснуться к ней? Утешить, привлечь к себе?
Оттолкнуть, как это уже было?
Он смотрел на свои растопыренные пальцы и не знал, как поступить. Никогда прежде граф не замечал за собой такой нерешительности в общении с противоположным полом. Но Луиза была не такой, как все. Она была окутана тайной. Загадок в ней было не меньше, чем в том зашифрованном фолианте, повествующем об истории его семьи.
Наконец, Хавьер решился, и его рука легла на нежный изгиб, где шея переходит в плечо. Кожа мисс Оливер была прохладной на ощупь, прохладнее, чем он ожидал, словно огонь добавлял ей цвета, но не давал тепла. Граф чувствовал трепет Луизы.
Мисс Оливер глубоко вздохнула и вся натянулась, как струна.
– Я не этого хочу, – на одном дыхании проговорила она.
Медленно и нежно он провел рукой вверх по шее, повторил линию скулы и развернул Луизу лицом к себе.
Ему самому стало трудно дышать. Воздух в комнате вдруг сделался разреженным и слишком жарким, и рука графа дрожала, грозя выйти из-под контроля.
– Идите со мной, – сказал он. – Сегодня вечером, за омелой. Будьте со мной.
Ее глаза казались бездонными.
– Разумно ли это?
Хавьер опустил руку.
– Не слишком. – Он засмеялся хриплым, лающим смехом. – Но разумнее, чем позволить Локвуду распускать руки.
– О, да. – И вновь эта таинственная улыбка. – Вы и Локвуд. Вечное соперничество.
– Да не соперничество это, – с досадой произнес Хавьер и добавил: – Кроме того, я нахожу ваше общество вполне сносным.
– Сносным, говорите. Как я могу устоять перед столь лестно оформленным предложением. – Луиза снова смотрела в огонь, всем видом давая понять, что тема закрыта. У Хавьера было ощущение, что он запорол все дело, и при этом не мог понять, где именно напортачил.
Слова вертелись у него на языке: сахарные, льстивые, угодливые, которые граф так часто использовал, и с неизменным успехом.
«Вы украсите вечер своей улыбкой».
«Одно ваше присутствие делает меня счастливым».
«Вы так славно играете, моя дорогая, что любой счел бы за счастье стать вашим партнером».
И ни одна из этих заготовок не годилась на этот случай, поскольку все они были пропитаны фальшью.
– Булочка, – произнес граф и крепко зажмурился, ожидая пощечины.
Но Луиза только тихо рассмеялась.
– Вы такой смешной, – сказала она, и Хавьер понял, что опасность миновала, но вместе с ней и шанс на успех. Хрупкий мостик между ними рухнул, и они вновь оказались на разных берегах. Как в самом начале.
Нет, кое-что изменилось. Теперь он знал, каким она его видит: Алексом, а не Хавьером. И это лишало графа свободы маневра. Назад ходу нет. От правды не скроешься.
– Что за книгу вы держите в руках? – спросил он. Вероятно, именно этого вопроса она могла бы ожидать от Алекса, потому что он непременно заметил бы у нее книгу.
Выражение лица мисс Оливер изменилось. Как, если бы она поднесла к губам бокал с превосходным вином в предвкушении терпкого, богатого вкуса, а глотнула – уксус.
Но маска отвращения прожила лишь мгновение. И вновь лицо Луизы сделалось любезно-непроницаемым.
– Мне думается, я нашла кодовое слово для шифра Виженера. Это, – она указала на книжку у себя в руках, – старая, ничем не примечательная книга. Я ее отыскала на полке за теми толстыми книгами, которые мы приняли за гроссбухи.
Хавьер облокотился на каминную полку. Поза была не очень удобной, зато выглядела очень выигрышно: сама элегантная небрежность.
– Что же содержит эта ничем не примечательная книжка? Любимые цитаты?
– Да.
Она протянула ему книгу, но граф лишь взглянул на нее, а в руки не взял, словно боялся запачкаться. Вытянув руку, он бы поменял позу, и эффект от его невербального послания оказался бы несколько смазан. А сейчас Хавьер всем своим видом говорил Луизе: мне все равно, считаете вы меня напитком отменного качества или прокисшим пойлом.
Мисс Оливер несколько долгих секунд смотрела на него, после чего, пожав плечами, вновь прижала книгу к груди. Ее неподвижность, казалось, была третьей участницей того действа, что происходило сейчас в библиотеке. Третьей лишней в их компании: бдительной компаньонкой, которая не допустит вольностей.
– Создается впечатление, – сказала Луиза, – что ваши предки разделяли вашу любовь к Данте. «Чистилище», в частности, цитируется так часто, что, как мне кажется, именно там и следует искать ключ к шифру. Чем, собственно, я и занимаюсь. Следующим этапом будет составление алфавитных таблиц, после чего я и смогу приступить к расшифровке книги.
– «Чистилище», говорите. Вполне подходящий ключ к истории моей семьи, если принять во внимание то, что я знаю о своих родственниках.
Луиза кивнула. Она была сама сдержанность и кротость.
– Весьма обеспеченные господа, титулованные, пользующиеся всеобщим уважением. Такого рода условия жизни нельзя охарактеризовать иначе, как невыносимые. Я восхищаюсь стойкостью и мужеством ваших родных, которые все же не считали, что живут в аду. Всего лишь в чистилище.
Хавьер не совладал с собой.
– Осторожно, булочка. У вас уже отрастает нос и хвост. – Встретив недоумевающий взгляд Луизы, он поспешил объясниться: – Вы на глазах превращаетесь в сварливую мегеру. Ладно, я вас прощаю. Вы просто неудачно пошутили.
– Я шутила? Приношу свои извинения.
– Послушайте. – Хавьер расправил плечи и прижал руки к бокам, чтобы не поддаться желанию пустить их в ход. – Я мало знаю о своих предках, но если они хоть в малой степени походили на то, что сегодня зовется «высшим светом», то чувство благодарности им точно знакомо не было. Все, что им было дано, они воспринимали как должное и злобно завидовали тем, кого судьба вознесла выше их.
Луиза насупилась. Эта колючка его слушала. Хорошо.
– Я никому не даю оценок, – добавил граф. – Я лишь хочу сказать, что среди нас едва ли найдется тот, кто считает, что живет в раю.
К слову, рай у Данте не был таким уж приятным местом. Впрочем, речь о Данте больше не шла.
– Если человеку что-то не нравится в его жизни, ему следует ее изменить, насколько это в его силах, – задумчиво проговорила Луиза, глядя на огонь. Потом опустила взгляд на книгу в руках и теснее прижала к груди, словно хотела защититься ею.
– Может статься, перемены ничего не изменят, – сказал Хавьер.
Может, и так. А может, и нет. Возможно, ему совсем не хочется меняться.
А может, он уже изменился. Совсем чуть-чуть.
Но в чем граф точно был уверен, так это в том, что ему отчаянно хотелось поцеловать Луизу, стиснуть в объятиях, не оставить камня на камне от ее сдержанности. Но он не сделал того, что хотел. Он всего лишь развернул ее лицом к себе. Покуда мисс Оливер стояла неподвижно, словно изваяние, Хавьер не мог к ней прикоснуться, не чувствуя себя при этом извращенцем, ласкающим статую.
