Влад сделал глубокую затяжку и направился в сторону ворот, чтобы, наконец, решить все насущные проблемы, и пока забыть о том, что в мире существуют какие-то дела.
Во дворе, помимо машины Стаси, находилась ещё одна, которую Влад видел впервые в жизни. Быть может, у девушки гости? Что ж, не сидеть же ей и впрямь взаперти, раз уж она осталась одна в огромном доме. Тем лучше, он просто заберёт паспорт из спальни и поедет в агентство.
На первом этаже никого не было, разве что в гостиной на журнальном столике царил полнейший беспорядок, частично переместившийся на пол. Пепельница с дымящимися окурками, пара бокалов с недопитым коньяком, какие-то блюда непонятной кухни, бутылки, пачки сигарет…Хм, а ведь за дом ответственен он и если с недвижимостью случится что-то вроде пожара или чего-то подобного, то весь спрос будет с него. От этих мыслей внутри всё вскипело злостью, но Владислав поспешно загасил её в себе. Придётся поговорить ещё и об этом, чтобы по приезде из Исландии для него не было неприятных сюрпризов.
— Стась, — позвал он негромко, надеясь на то, что девушка ему ответит, но ответом мужчине была лишь тишина.
Влад пожал плечами и направился на второй этаж, бесшумно ступая по массивной лестнице. Откуда-то доносилась приглушённая музыка, очевидно, веселье снизу постепенно перешло на второй этаж. Влад на секунду замер в начале коридора, словно кто-то шепнул ему, что дальше идти не нужно, но мужчина, скинув с себя это странное оцепенение, шагнул вперёд, направляясь в сторону спальни, из-за которой и лилась какая-то смутно знакомая мелодия. Когда он остановился перед дверью, в голове мелькнула дурацкая мысль о том, что нужно постучаться, которую мужчина тут же отбросил, как совершенно неуместную и абсурдную. Однако, какой-то червячок сомнения продолжал точить его изнутри, и…когда он распахнул перед собой дверь и увидел два обнажённых тела, тут же отпрянувших друг от друга, кажется, совершенно не удивился.
Владислав перевёл взгляд с испуганной Стаси на прикрывающего своё достоинство мужчину, а потом снова на Станиславу. Никаких мыслей и чувств не было. Вообще. Разве что лицо мужика показалось Владу смутно знакомым. Он снова перевёл взгляд на парня, узнавая в нём Игоря. Того самого, которого ненавидел всей своей душой все десять лет и к которому сейчас испытал только равнодушие.
Он сделал вид, что задумался, потом направился к стоящему в углу бюро, в верхнем ящике которого и лежал паспорт. И всё это — под молчаливыми взглядами любовников, которые застыли на смятой постели.
Забрав документ и вернувшись к двери, он обернулся и произнёс:
— Знаете, есть такой анекдот. Кто такой идеальный муж? Идеальный муж — это тот, кто, застав жену с любовником, спокойно говорит: «Ну, ладно, вы тут заканчивайте, а я пойду кофе приготовлю». А кто такой идеальный любовник? А идеальный любовник тот, кто сможет после этого закончить.
Он невесело рассмеялся, стараясь отбросить все свои желания немедленно сбежать из этого дома, и добавил:
— Кофе готовить я не стану, да и женой ты мне никогда не была. — Он говорил всё это, глядя куда-то в стену, напротив себя, избегая смотреть на обнажённую женщину, которую он так любил, так боготворил…раньше. — Но я жду тебя внизу, после того, как вы тут закончите…
И вышел из спальни.
Что он ощущал сейчас? Обиду? Возможно. Было обидно за то, что его чувства, которые он дарил от всего сердца, были не нужны. Но это была не та обида, что заставляет проснуться ярость, от которой застит разум, и, находясь под влиянием которой, люди идут на отчаянные поступки. Это был лишь слабый след той боли, что он уже испытывал ранее. Её отголосок, что ли, а может, её завершающий этап.
Остальные чувства превратились в пустоту, если всё же допустить, что они были до того момента, когда он распахнул перед собой эту злополучную дверь. Влад грустил, но то была лёгкая грусть, такая бывает, когда отпускаешь что-то дорогое, но то, чему уже нет места в твоей жизни. Разумом понимая, что это конец, и что уже пора окончить это, чтобы двигаться дальше. В такие моменты всё то, что ты видишь впереди, становится по-своему ценным, дорогим, важным. Ты замираешь в предвкушении нового и понимаешь, что именно сейчас, до конца отпустив всё, что было в прошлом, испытав вот эту самую ностальгию и грусть, ты сможешь быть счастлив там. В будущем.
Иначе это будет даже не болезненная, а больная жизнь, где-то между небом и землёй. Когда ты станешь жить с оглядкой на то, что было и тянуть это сожаление в будущее, в котором мог быть счастлив.
Внутри Влада сейчас и жила эта самая лёгкая грусть, которую ему необходимо было прожить и отпустить. Это и была черта, которую они все вместе подвели под прошлой жизнью, чтобы забыть о ней и начать жизнь новую. И сейчас Влад это понимал и принимал.
— Влад, я… — Стася, кутаясь в лёгкий халатик, присела напротив, избегая смотреть Владиславу в глаза.
Во дворе взревела мотором машина. Наверное, уезжал Игорь. Хм, странно, а Влад и не заметил, как он вышел из дома.
— Не нужно говорить ничего, — холодно улыбнулся Владислав, переводя взгляд со Стаси на беспорядок на столике, — Ничего не нужно. Так даже лучше.
Он сам понимал, насколько отвратительно звучат эти слова. И всё же.
— Вся наша жизнь с тобой была с самого начала ошибкой. Я говорю не о той жизни, что была у нас с тобой десять лет назад, хотя, надо быть честным перед самим собой я поддался искушению, помня о том, как я был счастлив тогда.
Он замолчал, словно просматривая, как в замедленном кинофильме воспоминания о том, что уже давным-давно прошло. И что уже никогда не должно было вернуться. Просматривал и понимал, насколько утопично было его желание обрести прошлое.
— Но та жизнь не имела никакого права на существование, потому что она тебе была не нужна. Ты не хотела ждать, не хотела принимать меня таким, какой я есть…Был…
Стася хотела что-то сказать, но Влад поднял руку, давая понять, что он хочет продолжать. Сейчас больше не было ничего, что могло бы удержать его в прошлом. Быть может, он ещё подспудно на что-то надеялся, не желая отпускать Стасю из своей жизни, но сейчас всё было в прошлом. Да, ему нужны были толчки к принятию решений. Смешно…Но будучи довольно успешным, хватким бизнесменом, он совершенно не умел принимать верные решения в реальной жизни. Торопился, не думал, не размышлял, бросался в омут с головою, а осознание того, что он сам себе делает только хуже, приходило слишком поздно. Но сейчас он вдруг понял, что он потихоньку научился размышлять и думать, и от этого грусть стала улетучиваться, а внутри как будто появился стержень уверенности. Уверенности в том, как и что теперь нужно делать.
