– У нас все деревья пригодны к продаже.
– Но наверняка найдется хоть одна уродливая елка.
Он развел руками.
– Видишь тут где-нибудь уродливые деревья?
– Нет. Поэтому я и спрашиваю, где вы их прячете.
Парень улыбнулся хитрой лисьей улыбкой, и Мериголд почувствовала, что ему понравилось быть пойманным на слове.
– Ладно. Допустим. Возможно, у нас тут кое-что есть. Возможно.
Продавец пошел обратно к деревьям и привел Мериголд к дальнему ряду у забора. Наконец они остановились перед елью, которая была ниже него, но выше нее. Как раз посередине.
– Вот эту мы уже пару дней никак не можем продать. У нее не хватает веток вот тут, – он поднял елку и показал с другой стороны, – и тут. Но их можно скрыть, если поставить дерево к стене…
– Как вы и сделали?
Он снова коварно улыбнулся.
– … и любому гостю вашего дома она все равно будет казаться полноценной.
Шумное, говорливое семейство бродило по соседнему ряду: мать, отец и маленькая девочка. Девочка указала на самую высокую ель. Она возвышалась над всем вокруг, в ней было как минимум шесть метров.
– Можно, мы возьмем вон ту? – спросил ребенок.
Родители засмеялись.
– Для этого гостиная должна быть намного больше нашей, – объяснила мама.
– А у кого-нибудь есть такие гостиные?
– У кого-то есть, – ответил папа.
– Когда я вырасту, моя гостиная будет такая большая, что я смогу покупать здесь самую высокую елку каждый год.
Эти слова, как стрела, поразили Мериголд в самое сердце. В детстве на этом самом месте она сказала отцу эти самые слова. Воспоминания нахлынули. В прошлом году ее семья впервые не купила елку. Грусть сменилась четким желанием: Мериголд осознала, что… она хочет ель. Отчаянно.
Она дотронулась до ели, пробежала пальцами по ветвям дерева.
– Мне она действительно нравится…
Она перевернула картонный ярлык и вздрогнула.
– О, это старая цена, – сказал парень. – Я могу сбросить десять баксов.
И все равно мама не обрадуется, если узнает, что дочь потратила столько денег.
– Я бы взяла ее за полцены, – предложила Мериголд.
– За ель такого размера? Ты с ума сошла.
– Ты сказал, что она стоит здесь уже несколько дней и никому не нужна.
– Я сказал пару дней. Не несколько.
Она уставилась на него.
– Хорошо, я сброшу пятнадцать.
– Полцены, – увидев, что он вот-вот согласится, она добавила: – Послушай, это все, что я могу заплатить.
Продавец обдумал предложение еще раз. Потом рассмотрел ее саму. Силе его взгляда противостоять было нелегко, но Мериголд не сдавалась, не отводила глаз. У нее возникло отчетливое чувство, что она сейчас получит скидку.
– По рукам, – проворчал парень, но по голосу было слышно, что он доволен.
– Спасибо, – с чувством произнесла Мериголд, когда он вытащил ель.
– Освежу ствол, пока ты будешь платить, – пояснил парень, а потом крикнул куда-то в сторону:
– Мам! Оранжевый ярлык – за полцены!
Значит, он все-таки из Драммондов.
Его мать – женщина с приветливым лицом, которое цветом, к сожалению, немного напоминало красно-коричневую картошку, – сидела в деревянном сарае. Оторвав взгляд от любовного романа в мягкой обложке, она удивленно вскинула брови.
– А, – сказала она, когда Мериголд подошла к кассе, – теперь все понятно.
– Простите? – переспросила Мериголд. Где-то неподалеку взвизгнула бензопила.
Женщина подмигнула.
– У моего сына обычно скидки не допросишься.
Мериголд чуть замешкалась: ей не давал покоя вопрос, который ей еще предстояло задать. Наконец она поняла намек, и ее щеки вспыхнули.
– Наши клиенты обычно уносят с собой больше елок, чем планировали.
Голос у женщины был приятный, но заурядный, с каким-то деревенским выговором, чего Мериголд не заметила у ее сына.
– Я вообще не собиралась покупать елку, – быстро ответила Мериголд. – Так что это в любом случае больше, чем я планировала.
Женщина улыбнулась.
– Вот как?
– Он хороший продавец.
Мериголд не совсем понимала, почему защищает репутацию парня перед его матерью. Может, потому, что собирается попросить его об одолжении? Она заплатила наличными, желая как можно скорее закончить этот разговор и в то же время продолжая бояться другого, предстоящего. Желудок судорожно сжимался, будто в нем шевелились щупальца.
Мериголд посмотрела на телефон: уже почти восемь.
Визг бензопилы прекратился. Через мгновение парень с елью в руках подошел к девушке. Надо спросить у него. Надо спросить прямо…
– Где твоя машина? – произнес он.
Дерьмо.
До них дошло одновременно.
– У тебя нет машины.
– Нет.
– Ты пришла пешком.
– Да.
Некоторое время они пристально смотрели друг на друга.
– Ничего страшного, – сказала Мериголд. Как она могла забыть, что ей придется тащить чертово дерево домой? – Я смогу ее донести.
– Это просто смешно.
– Нет, все в порядке. Вон мой дом. Вон там.
Мериголд указала на единственное темное окно в соседнем жилом комплексе. В каждом из остальных было видно елку или менору. На каждом балконе перила были обмотаны гирляндами, там висели большие светящиеся леденцовые трости или мигающие таблички «Счастливого Рождества».
– Это твое? – спросил он. – Темное окно наверху?
– Ага.
– Я неделями смотрел на него. Грустное зрелище.
– Ты еще в квартире не был, – пошутила Мериголд. Потому что никто не бывал у них в квартире.
– Похоже, теперь придется зайти.
– Что? – встревожилась Мериголд. – Зачем?
– Ты с этой елью даже полпути не пройдешь. Она очень тяжелая. Колоссальная.
В доказательство парень перехватил дерево покрепче и зарычал. Ель содрогнулась. Но Мериголд покорило то, как он произнес слово «колоссальная». Ей представилось, как он диктует бесконечный список соблазнительно звучащих слов.
Дилемма. Синхрофазотрон. Пассатижи.
Мериголд вернулась к реальности. Она терпеть не могла чувствовать себя беспомощной, но сейчас ей и правда не обойтись без помощи этого парня, причем уже в двух делах. Сунув руки в промежуток между ветвями, она схватилась за ствол и потянула к себе, надеясь, что парень потянет его обратно.
