Хлопнула дверь в коридоре, и Тай оттолкнул Фейт.
— Это не может случиться, — опять произнес он, задыхаясь.
Она кивнула и потянулась к нему. Провела рукой по его затылку и прижалась открытым ртом к его шее.
— Ммм, — застонала Фейт, втягивая теплую кожу. Он был восхитителен на вкус.
Мужчина. Мужчина, которого она хотела зацеловать с ног до головы.
Тай положил руки ей на плечи, но не оттолкнул. Его пальцы впились в нее.
— Это нехорошо, миссис Даффи.
— Очень хорошо, — она втянула кожу сильнее.
— Послушайте меня, — он задыхался, а пальцы сжимали плечи Фейт все сильней.
Она прикусила мочку его уха и прошептала:
— Не останавливайся. Трогай меня, Тай. Трогай меня везде.
— О, Боже, — застонал он, как будто ему было по-настоящему больно. — Вы — болтушка.
— Пожалуйста, трогай меня. Я хочу проглотить тебя.
Саваж сделал шаг назад, удерживая Фейт на расстоянии вытянутой руки.
— Это не может случиться, — повторил он, и в этот раз слова прозвучали так, будто он в самом деле имел это в виду.
Разочарованный стон сорвался с ее губ:
— Почему?
— У меня слишком много того, что можно потерять, — он убрал руки с ее плеч и сделал еще один шаг назад. — Вы не стоите моей карьеры.
В Сиэтле шел проливной дождь, когда самолет «Юнайтед Эйрлайнз» из Сан-Хосе приземлился в аэропорту Сиэтл-Такома и подъехал к зданию. Держа на коленях сумочку от Фенди, Фейт сидела в эконом классе. Она уже несколько лет не летала в экономе и успела забыть, как здесь людно. Не то чтобы это имело значение. Если бы Джулс не нашел ей рейс, то она отрастила бы крылья и улетела домой. Наняла бы машину и уехала. Черт, да пешком бы ушла! Неважно, что для этого потребовалось бы: ей нужно было убраться из Калифорнии.
Трусиха! Убегает, словно совершила какое-то преступление, не в силах разобраться с последствиями того, что натворила. Может быть, когда-нибудь она и найдет в себе смелость снова встретиться с Таем. Может быть, на следующей неделе или через месяц, или через год найдет в себе силы находиться с ним в одной комнате и не вспоминать невероятно мучительные детали того, как целовала Саважа, ласкала его, желала его так, как никогда и никого в жизни. Не вспоминать, как он оттолкнул ее. Его широкие плечи и темные волосы, когда он бросил ее в коридоре, одну и сбитую с толку.
Конечно, ей придется снова с ним пересечься. Но не сегодня. Фейт просто не могла сидеть с ним в одном самолете по дороге обратно из Сан-Хосе. Наверное, и не завтра, когда воспоминания о том, как она себя вела и как он ей отказал, еще так свежи.
Она точно трусиха, но чувствовать себя трусихой — совсем не то, что чувствовать, будто изменила мужу. После того как Фейт поцеловала Тая и выставила себя полной дурой, она отправилась в постель и всю ночь пролежала без сна, преследуемая ужасным чувством вины, которое прожигало дыру в ее животе. Вирджил умер, но Фейт все еще чувствовала себя так, будто была замужем. Чувствовала, что этот поцелуй — жаркий, жадный поцелуй, который она разделила с Таем, — стал ножом в спину покойному супругу. Не потому, что этот поцелуй был так плох, а как раз потому, что поцелуй оказался так хорош. Настолько хорош, что она сделала бы все что угодно, лишь бы он не прекращался. Чтобы становился горячее, длился дольше. Выпить Тая, поглотить его, почувствовать с ним все то, чего никогда не было с Вирджилом. Она хотела сотворить все те жаркие мучительные вещи с мужчиной, который творил жаркие мучительные вещи с ней.
Взяв жакет и шляпную коробку с верхней полки, Фейт направилась к выходу. Прошло уже полдня, но растерянность и смущение все еще не отпускали ее, словно она так и стояла у двери своего номера, смотря вслед капитану своей команды. Как он смог уйти? Ведь он был возбужден не меньше ее. Она чувствовала его каменно-твердый член, прижимавшийся к ее телу. И тем не менее Тай нашел в себе силы уйти. И слава Богу, что нашел — как бы унизительно ни было это признавать. Было бы чудовищным промахом проснуться обнаженной в кровати с одним из игроков. Просто неприемлемо. Он на нее работает. Боже, да он может на нее в суд подать за приставания на рабочем месте или что-то в этом роде. Катастрофа!
Фейт надела жакет и повесила сумочку на плечо. Но как же такое случилось? Почему он? Из всех мужчин? Было лишь одно объяснение.
Лейла.
Часть ее, которую она создала, чтобы справляться с жестокой реальностью жизни стриптизерши. Та, что не стеснялась исполнять приватный танец, потому что за него хорошо платили. Та, что веселилась ночь напролет и любила пропустить стаканчик доброй текилы. Та, которой нравился хороший, жаркий, страстный секс с красивым мужчиной.
Но теперь она — миссис Даффи. Лейла ей больше не нужна. От нее одни неприятности.
Чемодан на колесиках от Луи Виттона ждал на «карусели» хозяйку, и та потащила его на долгосрочную стоянку. После долгого перелета у Фейт болели шея и плечи, и ей пришлось повозиться, чтобы засунуть вещи в багажник своего «Бентли». К тому моменту, когда она, наконец, добралась до дома, ей хотелось просто забраться в постель и накрыться с головой одеялом.
Когда она открыла дверь, ее встретил визгливый лай Пебблс. Фейт внесла в квартиру шляпную коробку и вкатила чемодан.
Стеклянная стена, выходившая на бухту Эллиот, была зашторена, отчего огромная комната погрузилась в непроглядную темноту. Пламя в газовом камине лизало декоративные поленья, а из динамиков Марвин Гэй негромко мурлыкал свое «Давай сделаем это».
— Мам? — окликнула Фейт, проходя в комнату и щелкая выключателями.
— Фейт! — Мать поднялась на колени посреди гостиной. Сзади в такой же позе стоял мужчина: и если не считать ошарашенных гримас на лицах, больше на них ничего не было.
— О! — Фейт резко отвернулась и уставилась на белую стену, пока уставший мозг гудел от шока. — Боже мой!
— Что ты здесь делаешь?
— Я здесь живу!
Пока Марвин пел о том, что не надо ходить вокруг да около, ее щеки пылали от ужаса, который вселяло увиденное. Застукав сегодня мать с любовником, она смутилась так же, как тогда, в четырнадцать лет. И в десять. И в семь. Черт, да каждый раз!
— Кто это такой, черт побери? — ткнула она через плечо.
— Павел Саваж, — сказал мужчина.
Челюсть Фейт отвисла, пока она продолжала смотреть на шероховатую, цвета кофе с молоком поверхность стены перед собой.
— Отец Тая?
— Ты не должна была вернуться сегодня, — упрекнула Валери.
— При чем тут это? Ты сейчас занималась сексом. В моей гостиной. — О, Боже. — Что с тобой не так?
