Они поспешили обратно на заполненную трибуну, отведенную специально для владельцев лошадей, и протиснулись к Дрю.
— Мы поставили при котировке шестьдесят шесть против одного, — прошептала ему Джорджия, — и я сейчас упаду в обморок.
Они видели на экране, как лошади становились в ряд и кружились на одном месте. Нетерпение судьи-стартера нарастало. Напряжение становилось невыносимым.
— Да ради бога, ну, начинайте же! — пробормотала Джорджия.
Судья словно услышал ее. Лента мелькнула в воздухе, и лошади ринулись вперед. Дрю прижал к глазам полевой бинокль и застыл в напряжении. Его щека нервно подергивалась.
Джорджия молилась, затаив дыхание, наблюдая за тем, как бешеный поток приближался к первому барьеру.
— Я не могу на это смотреть, — она уткнулась лицом в плечо Рори, — скажешь, когда все закончится.
Из толпы раздавались подбадривающие крики, Джорджия слышала, как стук копыт приближается к трибуне. Оставался еще один круг.
— Двое упали, — хриплым голосом сказал Рори, — но не наши.
Больше всего ей понравилось слово «наши».
— С ними все в порядке?
— Да вроде держатся.
Лошади пронеслись мимо. Заветные цвета радуги виднелись в центре всей массы. Джорджия почувствовала прилив гордости, который тут же сменил отчаянный страх.
— О боже, пусть с ним будет все нормально! Я больше никогда не буду его так мучить. Никогда.
— Нет, будешь. Шалуну это нравится, — сказал Дрю, не отнимая от глаз бинокля. — Я так и знал.
Второй круг тянулся вечно. Еще несколько лошадей упало, но никто особенно не пострадал. Рори, как заправский спортивный комментатор, сопровождал словами каждое событие. Нарастающий шум толпы заглушал его голос.
— Осталось всего три барьера, — едва услышала она сквозь общий гул и поток слов комментатора. — Шалун справился и с этим барьером. Он все еще на ногах. О боже!
— Что? — Джорджия в ужасе вцепилась в рукав Рори и открыла глаза. Она увидела группу лошадей, несущуюся по направлению к финишу. — Где он? Что случилось?
Шум толпы слегка заглушал проклятья и ругательства, вылетавшие изо рта Дрю, в то время как Чарли и Шалун уже вышли на финишную прямую — туда, где у самых трибун находилось последнее препятствие. Следить за Шалуном мешала огромная лошадь золотистого цвета, размером с маленький дом.
— Он победит!
— Нет, — прорычал Дрю сквозь сжатые зубы, — он не победит. Восходящее Солнце сильнее и проворнее. Но если Чарли возьмет последний барьер, призовое место нам гарантировано.
Джорджия умоляла Шалуна прыгнуть так, как он никогда раньше не прыгал. Чарли собрался с силами, хлестнул скакуна пару раз, и, идя голова в голову с Восходящим Солнцем, они взмыли над барьером. Яркий, как радуга, силуэт молнией пронесся на фоне низкого свинцового неба, а гром копыт на беговой дорожке заставил сердце Джорджии бешено биться. Ее любимые цвета радуги неслись к финишу рядом с Восходящим Солнцем, жокей которого был одет более скромно: в бежевое и коричневое.
Шалун пришел вторым.
— Нет, кто бы мог подумать! — пробормотал в восторге Дрю, пока они пробивались сквозь толпу к специальному месту для победителей. — Шалун прыгал как горный олень, причем это явно доставляло ему удовольствие. К тому же вы сегодня сорвали неплохой куш — об этом будет говорить весь Ньюбери.
Джорджия быстро прикинула в уме, сколько они выиграли, и какова ее доля призовых денег.
— Этого хватит, чтобы оплачивать дальнейшие тренировки — теперь можно не беспокоиться!
— Я пойду и заберу нашу добычу. Ведь мы сейчас до неприличия богаты, не так ли? — сказал Рори.
— Богаче, чем были десять минут назад, но это не так уж важно. Главное — Шалун справился, он цел и невредим. Ой, ты только посмотри на него, какой милашка! — Она поймала веселый взгляд Рори. — Ты надо мной смеешься?
— Ну что ты, просто разделяю твою радость. — Он еще сильнее сжал ее руку, а затем повернул ее к себе лицом и поцеловал.
Джорджия радостно вздохнула и поцеловала Рори в ответ. Она чувствовала себя маленькой девочкой, для которой украсили вишенкой порцию долгожданного мороженого.
Как только они поднялись на площадку для победителей, Джорджия сразу же бросилась к Шалуну и обняла Чарли, который чуть не сполз на землю от усталости.
— Вы оба выглядели потрясающе. Спасибо тебе огромное.
Чарли, от которого пахло потом и дорогим одеколоном, поцеловал ее, задыхаясь. Потом он снял седло и бросил его Дрю, все еще тяжело дыша.
— Боже, мистер Ф., Шалун был просто великолепен. Я, конечно, знал, что он у нас храбрец и будет хорошо прыгать. Но я боялся: а вдруг конь испугается толпы или чего-нибудь еще. Шалун всегда держался молодцом там, дома, но я и не думал, что он так хорошо покажет себя на ипподроме. Полагаю, мы вполне можем выставить его на ипподроме в Челтнеме и в Эйнтри.
— Нет, об этом не может быть и речи! — Джорджия подняла голову от потной шеи Шалуна. — Там барьеры слишком высокие. Я не хочу, чтобы он пострадал.
— Эх, женщины! — поддразнил ее Чарли и скорчил рожу, уже направляясь к раздевалке. — Твой конь рожден прыгать, Джорджия. Не лишай его этого права.
В ответ Джорджия показала Чарли язык. Дрю положил ей руки на плечи.
— У нас еще будет время, чтобы обсудить будущее Шалуна. А сейчас, я думаю, джентльменам из спортивной газеты очень хочется взять у тебя интервью.
— С чего это вдруг? — Джорджия поцеловала Шалуна в последний раз, и лошадь увели. — Они скорее захотят взять интервью у хозяина Восходящего Солнца.
— О Восходящем Солнце и так все уже все знают. А у Шалуна своя история. «Цыганская лошадь» — прекрасный заголовок для статей!
Джорджия сморщила нос.
— Мне что же — рассказать всю правду?
Дрю покачал головой.
— Придумай что-нибудь более поэтичное. Например, что ты купила его у каких-нибудь путешественников по сходной цене. Расскажи, каким сперва Шалун был несчастным и исхудавшим. В общем, не говори, что было на самом деле.
— Ладно. А куда это Рори пропал?
— Надеюсь, что он уже охлаждает для нас шампанское, если, конечно, догадался его купить, — сказал Дрю. — Ну что, ты готова?
Джорджии ужасно хотелось сбегать в туалет, но ведь если бы она сейчас пропала, репортеры наверняка потеряли бы к ней всякий интерес. Оставалось только надеяться, что они спишут ее ерзанье на нервное возбуждение.
«Ровер» подпрыгивал на брусчатке, следуя за темно-синим «мерседесом» Дрю, красным «опелем» Чарли и грузовым фургоном для лошадей. Наконец в угрюмых сумерках стал вырисовываться силуэт дома. Золотые струи света из окон заливали весь двор. Джорджия вздрогнула от холода и вдохнула ночной воздух.
Рори расстегнул ремень безопасности и потянулся.
— Что, дождь собирается?
— Похоже на то. Тучи вечно приносит со стороны Дауне. Впрочем, теперь это уже не имеет никакого значения, верно? Главное, что днем не было дождя. — Она прижалась к нему. — Я так счастлива… и жутко проголодалась.
— Как и я. — Он коснулся губами ее волос.
Джорджия рассмеялась.
— Вот и прекрасно. Мэдди любит, когда хвалят ее стряпню.
Дрю сразу же отправился проведать лошадей и остальных обитателей двора и прокричал им на ходу:
— Эй, не стойте тут! На улице слишком холодно, к тому же Мэд умирает от любопытства. Скажите ей, что я приду через полчаса, и что ей здорово влетит, если я узнаю, что она опять провела день без отдыха.
Джорджия, прекрасно знавшая Мэдди, подумала, что она, скорее всего, провела весь день около плиты.
— Жаль, что я не могу к вам присоединиться! — крикнул Чарли, направляясь к своему домику за конюшней. — Мне даже отсюда слышен запах вкусной еды.
— Я уверен, что Мэдди будет рада тебя видеть, — ответил на это Дрю. — Она всегда готовит на роту солдат.
— Просто я занят. — Чарли криво ухмыльнулся. — У меня сегодня очень волнующее свидание с леди по имени Сабрина.
Рори и Джорджия обменялись радостными взглядами и поспешили под арку с часами.
Мэдди, великолепно округлившаяся, в свободном зеленом платье из шерсти, которое плавно скользило по ее животу и очень шло к красивым каштановым кудрям, встретила их в прихожей.
— Джорджия! Поздравляю! Дрю позвонил мне на сотовый. — Она посмотрела через плечо подруги и протянула руку. — А ты, должно быть, Рори? Очень рада с тобой познакомиться.
Рори поцеловал ее в щеку.
— Я тоже очень рад. Я столько слышал о тебе. Я знаю, что это звучит банально, но, тем не менее, это так. Джорджия все время поет тебе дифирамбы, и, конечно, не без основания.
Мэдди, которая уже собиралась вести их в гостиную, опять взглянула на него.
— А у тебя не было в роду ирландцев, как у Дрю?
Это была уж очень сладкая лесть.
