– Если бы мы познакомились иначе, и я узнал бы тебя лучше, – негромко, своим приятным низким голосом произносит он, – я бы сделал иначе.
– Это приятно, – говорю я.
– Давай так. Ты сказала "на таких условиях". Если я что–то могу исправить, скажи, я исправлю. Ты ведь не только о бунгало, не так ли?
– Да, не только.
Мы немного молчим. Я собираюсь с мыслями, а он – терпеливо ждёт.
– Знаешь, – вздохнув, говорю я. – Я стала относиться к тебе иначе после того, как мы искупались вдвоём. Точнее, после того, как поговорили. Наконец–то смогла увидеть в тебе человека, а не то, что ты демонстрировал мне до этого. Причём такого человека, с которым я вдруг перестала чувствовать себя одинокой. И это куда важнее, чем может показаться на первый взгляд.
Он молча слушает.
– Я тебе скажу даже больше, – грустно добавляю я. – Если бы ты сейчас позвал меня с собой... Причём, неважно сюда или просто погулять в подмосковном парке... Я бы пошла.
Он переводит взгляд на меня.
– А что изменилось?
– Моё отношение к тебе, Саш. Я вдруг поняла, что ты – не подонок. Не богатый негодяй, которому плевать на людей, и на меня в частности. И который не считаясь ни с кем, делает исключительно то, что хочет. Для которого нормально похитить девушку и заставить её заниматься сексом.
– И как же ты это поняла? – настороженно спрашивает он.
– В глазах твоих увидела. В поступках. Знаешь, кого я вижу, несмотря на то, что ты меня старше?
– Кого?
– Одинокого мальчишку. Совсем–совсем одинокого. Который с помощью денег и власти выстроил империю–стену вокруг себя. Который так защитился от мира, в котором ему неуютно и плохо.
Он горько усмехается.
– Надо же... – только и говорит он. – Интересно, да... Вот уж не ожидал.
– Расскажи мне о своём детстве? – прошу я. – Если это не трудно.
– О детстве?
Чувствую, как он напрягается.
– Да.
– Я не люблю эту тему.
Пожимаю плечами.
– Хорошо, тогда не нужно.
Снова немного молчим. Из ресторана позади нас доносятся тихие звуки музыки. А океан впереди стал совсем тёмным. Как и небо. Яркая белая луна почти полная. На воде теперь от неё виднеется серебристое, подрагивающее волнами световое пятно. А ещё здесь хорошо видны звёзды.
– Давай так, – произносит Александр. – Я не тот человек, который ведёт такие разговоры с каждой приятной девчонкой. И я хочу понять, куда мы с тобой идём. А для этого мне нужно знать. Заказать тебе самолёт или изменить условия, чтобы ты осталась со мной.
– Это тебе решать, – говорю я.
– Мне. Но только я хочу решить правильно. Я уже понял, что наломал дров, – голос его теперь звучит немного хрипло. Чувствуется, что он волнуется, хотя старательно прячет это волнение. – Вопрос только в том, можно ли это исправить. Скажи мне, что конкретно тебя не устраивает сейчас.
– Хорошо, – киваю я. – Дай мне только пару секунд, пожалуйста.
– Да, без проблем, – отвечает он и выпрямляется. – Пойду сигару возьму и вернусь.
Киваю.
Он уходит, а я смотрю на воду. Глаза пощипывает из–за подступивших слёз. Мне трудно сейчас. Трудно потому что, я боюсь, что он может неправильно меня понять. Каждое слово в этом разговоре – слишком важно для того, чтобы можно было отнестись к нему с пренебрежением. Я и себя–то понимаю теперь плохо. Чувствую только одно. Если улечу, буду по нему скучать. Вот это мне уже очевидно.
Он возвращается, прикуривает и, щёлкнув крышкой, убирает зажигалку в карман. Выпускает клуб светло–серого дыма, который тут же развеивает ветер с океана. Снова, встав рядом со мной, облокачивается на бортик. Смотрит на меня. Ждёт.
Он пахнет дорогим мужским парфюмом и табачным дымом. И во взгляде его – какая–то необъятная, глубоко спрятанная за суровостью тоска.
А под нами и впереди едва заметно переливаются волны океана.
– Скажи, как есть, – видя, что я мнусь, подбадривает меня он. – Не бойся правды. Ты меня не обидишь.
– Хорошо, – слабо кивнув, говорю я. – Мне некомфортно везде, где мы вчетвером. Иван – чужой для меня человек. И судя по тому, как он ведёт себя со мной, как смотрит на меня, мы вряд ли сможем с ним общаться без напрягов.
– Я поговорил с ним насчёт тебя, – произносит Александр. – Сказал, что если он позволит себе продолжить так общаться с тобой, я его уволю. Несмотря на все его заслуги.
Услышанное шокирует меня. Подобного я никак не ожидала.
– Он меня понял, – добавляет Александр. – Так что тут можешь не переживать.
– Я не об этом, Саш. Он просто чужой для меня. А с Дашкой мы вконец разосрались. И дружить больше не будем. Это точно.
– Этому я рад, – сухо вставляет он.
Поворачивается ко мне.
– Знаешь, сколько было у меня таких Дашек?
– Нет, – мотаю я головой. – Но предполагаю, что много.
– Дохерища, если точнее. И знаешь что?
– Что?
– Они все одинаковые. У них у всех слезливые истории о трудной жизни в провинции. У всех оправдания тому, что кроме как писькой, они не нашли способа выбиться в люди. Все до единой, глядя на меня, видят деньги. И я давно привык к тому, что это нормально. Женщины, которые так или иначе появлялись в моей жизни в последние годы – в основном мыслят бабками. Поэтому я просто действовал по привычке, когда пытался произвести на тебя впечатление. И не понимал, почему это не работает. Я тебе больше скажу: я поначалу не верил в то, что это не работает. Потому что это со всеми работало. И не только с женщинами. Мой успех – это моё оружие во многих вопросах. Дело даже не в деньгах, Оксан. А в этом самом статусе.
– Я понимаю, о чём ты. Твой статус – просто бросается в глаза.
– В какой–то момент я для просто принял действительность. Она такова: когда я делал себя, женщины со мной рядом не было. И для любой девчонки, которая так или иначе встречается в моей жизни – я всегда буду тем, кто олицетворяет роскошную жизнь. И лучше просто пользоваться этим. Потому что я никогда не смогу сказать себе: она полюбила тебя, Саня, а не твоё бабло, – он горько усмехается. – Прикинь, я много раз завидовал тем мужчинам моего круга, которые нашли своих женщин до того, как разбогатели. Правда, Оксан. Это не такая простая тема, как можно подумать, живя в твоём мире. У вас там чувства всякие. Красивые слова. Волнения, предвкушения, влюблённости. А в моём мире – в отношениях только цинизм или прагматичный подход. С моей стороны бабки – с их стороны тело. Тела красивые. Слова – фальшак, но разве я жениться собрался? Провели классно вечер и ночь, и ладно. Оба в плюсе. Оба выиграли. Живём дальше, как жили.
Он умолкает и некоторое время, глядя вдаль, молча попыхивает сигарой.
– Мне тридцать лет, Оксан. И если ты думаешь, что я не хочу детей, семью, ты ошибаешься. Мне просто не из кого было выбирать. Такова данность. Даже девчонки из богатых семей, для которой, казалось бы, деньги в отношениях вторичны, не смотрели на меня никогда, как просто на человека. Светские беседы, Оксан. Оценка возможностей. Всё равно – всё по расчёту. А я по расчёту – не хочу. Вот и скакали эти барышни на моём члене, меняясь только лицами, сиськами и голосами во время оргазмов. Все эти лица забывались сразу после того, как мы разбегались. Самые долгие отношения, которые были у меня за последние пять лет – длились неделю. И то, только потому, что это была недельная поездка в Канаду. На моей яхте, если ты заметила – женщин нет. И не потому, что "баба на корабле – к беде". Я не верю в подобную чушь. Это всё–таки от женщины зависит и от команды. А потому, что женщины для меня – просто способ закрыть потребности. А реально отдыхаю, вот так, чтобы расслабиться, я обычно без них. Либо наедине со своими мыслями, наедине с собой, либо в окружении преданных мне людей. Которых на самом деле не так много, как может показаться. Ваню я очень ценю. Он не раз доказал делом, что я могу ему верить. И наш сегодняшний разговор о тебе – очень необычен для нас. Думаю, что он до сих переваривает мои слова.
