Сестра лучшего друга - Алёна Борисова

готова была вцепиться мне в волосы. – Думаешь, можешь вот так легко забрать то, что принадлежит мне? Антон мой и плевать я хотела на его родителей, на тебя, на его друзей. Я его не отдам тебе. Напою его, забеременею от него, да хоть насильно привяжу у себя дома. Но никому не отдам. Я слишком долго искала такого, чтобы оставить в покое. Любовь говоришь? Какая к черту любовь? Он зарабатывает неплохо, устроился на отличную работу, ездит на крутой тачке. Что еще надо? Какая нафиг любовь? Её нет и пора это принять.

– Я бы посоветовал вам немедленно покинуть территорию больницы, Татьяна. – послышался голос д. Миши. – Я хоть женщин и не бью, но кажется могу сделать сегодня исключение.

– Здравствуйте. – пропищала она, оглядывая родителей Антона.

– Пошла вон отсюда, стерва. – крикнула т. Полина и угрожающе попятилась на Таню.

Таня не стала дожидаться, когда кто-нибудь из нас сорвется и снова оттаскает её за волосюшки. Быстрым шагом спустилась со ступенек и пошла на выход. Мы стояли и смотрели друг на друга.

– Юль. – вздохнул тяжело д. Миша. – Прости меня, дочка? Дурак старый поверил ей. Стыдно теперь перед тобой, перед всеми стыдно.

– Я не обижаюсь. Да и не время сейчас. – сказала я честно. – Поеду домой. Тоже нужно принять душ, переодеться. К вечеру вернусь. – я погладила по плечу т. Полину и пошла в сторону магазина, откуда шел Рома.

Сказала брату, что нужно домой и он меня отвез. Встала под горячий душ и прикрыла глаза. Усталость тут же взяла надо мной верх. Глаза начали слипаться, а тело стало ватным.

После душа, прям в полотенце, упала на кровать. Мама гладила меня по волосам, что-то рассказывала, а я проваливалась в глубокий крепкий сон.

Проснулась и первым делом взглянула на время. Семь часов вечера. Быстро переоделась, умылась и выбежала на кухню. Рома с мамой и Ариной что-то обсуждали.

– Рома, надо в больницу. – протараторила я.

– Да присядь ты, хоть чай попей. – сказал он.

– Какой чай? Мне к Антону надо. Сколько я спала?

– Сутки. – сказала мама.

– Господи… – застонала я. – Поехали скорее.

– Юль, присядь, пожалуйста. Надо поговорить. – сказал брат серьезно. Я покорно села. – Только не нервничай, дослушай.

– Не томи. – рыкнула я на него.

– Антон пришел в себя. – от его слов я чуть со стула не свалилась.

– Тогда тем более нужно ехать.

– Юль, у него кратковременная потеря памяти. – сказала мама, отводя глаза в сторону.

– Что? – не поверила я.

– Он никого не помнит.

Я вошла в палату и сразу наткнулась на обеспокоенный взгляд т. Полины. Она сидела рядом с сыном и увидев меня, тут же встала.

– Юленька, здравствуй. – поздоровалась женщина.

– Здравствуйте. – сказала я, глядя на Антона.

– Я пойду Мишу найду. Вы пока поговорите. – проходя мимо меня, она виновато улыбнулась и вышла.

Я подошла к Антону и села рядом на стул. Он смотрел на меня так, словно видел впервые. Рома с мамой остались в коридоре, чтобы дать нам поговорить наедине.

– Привет. – сказала я, чувствуя, как по щекам стекают слезы.

– Привет.

– Как ты?

– Нормально. А ты та самая Юля, с которой я встречался?

– Да. Ты не помнишь меня?

– Я вообще никого не помню. Ты красивая.

– Спасибо. – улыбнулась я сквозь слезы.

– Не плачь.

– Я просто рада, что с тобой всё хорошо.

– Хорошо? – усмехнулся он. – Я никого не помню, кроме родителей.

– Вспомнишь.

– Почему не поцеловала, если ты моя девушка? – его вопрос застал меня врасплох.

– Ты ведь меня не помнишь.

– Ну и что? Целуй.

– Ты сейчас серьезно?

– Вполне.

Я подозрительно на него посмотрела, затем встала и подошла вплотную. Наклонилась и поцеловала в губы. Но прервать поцелуй Антон мне не дал. Поймал за руку и притянул ближе к себе.

– Думаю пока достаточно. – сказала я и села обратно на стул.

– Почему я тебя не помню?

– Хороший вопрос. Я могу показать тебе наши совместные фотографии, если хочешь?

– Давай.

Пол часа ушло на то, чтобы рассказать ему про наши отношения. О том, как мы начали встречаться, через что прошли. Про то, как мы расстались, я умолчала. Это было уже неважно.

– Знаешь, что? Я вспомнил тебя мелкую. – вдруг заявил он.

– Белка.

– Что? – нахмурился он.

– Ты называл меня Белкой, когда я была маленькая. – Антон задумался, затем широко улыбнулся.

– Точно. – он посмотрел на меня как-то грустно и неожиданно взял за руку. – Теперь придется заново тебя узнавать.

– Это будет позже. А пока тебе нужно восстанавливаться и набираться сил. Может память скоро вернется и не нужно будет узнавать меня.

– Было бы неплохо.

– Антон, а что ты помнишь последнее?

– Если честно, то помню многое, но отрывками.

– Кроме родителей никого больше не помнишь?

– Нет. – мне хотелось снова плакать от несправедливости.

– Ладно, отдыхай. Я поеду домой, а завтра утром вернусь.

– Ты в порядке? Прости, если обидел чем?

– Нет, всё хорошо. Просто тебе нужен отдых, как и мне.

– Тогда до завтра?

– До завтра.

Я вышла из палаты и прижалась спиной к двери. Обе мамы на меня посмотрели с опаской.

– Ром, поехали домой. Нужен отдых. – сказала я и пошла в сторону выхода. Мне нужно было побыть одной.

* * *

Сегодня был тот день, когда Антона выписывали из больницы. Он уже окреп и был готов самостоятельно о себе позаботиться. Память к нему так и не вернулась, по его словам, но я не теряла надежду.

Каждый день рассказывала ему о нас, о наших непростых отношениях. Наблюдала за ним, за его повадками, но ничего не менялось.

Утром мы поехали за ним вместе с Ромой. Т. Полина с мамой готовили у них дома праздничный обед. Арина тоже осталась им помогать.

Всю дорогу я думала над тем, смогу ли снова стать любимой девочкой для Антона? Сможем ли мы снова быть вместе? Это было сложно, когда один человек помнил каждую деталь, а второй абсолютно ничего.

Антон вышел к нам сам, с улыбкой на лице. Я тоже старалась улыбаться, хоть и чувствовала себя посторонней рядом с ним.

– Привет. – сказал он и поцеловал меня в щеку.

– Привет. Поздравляю, теперь ты официально свободный человек. – улыбнулась я.

– Наконец-то. Месяц в больнице, это полный ад. – мы все вместе рассмеялись и сели в машину.

Дома, родители усадили нас за стол и конечно началось празднование в честь выздоровления Антона. Парень чувствовал себя вполне бодро, не считая ноги, на которую он прихрамывал. Шутил, веселился, будто и не забывал ничего.

– Я бы хотел