Не похоже, чтобы её особенно интересовали дети. Она бросает на них довольно-таки равнодушный взгляд, при этом растянув губы в ослепительной улыбке.
— Какие красавчики.
— Хотите подержать? — предлагает мама. — Это Гриша, это Михаил…
— Нет, я пока боюсь. Ничего не понимаю в малышах. Здравствуй Арина, — переводит внимание на меня. — Спасибо, что ты заботилась о мальчиках.
— Я помогала маме.
— Да, конечно. Ее вклад бесценен. Ольгу Сергеевну, я разумеется, уже поблагодарила. И все же ты тоже сделала очень много. Твоя мама рассказала. Спасибо…
— Не стоит, — произношу холодно, получая за это гневный взгляд от матери.
Агата хищно прищуривается, более пристально разглядывает меня, а потом резко переключившись начинает щебетать сладким голосом, о том как рада что приехала сюда. Смогла вырваться, отменила показы. Как она устала от съемок, вымоталась. Целый час приходится выслушивать сплошные монологи о себе. В какой-то момент не выдерживаю, ухожу из гостиной.
Невыносимо находиться в доме, выхожу на улицу, ухожу гулять вниз по дороге. В голове какой-то сумбур. Больше всего переживаю за мальчиков, как этот визит самовлюбленной особы отразится на них?
Замечаю внизу знакомую машину, вздыхаю с облегчением. Мне необходимо увидеть Германа до того как вернусь в дом.
Автомобиль останавливается возле меня.
— Привет, — Герман выходит ко мне. — Встречаешь? Очень лестно.
— Мне необходимо было проветриться.
— Что-то случилось? Ты сказала маме новость, и она нас не благословляет?
— Нет, я ничего не говорила ей. Мы ведь решили, что сделаем это вместе.
— Обязательно, Арина, — улыбается Шефер.
Безумно жалею, что придется лишить его этого благостного настроения.
— Происшествие куда более серьезное. Приехала мама близнецов.
— Что?
— Агата здесь. Как и три её чемодана. Похоже, она намерена остаться надолго.
— Да нет. Не может быть.
— Вы не созванивались?
— Я ничего не знаю о ней, ещё с того момента, как она беременная была. Она довольно регулярно пыталась связаться со мной, но я велел своим помощникам отфутболивать ее. Ничего о ней знать не хотел.
— Понятно.
Герман грязно ругается. Явно очень сильно раздосадован.
— Наверное, в такой ситуации не стоит ничего говорить маме. Она сейчас старается чтобы Агата сблизилась с детьми.
— Арина, ты же понимаешь, что я не буду с этой женщиной? Даже в голову не бери. Этого не может быть ни при каких обстоятельствах. Я люблю только тебя. Мы вместе будем растить наших детей, а эту кукушку отправим восвояси. Скорее всего, денежный мешок дал ей под зад, и она не нашла ничего лучше, как припереться ко мне. Будет выговор охране, за то что впустили.
— Ну что ты. Они не могли не впустить мать твоих детей.
— Ладно, разберемся. Главное, не переживай, все будет хорошо. Давай поедем куда-нибудь поужинать. Хочу провести с тобой время, а еще чертовски голоден. Эта мымра точно испортит мне аппетит. Почему бы не оттянуть встречу с этой стервой.
— По сыновьям ты не соскучился? — укоряю мягко. — Да и не одета я для ресторана.
— Ты прекрасно выглядишь. С детьми ещё будет время побыть. Поехали, садись в машину. Кстати, я подумал, почему-бы нам не полететь с детьми на отдых? Купим путевку, снимем дом. Например, на Лазурном берегу. Наймем там няню, чтобы вдвоем можно было побыть.
— Я даже не знаю. Это очень неожиданно.
— Хорошо, в ресторане обсудим.
— Я нигде не было кроме Греции.
— Обещаю, ты сможешь побывать где только пожелаешь.
Мы отлично провели время в ресторане, никуда не торопились. Надо было сообщить домой, чтобы мама не переживала о моей пропаже. Герман выразил желание лично позвонить и поговорить с ней.
Я краснела от смущения, пока он разговаривал спокойным голосом, сообщая, что внезапно захотел пойти в ресторан и меня пригласил.
Представляю, насколько была ошарашена мама.
— Всё в порядке, Арина, — успокаивает меня после разговора Шефер.
— Я не уверена, — вздыхаю. — Не могу не переживать.
— Мы нормально поговорили. Ольга Сергеевна все поняла, все хорошо.
— Прям все-все поняла?
— Думаю, да.
— Ужасно неловко! Сообщать о наших отношениях в тот момент, когда приехала Агата. Хуже не придумать!
— Успокойся, все будет хорошо.
Но я не могу успокоиться, хотя очень стараюсь. Иначе буду выглядеть истеричной, переживающей по одному и тому же поводу маминой дочкой.
Как бы хорошо нам ни было вдвоем, никак нельзя оттягивать момент возвращения. Покидаем чудесное заведение, поблагодарив шеф-повара.
****
В доме очень тихо. Еще у ворот нас встретил Матвей Егорович, сообщив что мама недавно легла спать, так как очень устала, а завтра все снова по кругу, как белка в колесе и без няни.
— Ну вот видишь, а ты переживала, — говорит Герман насмешливо.
— Если мама легла, значит и мальчики спят.
— Конечно. Останешься сегодня в моей комнате?
— Что если Агата…
— Да плевать на неё, Арина! — раздраженно перебивает Герман. — Забудь о ней. Завтра она отправится со своими чемоданами на все четыре стороны. Сегодня уж не стану ее выгонять, хотя хочется. Как говорится, ночью собаку на улицу не выгонишь.
— Не надо ее выгонять! Она мать близнецов! — снова паникую, он выглядит решительно настроенным.
— Она кукушка, которая их бросила не задумываясь, ради карьеры и красивой жизни.
— Может быть, она все осознала? Раскаялась?
— Ты слишком добрая, Арина, — смотрит на меня с восхищением Герман. — Раньше я был уверен, что таких как ты не бывает.
— Ты меня смущаешь. У меня чувство, словно специально нарываюсь на комплименты. Это не так. Я действительно считаю, что с Агатой необходимо найти общий язык. Ради мальчиков. Подумай, они вырастут и обязательно захотят узнать кто их биологическая мать. Куда лучше, если они будут поддерживать общение с самого начала.
— Ладно, идем в дом, мой любимый психолог. Я тебя выслушал, аргументы серьезные, и все же, ты сегодня спишь в моей комнате, а завтра я прошу твоей руки у Ольги Сергеевны.
Заявив эти безапелляционно, Герман берет меня за руку и тащит за собой в дом.
Глава 30
Проходим через гостиную, где горит лишь слабый ночник.
— Так-так, — женский голос, звучащий в темноте, заставляет меня вздрогнуть.
Герман подходит к выключателю, вспыхивает яркий свет. Затем возвращается ко мне, берет за руку, мягко ее сжимая. Словно мне нужна поддержка. Наверное, так и есть.
— Что это у нас происходит? Интрижка с горничной? Фи, Герман, как пошло! — Агата возлегает на диване, в красивой, но явно неудобной позе. Долго так вряд ли пролежишь. Еще и в красном вечернем платье. В этой женщине, похоже, умер безвестно театральный режиссер. Склонность к спецэффектам и мелодраме налицо.
Дергаю руку, хочу уйти — пусть поговорят наедине, но Герман не отпускает. Его лицо становится мрачным и злым.
— Ты с чего решила, что можешь являться сюда как к себе домой? Это не твой дом и никогда не был. Тебя тут не ждут. Зачем приперлась?
— Фу, ты такой грубый, Шефер!
Агата поднимается с дивана. Наверное, я нашла бы это театрализованное представление весьма смешным, если бы не нервничала так сильно.
— Я мать твоих детей, Герман! Как ты можешь разговаривать со мной в таком тоне?
— С чего ты вдруг об этом вспомнила? Близнецам второй год пошел, поздно спохватилась.
— Ты вроде явился сюда недавно? Так чем от меня отличаешься? Или причина не в детях? Все дело в сладкой служаночке, да? Как пошло и банально!
— Я не обязан оправдываться перед тобой, но скажу. Как минимум я помогал своим детям финансово. Они жили в моем доме, пока ты о них вообще ничего знать не желала. Все, не беси меня сильнее. Не желаю выслушивать мерзости, которые вылетают из твоего рта. Если еще хоть намек в сторону Арины произнесешь — уберешься из этого дома, плевать, что ночь.
