У этих стен и окон только один изъян — их ублюдский хозяин.
— Выходи! — приказал Коля, разблокировав двери и снова достав пистолет. — Не глупи, Яна! Я выстрелю, — пригрозил он, когда я потянулась к ручке на двери. — Ногу продырявлю, чтобы не сразу подохла.
Он мерзко рассмеялся, доводя меня до отчаяния, и я вышла на улицу.
Эта сволочь не давала мне даже вздохнуть, прилипла ко мне намертво, не отходя от меня и на сантиметр, не оставляя мне даже малюсенького шанса на побег. От близости Коли я даже соображала с трудом, не в силах ничего с собой поделать — до такой степени он меня пугал.
Мы вошли в дом. Я замялась в прихожей, не понимая, снимать мне куртку или нет, пытаясь предугадать развитие дальнейших событий.
— Чё встала? Башмаки скидывай! — поторопил меня муж, небрежно закидывая сумку с деньгами на вешалку, как будто там ветошь, старьё, а не куча наличности.
Сам он предпочёл оставаться в верхней одежде, только куртку расстегнул, но снимать её не стал. Может быть, он скоро уедет на работу? Я сняла шапку и пуховик, скинула угги. Щёлкнув выключателем, несмело прошла дальше в гостиную. Здесь всё было в точности как в тот день, когда я покинула дом. Невесёлые воспоминания накатили на меня с новой силой, заставляя желудок сжиматься до тошноты.
В самых страшных кошмарах я не могла представить, что всё закончится именно так. А следовало бы представить, зная своего мужа, как облупленного.
— Красивая такая, зараза! — воскликнул Коля, жадно пуская на меня слюни.
Меня передёрнуло от его слов и взглядов. Я обняла себя руками за плечи, глядя на Колю исподлобья. Он бросил взгляд на наручные часы, положил пистолет на журнальный столик и начал медленно стаскивать с себя куртку. Это не предвещало ничего хорошего. Я начала инстинктивно пятиться в сторону кухни, но грозный голос Коли заставил меня остановиться.
— Сюда иди! — приказал он, расстёгивая ремень на брюках.
Боже, только не это! Нет…
— Отсосёшь мне по старой дружбе, малыш? Я всё ещё твой законный супруг, — напомнил Коля, криво ухмыльнувшись, и двинулся в мою сторону, видя, что я не горю желанием подойти к нему сама. — Давай, милая! Как ты умеешь? А потом я засажу тебе в жопку, как ты любишь?
Он стоял уже так близко, что я чувствовала его дыхание на своём лице.
— Пошёл к чёрту! — выплюнула я ему прямо в рожу.
— Мразь! — рявкнул Коля, и меня сбило с ног ударом по лицу.
Я упала, полностью потерявшись в пространстве, будто контуженая. Хорошо, что на полу был ковёр, который смягчил моё падение. Коле показалось этого мало, тогда он пнул меня ботинком в живот, выбивая из меня воздух и жизнь.
Нужно было подняться, не дать ему забить себя до смерти, но у меня просто не получилось, не хватило сил. Всё, что я могла — это корчиться на полу от боли, держась за живот обеими руками, пытаясь вдохнуть воздуха в лёгкие, чтобы не потерять сознание.
— Ничего, ничего, — приговаривал Коля, застёгивая на моей шее какой-то ошейник. — Скоро ты станешь снова послушной и сговорчивой, как и прежде. Сама будешь умолять меня, чтобы я тебя трахнул!
Он поднял меня с пола и усадил на диван, похлопав меня по щекам, чтобы привести в чувство. Наконец, ко мне вернулась способность дышать и видеть, и я снова увидела перед собой ненавистную ухмылку на лице мужа.
— Чтоб ты сдох, урод! Ненавижу тебя! — простонала я.
— Какая жалость, Яночка! — развеселился он. — Слушай сюда. Слушай внимательно, сучка! У тебя на шее бомба. Голову от неё я спрятал в сейф. Он надёжно заперт. Я ошибок не повторяю. Если попытаешься выйти из дома, или отойдёшь слишком далеко от подвала, твои мозги разлетятся по всем стенам. Я скоро вернусь, птичка, и мы продолжим с тобой развлекаться.
Мне было так хреново, что было уже всё равно. Бомба, не бомба, главное, что Коля куда-то собрался. Пусть бы поскорее оставил меня в покое. Оставил меня одну.
— А если ты не вернёшься? — испуганно спросила я.
— Конечно же, вернусь, Яночка! Как я могу не вернуться, когда дома меня ждёт такая сладкая девочка?
Он подхватил со столика свою куртку, пистолет и направился к выходу. Бросив мне на прощание самодовольный взгляд, полный восторга, Коля ушёл.
Только когда входная дверь щёлкнула замком, я осмелилась потрогать то, что было надето на моей шее. Что-то металлическое и тяжёлое. Неужели, это на самом деле бомба? Коля окончательно чокнулся?
Уронив голову на руки, я горько разрыдалась от бессилия и горя.
36. Александр
36. Александр
Из-за работы я недолюбливал зиму. Как и любому человеку на земле, мне не нравилось морозить жопу на снегу. Вроде бы уже и привыкнуть пора за столько лет службы, но всё не складывалось. Да и как к такому привыкнуть?
Оставалось надеяться на специальное термобельё, которое способно было удерживать тепло более пяти часов. Было бы здорово, если бы операция прошла быстро и я не начал подмерзать, лёжа на заснеженной крыше. Мы стелили под себя туристические теплоизолирующие коврики. Это спасало.
Наш отряд приехал к административному зданию около семи утра. Вместе с другими двумя снайперами я сидел в автобусе, готовясь к выходу на позиции. Сидели молча, каждый занят своим делом. Я обматывал медицинским бинтом дуло своего "Винтореза". Бинт не бликует на солнце и идеален для зимних условий маскировки, даже в черте города.
В моей работе не существовало мелочей, не было деталей, которые нельзя брать в расчёт. Важно было всё: от выбора оружия, до выбора обуви и даже нательного белья. Снайпер — это единое целое винтовки, опыта, навыков, а главное — руки, которая не дрогнет в решающий момент.
В снайперы не годятся люди с неустойчивой психикой, поддающиеся панике, импульсивные. Если тело можно было физически натренировать, то психику нет. Это не диск с музыкой, который можно сменить.
Сегодня я был чертовски взволнован. По мне вряд ли станут стрелять в ответ, за свою жизнь можно не переживать, а вот за судьбу следовало бы. Все мои мысли были только об одном — о смерти Баринова.
Я с опаской посмотрел на своих коллег, как будто они могли догадаться, о чём я думаю. Узнай хоть кто-то о моей личной заинтересованности в ликвидации Баринова, меня бы сняли с задания, как пристрастного.
Майк слушал музыку, надев наушники, Гора жевал жвачку, чтобы настроиться и собраться. Мой позывной Шум. Это из-за "Винтореза", отдача от которого сильнее и звук выстрела гораздо громче, чем у других снайперских винтовок.
Сегодня мы работали без напарников, поскольку операцией руководил сам Геннадий Васильевич.
— Шум, Гора, Майк, на позиции! — раздалось в гарнитуре, и мы дали знак Майку, что пора работать.
Он убрал музыку, надел гарнитуру, и мы вышли из автобуса один за другим. Через минут двадцать начнёт светать, поэтому нам нужно было успеть разложиться. Во втором автобусе дежурили штурмовики. Судя по их количеству, Рамзесу сегодня однозначный пиздец.
У моих коллег были более выгодные и высокие позиции. Мне достался обычный гараж-ракушка в примыкающем к зданию гаражном кооперативе, высотой метра два от силы. Меня могли заметить прохожие или люди из административного здания, тупо выглянув в окно. Придётся лежать неподвижно и тихо несколько часов.
Я занял позицию и принялся ждать, наблюдая за входом в здание. Рассвело. Люди потянулись на работу. Всё моё внимание было приковано к входу, поэтому я не мог видеть, как подъехала компашка Рамзеса. Я только слышал об этом в наушник гарнитуры. Генерал приказал приготовиться, а потом Рамзес в сопровождении семи человек, вошли в здание.
Главаря я узнал сразу. По дорогому кашемировому пальто и мусульманской тюбетейке, а вот рожу Баринова пришлось поискать. Вот он, сука, в синей куртке! Отлично!
Я сделал пару глубоких вдохов, чтобы унять внутреннюю радостную дрожь. Половина дела сделана. Если Коленька здесь, то уже всё! Никуда не денется.
