эта мразь пустит себе пулю в лоб.
У Яна свои счёты с Асхадовым, который довёл до помешательства его сестру.
— Могу, Ян. Иначе ты сорвёшься и наломаешь дров, а Лине ты ещё будешь нужен.
— Она живёт в своём выдуманном мире, и ей уже никто не нужен, Алан.
— Это не так. Поэтому присмотри, пожалуйста, за Ясминой и Настей.
Ясмина
Благодаря проницательной предусмотрительности Алана наше с Настей пребывание в больнице протекало совершенно спокойно. Всё время я посвящала исключительно дочери, максимально ограничив себя от любых контактов.
А вот Яну, оставленному Аланом ради нашего спокойствия, прилично досталось хлопот, хотя я была уверена, что ничего подобного не будет. И ладно бы только из-за Олега, настойчиво пытавшегося попасть в отделение, чтобы сначала поговорить со мной, а, когда это не получилось, добивавшегося свидания с Настей на правах её отца. Но, когда и здесь ничего не вышло, он как-то резко исчез, и больше я о нём ничего не слышала.
Я решила, что он, наконец, уехал, и можно выдохнуть. Даже подумала, что услуги Яна больше не понадобятся. Однако помощнику Алана пришлось отбиваться от других любопытных, выдававших себя за родственников, медицинских работников и даже представителей администрации города, вдруг проявившей интерес к нашему случаю. Были ли это посланники Олега, или же зашкаливала находчивость журналистов, атаковавшие больницу после поднятой Суржановской шумихи, я не знала, да и, по большому счёту, не хотела знать. Всё, что меня по-настоящему волновало — это здоровье моей дочери.
Только скандальная новость не осталась без внимания общественности. В клинику для лечения Насти начали поступать разные денежные переводы от совершенно незнакомых людей, и общая сумма за всё время уже превысила стоимость Настиной операции. Я оказалась совершенно не готовой к такому повороту, когда Лев Алексеевич сообщил мне об этом.
Поскольку операцию Насте уже сделали, то деньги на неё как бы уже стали не нужны, и на них я не имела никакого права. Однако денежный поток продолжал поступать. Поэтому, посоветовавшись с родителям, Яном (вместо Алана) и Петром Николаевичем, получив от всех одобрение, я просто написала отказ в пользу клиники. Нет, это не безрассудство. Я на себе испытала весь ужас от безысходности, когда ты ничем не можешь помочь своему ребёнку. Моей Насте очень повезло. Так пусть повезёт и какому-нибудь другому ребёнку.
Таким образом у клиники появился небольшой благотворительный счёт помощи, названный «Настёна», средства которого будут использоваться на операции детей, у чьих родителей нет возможности оплатить стоимость услуг.
Авилов только качал головой, когда узнал о таком решении. Это была ещё одна новость, которую, как сообщила мне Майка, тоже показали по центральным новостям.
Я наотрез отказалась участвовать в каких-либо интервью, и вот Льву Алексеевичу пришлось делать официальное заявление, что полученные клиникой средства пошли на операции и реабилитации уже двух детей.
Настя чувствовала себя замечательно, и я замечала, как моей непоседе с каждым днём всё сложнее находиться в одном месте. Моя общительная девочка умудрялась за день заболтать всех медсестёр, Льва Алексеевича, когда тот приходил на обход, и даже неразговорчивого Яна атаковала своими бесконечными расспросами.
Прогнозы её лечения давали самые благоприятные, и это не могло не радовать. Дочка строила грандиозные планы и не умолкая тараторила о том, что она будет делать, когда мы вернёмся домой. Время приближалось к выписке, но я, в отличие от Насти, старалась не загадывать, что будет завтра.
У меня было достаточно бессонных ночей, чтобы подумать обо всём, что произошло за последний месяц.
После всего случившегося, я уже не смогу вернуться к прежней жизни, которая до этого меня вполне устраивала. Олег безвозвратно остался в прошлом, возвращения к которому невозможно ни при каких обстоятельствах, как бы он не раскаивался и не твердил, что хотел сделать как лучше. Эту страницу я полностью перечеркнула, а с получением документа об официальном разводе, окончательно вырву её из своей жизни.
Но также не проходило ни одного дня и ни одной ночи, чтобы я не думала об Алане. Вот только о самом Мир-Алиеве совсем ничего не было слышно. Мне ужасно хотелось расспросить о нём Яна или Авилова, но я каждый раз повторяла себе, что не имею на это никакого права. Вторую сумму, что получилось собрать самой, я хотела передать через Яна, но мужчина категорически отказался, заявив, что этот вопрос не входит в его полномочия, и тем самым оставил мне надежду на встречу с Аланом.
— Мам, а мы завтра поедем домой? — уже в который раз спрашивает меня Настя.
— Да, — отвечаю немного рассеянно.
Завтра Настю выписывают. О выписке я знала ещё неделю назад и сообщила об этом родителям и Майке. А ещё в глубине души я очень надеялась, что до выписки увижу Алана и смогу ещё раз поблагодарить его за оказанную помощь. Но он так и не появился.
На время своего отсутствия я просила маму присмотреть за квартирой. Постоянно проверять необходимости не было, но мама кардинально подстраховалась, заставив папу сменить замки. Именно по этой причине Олег не смог попасть в квартиру, когда вернулся после своего «отпуска», поэтому никаких лишних сюрпризов дома не ожидалось.
По настоятельной рекомендации Льва Алексеевича, я оформила путёвку на две недели в лучший санаторий в нашей области. Это, конечно, не море, но свежий воздух соснового бора и оздоровительные мероприятия помогут Насте быстрее восстановиться и привыкнуть к небольшим нагрузкам.
Только вот найти компанию по своему возрасту дочке оказалось непросто. Девочка, с которой Настёна успела подружиться в первый день, вчера уехала. Оставался мальчик более старшего возраста, но он держался особняком и на настойчивые попытки моей малявки с ним познакомиться никак не реагировал.
Пока я уточняю время и расписываюсь в согласии на проведение лечебного массажа, Настя самостоятельно идёт в сторону детского бассейна. Вчера она выпросила у меня водяной автомат, и весь день не вылазила из воды.
— Ну ты попала, коза мелкая! — вдруг раздаётся голос мальчика, и следом режет по ушам громкий довольный визг Насти.
Моя дочь выпускает струю воды из водяного автомата в свою жертву.
— Ну, Настёна! Ну, молодец! Хоть кто-то растормошит нашего Руслана, — смеётся медсестра, глядя, как мальчик грозится расправой, залезшей в воду и кривляющейся как мартышка Насте.
— А ты сначала догони! — не унимается моя дочь.
В купальнике, шапочке для купания, надетыми поверх неё очками, надутых нарукавниках и водяным автоматом в руках Настя представляет собой то ещё зрелище. Настоящая пацанка, а не девочка.
— Вылезешь —
