Когда я выхожу из кабинета, я открываю свой телефон и открываю Tinder. Там, в разделе "Мои сообщения", красивое лицо Ника, улыбающееся мне в ответ:
Привет, красавица. Я ничего о тебе не слышал, но подумал, что стоит сделать еще одну попытку. Если ты не ответишь, я буду считать, что ты нашла кого-то другого. Но я свободен в эту среду вечером, если ты захочешь выпить кофе, поужинать… все, что захочешь, правда.
Я колеблюсь, чувствуя комок в горле. Мне не нужен никто, кроме Макса. Но я вспоминаю неделю молчания, прошедшую после встречи в его доме, и то, как он так твердо сказал мне, что между нами больше ничего не может произойти.
Я не могу продолжать давить на него. Мой психотерапевт прав насчет этого, это только навредит нам обоим. И в глубине души я знаю, что не хочу быть одинокой вечно. Я не знаю, справедливо ли по отношению к Нику использовать его в качестве эксперимента такого рода, но что такое свидания на самом деле? Разве все это не просто серия экспериментов, чтобы увидеть, что работает, а что нет? Он уже дважды обращался ко мне, так что он явно заинтересован. Нет ничего плохого в том, чтобы прощупать почву и убедиться, так ли это. И что, если доктор Браунинг права? Что, если я хочу Макса только потому, что он, это все, чего я позволяю себе хотеть?
Я ни на секунду не верю, что это правда. Я думаю, что связь между мной и Максом реальна, независимо от того, получится из этого что-нибудь или нет. Но мой психотерапевт прав в том, что есть один способ выяснить это.
С трудом сглотнув, я начинаю печатать ответ.
***
В среду вечером я оказываюсь возле шикарного французского ресторана в центре Манхэттена, стою на обочине, пока мой водитель отъезжает, с напоминанием написать ему, как только мне понадобится помощь. Мне потребовалась целая вечность, чтобы выбрать то, что я хотела надеть, не желая выглядеть слишком сексуально, но и не старомодно, не имея ни малейшего представления о том, что на самом деле кто-то надевает на подобное свидание. Катерина, наконец, сжалилась надо мной и позволила позаимствовать одно из ее платьев, изумрудного цвета с шелковой юбкой и шифоновым лифом, которое завязывается на шее в стиле холтер и доходит мне чуть выше колен. Присборенный шифон намекает на декольте, не показывая его, и придает мне немного формы, не будучи слишком коротким. Я сочетала его со своими босоножками с заклепками и обручами из розового золота, позаимствовав кожаный клатч-коробочку у Катерины. Теперь я смотрю на позолоченную входную дверь ресторана, размышляя, не стоит ли мне просто позвонить своему водителю, чтобы он отвез меня прямо сейчас. Но это перечеркнуло бы цель сегодняшнего вечера, и я слышу разочарование Катерины, даже просто думая об этом.
В конечном счете, это подталкивает меня к выходу. Я сразу же вижу Ника, ожидающего в вестибюле, такого же красивого, как на фотографии, с зачесанными назад каштановыми кудрями и подмигивающими мне зелеными глазами.
— Саша? — Спрашивает он таким тоном, который наводит на мысль, что он совершенно ошеломлен, увидев меня, и я должна признать, что это действительно приятно.
— Это я! — Я выдавила нервную улыбку и тут же возненавидела себя за это, но Ник, похоже, и глазом не моргнул. Он сообщает хозяйке, что мы готовы сделать заказ, и она проводит нас через тускло освещенный ресторан к столику на балконе второго этажа под люстрой, освещенной свечами.
Все очень романтично и выглядит очень дорого, и я рада, что в моей сумочке есть кредитная карта. Мой банковский счет пополнен, у меня редко бывает много возможностей потратить деньги, которые Виктор и Катерина платят мне за присмотр за детьми. Тем не менее, я могу только представить, во что мне может обойтись еда здесь, и я хочу, по крайней мере, предложить заплатить за свой ужин.
— Итак, расскажи мне немного о себе, — говорит Ник, когда мы устраиваемся за нашим столиком, просматривая меню напитков. — Я буду "Манхэттен", — добавляет он официанту. — А ты?
— Джин с тоником, — быстро говорю я, выбирая то, что кажется знакомым.
— Хороший выбор, — говорит Ник с усмешкой. — Так что?
Я колеблюсь, чувствуя себя так, словно у меня берут интервью впервые в жизни.
— Я… эм… ну, я работаю помощницей по хозяйству в русской семье. Я живу с ними, недалеко от города.
— Похоже, это хорошая работа. — Он ухмыляется. — Ты русская? Твоя фамилия Федорова, верно?
Я киваю.
— Это так. И да. Хотя я не имею к этому особого отношения.
— У тебя все же есть акцент. — Его глаза слегка мерцают, и мне кажется, я замечаю в них намек на тепло. — Значит, ты не могла пробыть здесь долго.
— Год. — К счастью, как раз в этот момент официант приносит наши напитки, и я делаю глоток своего, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.
— Всего год? Ты прибыла сюда ради работы?
О, черт. Я не хочу лгать этому мужчине, который кажется достаточно милым, хотя немного переутомлен и странно возбужден моим акцентом. Но я не могу представить себя говорящей через пять минут после встречи с ним: ну, я была приемным ребенком в России, и я… Год назад я оказалась здесь жертвой торговли людьми. Единственная причина, по которой я сейчас не стою на коленях перед каким-нибудь миллиардером или саудовским принцем, заключается в том, что меня изнасиловали, и, следовательно, вся моя ценность была утрачена. Честно говоря, это кажется слишком большим, чтобы сразу заявлять об этом. У меня есть доля секунды, чтобы принять решение, и я слышу, как говорю:
— Да, верно. По работе.
Что ж, теперь уже слишком поздно не врать. Я же не собираюсь выходить за него замуж или что-то в этом роде.
— Это, должно быть, был настоящий культурный шок.
Ты даже не представляешь.
— Да, — говорю я бодро, может быть, даже чересчур. — Но мне здесь действительно нравится. И я люблю семью, в которой работаю.
— Сколько детей? — Спрашивает Ник, когда официант подает на стол блюдо с улитками и тартаром из говядины. Я смотрю на обе тарелки, не уверенная в том, как я отношусь к улиткам и сырому мясу, но я изо всех сил старалась быть предприимчивой в еде, пока жила с Виктором и Катериной, и пока это не сбило меня с пути истинного.
— Четверо, — говорю я ему, накладывая ложкой одну из маслянистых улиток с травами на свою тарелку. — Двое из них совсем малыши. На самом деле близнецы.
Ник приподнимает бровь.
— Вау. Четверо детей, да? Это много. Ты хочешь детей?
Я колеблюсь, чувствуя, что разговор продвигается немного быстрее, чем мне бы хотелось.
— Может быть. — Я уклоняюсь. — Я не знаю. Работа няней в некотором роде заставляет меня чувствовать, что мне и так хорошо, но кто знает? Возможно, однажды я захочу завести своего собственного ребенка. Я никуда не спешу.
Я можно сказать девственница по эту сторону баррикад, думаю я, так что мне предстоит пройти долгий путь, прежде чем я захочу детей.
— У меня три брата и сестра, — говорит Ник с усмешкой. — Я всегда хотел детей. Но только пару, понимаешь? — Его взгляд скользит по мне. — У нас были бы хорошенькие малыши.
О, боже. Я заставляю себя улыбнуться, отправляя в рот еще одну улитку, чтобы не отвечать. Это на самом деле вкусно, и я делаю глоток своего джина с тоником, прежде чем спросить:
— А как насчет тебя? Чем ты занимаешься?
— О, я менеджер хедж-фонда. — Он выглядит очень гордым собой, когда говорит это. — Это отнимает много времени, но оно того стоит, понимаешь? У меня есть квартира с видом на город, визитная карточка компании и такие ужины вне дома, когда я захочу. Все, что девушка может желать от парня, верно?
И снова я уклоняюсь от ответа, откусывая кусочек тартара из говядины. Это не мое любимое блюдо, но это лучше, чем пытаться придумать ответ. Я хочу сказать, что на самом деле меня все это не волнует, но я не думаю, что он воспримет это очень хорошо, и я действительно не знаю, что я должна делать в подобной ситуации.
— У меня похожая ситуация, — выдавливаю я из себя после того, как мы отдали официанту заказ на первые блюда и попросили вторую порцию напитков. — Комната в особняке, водитель, который отвезет меня, куда я захочу, приглашения на вечеринки, которые устраивают мои работодатели. Иногда это слишком. До этого я привыкла к более простой жизни.
