а значит, кому-то это было выгодно. Может, сам Маршалл и приказал ее слить в надежде, что она тебя заинтересует. Алекс в курсе этой информации? — Ванесса берет папку и швыряет ее в меня. — Зная это, он бы так просто не позволил тебе оставить Громову.
— Громова останется у меня на глазах, а дальше посмотрим, — сохраняю доброжелательность, хотя терпение на волоске. Я устал обсуждать эту тему.
Ванесса смотрит на меня не моргая, как на полоумного. Я, наверное, он и есть. Взять девушку с улицы, посадить в кабинет к финансовому директору компании, показать, как устроена система и сколько денег на счетах, сохранить ее девственность, зная о садистских наклонностях Алекса. Похоже на зачатки безумия?
— Ты совершаешь глупость, Леон, ты это понимаешь? — озвучивает Ванесса мои мысли.
— Выглядишь ты не так плохо, как ожидалось после красочного рассказа о щадящих нагрузках и невозможности работать в прежнем режиме, — перевожу разговор в другое русло. — Очевидно ведь, что возможность есть.
Ванесса с шумом тянет воздух, явно не желая обсуждать свои проблемы. А в том, что они появились, я уверен. И дико раздражает, что она об этом умалчивает.
Я вытащил ее из серьезной передряги, когда Ванесса была совсем девчонкой. Рассмотрел потенциал, оплатил обучение в лучшем университете Европы. Знаю ее давно и очень жалею, что испортил нашу дружбу спонтанным сексом. Близких людей и без того было мало в моем окружении, а я собственноручно похерил и эту тесную связь.
— Громова похожа на Ксанту. Внешне. Поэтому ты не хочешь ее отдавать?
По спине проносится озноб. Передергивает от мимолетных воспоминаний. Однако я не позволяю неприятным эмоциям проникнуть в душу. Что-то общее между моей бывшей и Антониной, безусловно, есть. Но все-таки они совершенно разные.
— Не припомню, чтобы рядом с тобой были брюнетки. С тех самых пор.
Не хотел я злиться, но выхожу из себя.
— Закрыли тему.
— Нет, не закрыли. Ты из тех людей, кто наперед просчитывает все свои шаги, и должен понимать, во что выльется эта связь. Может, закроешь глаза на свою похоть и отдашь Громову Маршаллу? Глядишь, и отношения между вами станут получше. Такие, как она, в его вкусе, — продолжает гнуть свою линию Ванесса. — Заодно проверишь, его это шестерка или нет.
Бешусь сильнее прежнего.
— Где тот здравомыслящий человек, которым ты была до недавнего времени?
— Дурной пример заразителен, знаешь ли. — Она поднимается из-за стола. — Впрочем, если хочешь залезть в трусы к этой девке, окей. Но подставлять команду в угоду своим желаниям — верх безответственности. Тим, Эдельвейс, Дан, я, Демид и Беро остались с тобой по собственной инициативе. Потому что мы давно вместе. Между нами доверие, у нас общие ценности и цели. А ей ты доверяешь? Что тебе известно о ней, помимо того, что она умеет создавать программы и чем-то похожа на твою первую любовь, которая разбила тебе сердце? Ну так разбей Громовой, закрой гештальт и иди дальше. Ты должен был взбодриться и вернуться к работе, когда огромная сумма исчезла со счета, а ты, похоже, окончательно из ума выжил. Свою жизнь в хлам разносишь, так хотя бы о других подумай.
— Если тебя что-то не устраивает, ты знаешь, где выход. Терять мне нечего. Ни ребенка, ни жены, ни собаки — никого нет. Зен отныне не при делах и под защитой Версаля. На меня нечем давить. А Громовой лучше быть у нас на виду и подальше от Алекса. Сама бы хотела под его раздачу попасть? Если до него дойдет информация, что у меня к Антонине особое отношение, ты отправишься в Китай первым же рейсом. Поняла? — произношу жестко.
— Да хоть в Японию! Лишь бы подальше от такого козла, как ты!
Ванесса уходит, хлопнув за собой дверью.
Откидываюсь головой на спинку кресла и концентрируюсь на дыхании. Меня плющит. Не понимаю, что нашло на эту женщину. Как с цепи сорвалась.
С трудом переключившись на работу, я допоздна засиживаюсь с бумагами и сметами. Выныриваю, лишь когда вижу Антонину. Она, неуверенно переступив порог, идет ко мне через весь кабинет и останавливается рядом.
— Все уже разъехались. Я тоже хочу домой. Ну, в отель… — тихо говорит диковинка. — Ты со мной? Или останешься еще поработать?
Черт, совсем вылетело из головы, что приглашал ее провести вечер вместе. Смотрю на часы и присвистываю. И в самом деле увлекся.
— Давай просто заедем куда-нибудь перекусить и в отель? — предлагаю я. — Завтра сходим на ужин.
— Нет. Я хочу сразу в отель. Никакие ужины мне не нужны. Ни ты, ни ужины, ничего. Договорились?
Лицо серьезное, голос грустный. Выглядит Антонина опять неважно.
— У тебя температура?
— Я просто устала.
Повисает тишина, которую я не тороплюсь разрушать. Смотрю внимательно на диковинку. Что-то с ней не то.
— Садись, — указываю глазами на кресло перед собой.
Антонина покорно опускается на сиденье, слегка приподнимает подбородок.
— Что случилось? Рассказывай.
— Ничего.
С каждым днем мои крепкие, как канаты, нервы теряют прочность рядом с ходячей соблазнительной проблемой. И это понимание страшнее предчувствия грозящей катастрофы. Привычный уклад «подумал — сделал» нарушен. Я долго оттачивал в себе это мастерство, но сейчас будто все навыки растерял. С диковинкой ни один принцип не действует.
— Зачем Дан интересовался, в каких мы отношениях и есть ли между нами интим? — вдруг говорит диковинка.
Тянусь к пачке сигарет. Весь день держался, а теперь гнев бурлит по новой. Знаю я, откуда ноги растут у этих расспросов. Закидываю в рот сигарету и щелкаю зажигалкой.
— Нравишься ему? — ухожу от прямого ответа, размышляя, как лучше поступить. Выложить Антонине все как есть или промолчать? Наверное, первое.
— У тебя связь. Со своей помощницей. Это заметно невооруженным взглядом… — мрачно произносит она.
— Была небольшая интрижка. В прошлом.
— Ясно… — Тоня поджимает губы.
Бесит, когда диковинка закрывается в себе. Хотя она и не открывалась. С какой стороны ни ткнись — везде стена.
— Послушай, люди часто принимают в штыки то, что не укладывается в составленный ими сценарий. Почему тебя так зацепило, что я был с Ванессой? — хватаюсь за тонкую ниточку, уверенный, что она верная и получится распутать весь клубок.
— Потому что! — с вызовом выпаливает Антонина.
Мысленно призываю остатки спокойствия.
— Это не ответ.
— Не
