class="p1">— Отлично. — Он щелкает челюстью из стороны в сторону. — Николас отвезет тебя.
Я улыбаюсь его попытке сохранить спокойствие и не могу удержаться от того, чтобы немного подтолкнуть его к контролю.
Я улыбаюсь его попытке сохранять спокойствие и не могу удержаться от того, чтобы слегка подтолкнуть его контроль. — Вообще-то, утро у меня свободное.
— Кто это утвердил?
Он практически прорычал это слово.
— Мой муж.
Я ухмыляюсь.
Он заметно смягчается передо мной и опирается рукой на стойку, медленная ухмылка кривит его рот. — Почему он это сделал?
— Потому что я его об этом попросила. — Я встречаю его взгляд, игривость исчезает. — Мне нужно утро, чтобы поговорить с друзьями.
Он наблюдает за мной несколько мгновений, прежде чем кивнуть. — Николас будет ждать тебя, когда ты уйдешь. Мы пообедаем в офисе.
— О, этого не будет. Ты очень плохо справляешься со всеми этими тайными делами.
Он наклоняет голову и кусает губы. — Видимо, только когда дело касается тебя. Я ожидаю увидеть тебя сегодня днем.
— Да, босс.
Я закатываю глаза.
Он прижимает меня к себе, и кофе оказывается между нашими грудями. — Что случилось с мужем?
Внизу живота поднимается жар. Мне нужно уйти от него, пока я не наделала глупостей, например, не поцеловала его.
— Это секрет, — шепчу я.
Он наклоняется и проводит губами по моему лбу, его слова звучат как ласка. — Не тогда, когда мы одни.
Он смещается так, что его темный взгляд встречается с моим, и время останавливается от интенсивности момента. Воздух становится густым от напряжения, окружающего нас, и становится трудно дышать. Он не отводит взгляд, а сканирует мое лицо в поисках какой-либо реакции. Мое тщательно оберегаемое сердце начинает трещать, и в него просачивается страх. Я не могу этого сделать.
Его брови сходятся вместе, а глаза быстро сканируют мои.
— Что случилось?
Его голос звучит так, будто он обращается к испуганному животному.
— Мне… мне нужно подготовиться. — Он все еще стоит передо мной и не двигается, когда я пытаюсь обойти его. — Пожалуйста, отпусти меня.
Мольба в моем голосе пугает его, и он отступает назад так быстро, что его спина ударяется о стойку.
Блеск моего серебряного браслета привлекает мое внимание. — Что это, черт возьми, такое?
— Ты сказала, что никакого кольца. Ты же не думала, что я женюсь на тебе и позволю тебе ходить без чего-то, что обозначает, что ты моя?
— Я не могу его снять.
Оно не настолько тугое, чтобы впечататься в мою кожу, но снять его невозможно.
Он ухмыляется. — Тебе и не положено.
— Ты очень разочаровываешь, ты знаешь об этом?
— Я могу сказать то же самое о тебе.
Тепло заполняет мой живот и распространяется по всем конечностям от того, как он смотрит на меня.
Уф. Я отворачиваюсь от него и его идеальной улыбки и убегаю в свою спальню. Раздевшись донага, я с головой погружаюсь в душ. Я остаюсь так, кажется, целую вечность, прежде чем, наконец, выхожу из комнаты, надев на себя халат единорога.
На стойке стоит кофе и лежит записка, написанная от руки.
Утром ты выглядишь мило, жена. Увидимся за обедом.
— Твой муж.
Я игнорирую тот факт, что Деймон снова предложил нам пообедать вместе, и провожу пальцами по плотной бумаге. Подсознательно подношу ее к носу и глубоко вдыхаю его запах.
Муж, муж, муж. Это слово одновременно волнует и пугает меня. Все вокруг словно несется по автостраде со скоростью миллион миль в минуту, так быстро, что я не успеваю разглядеть проносящиеся мимо здания. Так быстро, что мир расплывается.
Я кручу серебряный браслет на запястье, оглядываясь по сторонам, и прохладный металл становится теплым на моей коже.
Вещи Деймона разбросаны по всему дому. На новом столе, прислоненном к стене, стоят несколько бутылок виски, которые выглядят дороже, чем моя арендная плата. Гладкий дуб выглядит неуместно на фоне дешевого ламината, которым покрыты все мои вещи. Его пиджак все еще висит на спинке стула со вчерашнего вечера.
Мои щеки вспыхивают при воспоминании о его едва заметном прикосновении, и я стряхиваю дрожь, пробежавшую по коже. В моей груди разрастается радостное чувство, распространяя тепло по всему телу.
Вчера план казался таким простым. Выйти замуж, восстановить визу, развестись через год и забыть обо всем этом.
А потом он должен был уехать и быть таким чертовски далеким. Он с пониманием отнесся к тому, что я не хотела заходить в его дом. Теперь он переехал ко мне и оставляет маленькие напоминания о своем присутствии везде, куда бы я ни посмотрела. В нем была мягкость, которой я не ожидала. Понимание, как будто только он мог видеть то, что я похоронила глубоко внутри себя.
Он не задавал вопросов и не пытался давить на меня. Вместо этого он склонился к моему уровню и предоставил мне право выбора в том, что мы делаем. Он дал мне право голоса в своей жизни, и мне не составило труда приспособиться. Если я не буду осторожна, то могу привыкнуть к этому, а это совсем не по плану.
Моя грудь напряглась. Один год, и все закончится.
У меня есть год, чтобы выжить с целым сердцем.
Сначала я должна смириться с неизбежным хаосом, который начнется, когда я расскажу друзьям о своем поступке. Я приношу кофе на диван и разваливаюсь на нем, открывая групповой чат с Пайпер и Мией, и делаю глубокий вдох, готовясь к тому, что последует дальше.
Я: Я сделала кое-что.
Пайпер: Почему это звучит так зловеще?
Я: Я вышла замуж. Сюрприз.
Пайпер: Нет, серьезно. Что случилось?
Я: Вчера я вышла замуж, чтобы сохранить свой рабочий статус в США.
Мия: ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА?
Пайпер: Объясни.
Мия: За кого?
Мой большой палец дергается над клавишами, и я прикусываю уголок губы. Одно дело — выйти замуж за Деймона. Совсем другое — признаться в этом. Я отклеиваю пластырь и набираю ответ.
Я: Деймон Эверетт
Пайпер: ЧТО?
Миа: Я знала это!
Я: Я могу объяснить. Отчасти…
Объяснить — значит открыть свое прошлое и позволить им увидеть меня такой, какая я есть. Это значит признать, что я скрывала часть себя от своих самых близких друзей, что гораздо проще, когда ты единственная, кто об этом знает.
Пайпер: Встреча девочек. Сейчас.
Я вздыхаю, смиряясь с катастрофой, которой обернется оставшаяся часть утра, и встаю, чтобы выбрать идеальный наряд.
Если уж я иду на виселицу, то могу и красиво выглядеть.
— Итак, давай разберемся. Он не стал
