Хев взглянул на девушку и на миг застыл от открывшегося ему вида. Крохотная обнажённая прекрасная девушка в маске и с кляпом во рту распята на кресте, её прекрасные волосы накрывают плечи, как фата. Хев вдруг остро ощутил, насколько он огромен, силён и уродлив. Мужчина шагнул к ней и опустился на колени в древнем жесте преклонения.
Птичка почувствовала его приближение и повернула голову точно в его направлении, хотя не могла его видеть. Хев снова зарылся рукой в волосы девушки и потянул прядь, наслаждаясь их мягкостью. Хев кончиками пальцев дотронулся до шеи девушки и с удовольствием увидел проступившие на её коже мурашки. Он заметил, что Птичке нравится, когда он касается её шеи.
Хев никогда не целовал своих нижних. Часто даже надевал чёрные медицинские перчатки на сессии. Но сейчас он с удивлением понял, что ему хочется провести по коже Птички губами, и он не стал себе отказывать в этом. Девушке это явно нравилось. Она выгнулась, предоставляя ему лучший доступ, и потянулась к нему всем телом. Хев удовлетворённо заворчал и прижал девушку плотнее к себе. Птичка рвано выдохнула и потёрлась о него всем телом.
Хев слышал, что её дыхание становится чаще, он видел, как краснеют её губы, обхватывающие шарик кляпа. Щёки девушки разрумянились. Именно этого он и добивался. Хев огладил растянутые в стороны руки девушки, прошёлся по её груди и, подхватив Птичку под рёбра, чуть приподнял над полом. Она весила не больше котёнка.
Хев легко прикусил соски девушки по очереди. Птичка подалась грудью к его губам и застонала. Хев повторил всё снова и огладил левую грудь девушки языком. Он с удовлетворением увидел, что она судорожно сжала колени. Ещё лучше. Мужчина поставил Птичку на пол, наклонился вперёд и поцелуями опустился от её солнечного сплетения к пупку.
— Дай мне свою левую ногу, Птичка, — проговорил Хев и сам удивился, насколько хриплым стал его голос.
Девушка перенесла вес тела на одну ногу и поставила вторую на носок в изящной позе. Хев подхватил её колено и закинул себе на плечо. Он собирался сделать то, чего не делал ни для одной своей Нижней.
Он подхватил второе колено Птички и заставил её оседлать свои плечи. Девушка удивлённо пискнула и попыталась вцепиться в удерживающие её карабины, но ничего не вышло.
— Ты знаешь, что я хочу сделать, Птичка? Знаешь?
Девушка неуверенно покачала головой. Хев усмехнулся, обдав тёплым дыханием её открытое лоно и опустил голову, чтобы поцеловать его. Птичка дёрнулась всем телом и низко застонала. Хев начал неспешно. Он не совсем знал, что нужно делать, поэтому целовал её так же, как целовал в губы. Наградой ему стала горячая влага на лоне Птички и её приглушённые кляпом стоны.
Хев языком обвёл крошечный напрягшийся комочек плоти, и Птичка откинула голову, снова показав Хеву родинку на шее, от вида которой он сходил с ума. Девушка упёрлась головой в соединение планок креста и заскребла по нему укутанными в перчатки руками. Хев понял, что он на правильном пути и продолжил.
Он продолжал мучить Птичку, пока она не начала извиваться, не помня себя. Только тогда Хев оторвался от неё и под недовольное ворчание девушки аккуратно поставил её ноги на пол. Колени Птички подкосились, и она упала бы, не будь её руки пристёгнуты к кресту. Хев посмотрел на неё долгим взглядом. Она была красива. Раскрытая, беззащитная и возбуждённая. Хев хотел видеть её именно такой. И понимал, что сейчас своими руками выбьет это возбуждение из Птички. Возможно, навсегда.
Хев коротко покосился на разбросанные по полу запретные браслеты Птички и нарочито громко подошёл к ней. Отстёгивая руки девушки от креста, он грозно проговорил:
— Ты помнишь, о чём я тебя просил, Птичка? Ты должна внимательно слушать мой голос. Очень внимательно, поняла?
Птичка кивнула, и Хев потянул её к станку. Он приподнял девушку и уложил на станок животом. Минута ушла у него на то, чтобы пристегнуть руки, ноги и ошейник Птички. Теперь она была обездвижена полностью.
Хев секунду посмотрел на неё, а потом решился. Он взял Птичку за волосы и, ощутимо сжав их, потянул голову Птички вверх. Свободной рукой он раскрыл молнию брюк и выпустил налившуюся плоть на свободу. Потом он потянулся к кляпу девушки и вытащил внутреннюю часть, оставляя во рту Птички только расширительное кольцо.
Птичка не выказывала страха, и Хев продолжил. Он провёл набухшей головкой по губам девушки и спросил:
— Ты понимаешь, что ты — моя, Птичка? Моя и ничья больше.
Девушка не могла ответить, но это и не требовалось. Хев вложил головку в рот Птички, она тут же обвела её языком. Хев зарычал от удовольствия. Совсем не этого он пытался добиться, но раз уж Птичка совсем не возражает, то он решил продолжить.
Хев продвинулся глубже, и Птичка приняла его с радостью. Она не могла шевелить головой, но то, как она двигала языком по члену Хева и чуть постанывала от удовольствия, говорило о том, что ей нравится то, что происходит между ними. Хев воспрял духом. Птичка держалась, она не проявляла ни капли страха. Впрочем, Хев ещё не дошёл до того, что приготовил для неё.
Хев не спешил приступать к главному действу и оттягивал момент, сосредотачиваясь на удовольствии. Ведь возможно, что эта ночь станет для них с Птичкой последней, и он будет именно тем, кто всё разрушит. Ему было не по себе.
Птичка ласкала его, Хев двигался размашисто и жёстко, хотя и не старался проникнуть глубоко. Дотронувшись до горла Птички, он отступал, а потом врывался в неё снова. Девушка, скованная по рукам и ногам, пыталась ласкать его. Хев видел, как она пытается переминаться с ноги на ногу, чтобы облегчить своё возбуждение.
Но Хев остановился, почувствовав, что опасно близко подобрался к разрядке. Было слишком рано. Он выскользнул изо рта Птички и, позволив ей чуть отдышаться, вернул пробку кляпа на место. Птичка улеглась щекой на станок и блаженно расслабилась. Хева пронзил укол совести.
Хев подошёл к шкафу с девайсами и, поколебавшись, взял свёрнутую кольцами плеть. Он отпустил хвост плети и дал ему упасть, после чего
