– Я же говорил, Лара.
Прикрываю глаза, стараясь сдержать слезы. А они катятся из глаз и затекают в уши.
– Ну, ну, перестань, милая, – становится рядом на колени Феликс. Утирает мне глаза тем самым надушенным белоснежным платком. Прижимается губами ко лбу. – Все будет хорошо. Слышишь? – горячо шепчет на ухо.
Да, конечно! Зря я эти анализы дурацкие не сдала. По собственной глупости подвергла ребенка риску.
– Феликс, – хватаю крепкую мужскую руку. Хочу сказать самое главное…
Но Сарычев не дает мне и слова вставить. Порывисто целует и рычит глухо.
– Ни о чем не беспокойся, Ларочка. Ребенка мы спасем. Я всех сейчас раком поставлю.
Глава 30
Глава 30
Вот уже второй час, как я сижу в приемном покое. Там, где-то в палате интенсивной терапии, спасают моего ребенка и мою семью заодно.
Что нас с Ларой соединяет сейчас? Только малыш. Не будет его, она развернется и уйдет. Встретит кого-нибудь помоложе. Пусть без званий и чина. Обычного нормального мужика, который будет ее любить, и в которого влюбится она сама.
А я? Мне как дальше жить? Сердце бьется в груди, как ненормальное. На работе завал. Разгребать надо. И совещание назначено… чтоб ему.
Но я Ларин голос испуганный услышал, моментально сорвался с места. А на хера мне все остальное, если ее рядом не будет? К чему все эти невъебенные достижения, если мир рухнет?
Дверь приемного покоя хлопает как выстрел. А у меня все внутри замирает от неприятных предчувствий.
– Ну что? – подрываюсь с места к Вите Торганову. Рядом с ним маячит строгая блондинка в очечках. Медсестра, наверное.
– Да все нормально, Феликс, – кладет мне руку на плечо Торганов. – Вовремя хватились. Сейчас прокапаемся, и может, в конце недели домой выпишем… Хмм… - поправляется она и кивает на блонду. - Тут как Татьяна Александровна решит…
Это врач? Правда? Толку с нее! Хорошо, Витя рядом. Местные говорят, акушер от бога.
- Знакомьтесь, – представляет мне свою спутницу. – Татьяна Александровна – завотделением патологии беременных. А Феликса нашего Сарычева представлять не надо. Его в городе каждая собака знает…
– Так жена их ворует у пенсионерок, – усмехаюсь криво.
– Наведите порядок, пожалуйста, – вздыхает врачица. – Житья нет от этих глупых блогеров. То врачей грязью поливают, то пациенток. И главное, кто-то свой посты катает. Слишком хорошо знает нашу кухню…
– Всех найдем и накажем за клевету, – киваю я сурово. – С Ларой и с ребенком что? – интересуюсь как на допросе.
– Виктор Петрович все сказал. Удалось остановить процесс на ранней стадии. Теперь все под контролем…
– Спасибо вам, – выдыхаю с облегчением. – А можно к ней?
Кажется, не увижу сейчас Лару, с ума сойду. Мне обнять ее нужно. Руку на живот положить. Лично убедиться…
– Да, конечно, – улыбается мне Татьяна. – На второй этаж поднимайтесь. Девятая палата.
– Люкс? – уточняю на всякий случай.
– Ну, естественно! – закатывает глаза к потолку Торганов. – У нас все богатые и знаменитые в люксах лежат. Только моя жена в общей палате…
– Вить, ну кто ж тогда знал! – всплескивает руками Татьяна. – Вот не уехал бы…
– Если бы да кабы, – отмахивается тот.
– Возвращайся, а? – просит она Тора. – Без тебя тут завал. Сам знаешь…
– По ходу, придется, – морщится Тор. – Ты же понимаешь, в чем причина? У нас кто-то переработался. После девяти анализы отказался принять… Совсем охренели, беременных женщин по жаре гонять…
– Тебя на них нет, – вздыхает Татьяна и смотрит виновато. – Ты же понимаешь… – оправдывается поспешно, но я уже не слушаю. Гоню на второй этаж на всех скоростях. И только у белых дверей выдыхаю.
Считаю до тридцати, стараясь выровнять дыхание. Осторожно приоткрываю дверь и слышу сзади недовольный голос.
– Вы к кому?
«Прокурорская проверка!» – так и хочется выпалить на автомате. Но нет, сейчас так шутить нельзя.
– К Сарычевой. Татьяна Александровна разрешила, – бросаю на автомате.
Строгая медсестра в чепце и в очках оглядывает придирчиво мой мундир. Роняет любопытный взгляд на погоны и цедит с недовольной миной.
– Ладно. Проходите.
Заслуженный вахтер России, блин!
– Благодарю, – роняю коротко и, только открыв дверь, догоняю. Я же Лару по своей фамилии назвал.
Сарычева Лариса Дмитриевна… Красиво звучит.
– Ты как? – в два шага оказываюсь рядом с женой. Придвигаю стул. Сажусь поближе.
– Все хорошо, – улыбается она печально. – Виктор Петрович всю больницу на уши поднял. Все врачи сбежались. Консилиум был. Две капельницы уже прокапали. Вроде опасность миновала. Но вставать пока нельзя.
– А тебе куда-то срочно надо? – приподнимаю бровь. – Давай на кровати отвезу. Колеса тут есть? – демонстративно осматриваю белые ножки и такие же колеса.
Лара хихикает, а я осторожно беру ее руку в свои. Целую каждый пальчик и схожу с ума от обладания этой женщиной.
Все хорошо! Она моя. Никому не отдам. А то ишь, генералы тут разъездились. Чужих жен похищают…
– Я хотела тебе сказать, – деловито тараторит Лара. – Я, кажется, поняла, кто стоит за Канарейкой и Шансоньеткой… Это Света… Светлана Павловна, то есть…
– Умничка моя, Ларочка, – прикасаюсь губами ко лбу. – Догадливый котенок…
– Я серьезно, Феликс, – хмурит бровки жена.
– Хорошо, товарищ генерал, – шутливо беру под козырек. – Разберусь и доложу. Работаем.
И Лара смеется. Вглядываюсь в радостное личико, и на душе становится легче. Только от одной Лариной улыбки тугая пружина внутри ослабляется. И я выдыхаю.
Пронесло, слава тебе, господи!
– Думай о себе и о ребенке, – глажу девчонку по волосам, таким мягким и нежным, что хочется зарыться в них носом и забыть обо всем на свете. – И обо мне вспоминай… Хоть иногда, – выдыхаю глухо. – А с уродскими блохерами я сам разберусь. Вообще не вникай… – кладу ладонь на живот, выпирающий из-под покрывала. – Кстати, как наш футболист?
– У нас девочка, Феликс, – утыкается носом в мою ладонь Лара.
– Отличный вариант. Алиска вон какая получилась. И мелкая будет красотка. На тебя похожая. Видимо, у меня там чипчик стоит… на девочек заточенный.
Лара снова хихикает, прижимает к груди мою ладонь.
– На работу пора, солнышко, – сообщаю нехотя. Но никуда не хочу уходить. Мое место рядом с этой женщиной и нашей дочкой.
– Буду скучать, – печально тянет Лара.
– Я вернусь еще, – поднимаюсь с места. – Я бы с тобой поселился в этой хате. Интересно, с кем можно потрепаться на эту тему?
– Ой, не знаю. Тут все строго.
– Не боись, – целую на прощанье.
И выйдя из палаты, сразу направляюсь к завотделением.
– Вообще-то у нас не положено, – холодно тянет Татьяна. – Но для вас, Феликс Алексеевич, сделаем исключение. Только у меня к вам личная просьба. Найдите, пожалуйста, писак из Канарейки и Шансоньетки.
– Мы уже работаем над этой проблемой. Есть подозреваемые… Но пока еще рано делать выводы, – заявляю официально и одним махом пресекаю любые вопросы. – Я буду в свободное от работы время дежурить у супруги. А заодно и проверим, как быстро информация об этом достигнет пабликов.
– Разумно, – нехотя соглашается со мной завотделением.
Поэтому по дороге на работу я заезжаю домой за майкой и трениками.
– Долго за компом не сидите, – даю указания детям, склонившимся над ноутбуком.
И получив стандартное «хорошо, папа!», мчу на работу.
Совещание, мать его… Вроде успеваю.
– Собирайте людей, – даю указание Галине. А войдя в кабинет, снова звоню тестю.
ВНИМАНИЕ, МОИ ДОРОГИЕ! бЫЛА ПРОПУЩЕНА 29 ГЛАВА. ТОЛЬКО СЕЙЧАС ВЫЛОЖИЛА. ЧИТАЙТЕ! https:// /ru/reader/tolko-odna-noch-oshibka-prokurora-b470614?c=5634723
Глава 31
Глава 31
Феликс
Всю следующую неделю я живу как на автомате. Работаю, даже в суде выступаю. А ночевать еду к Ларе в больницу. Благо в опупенной палате-люкс, мало отличающейся от обычной, стоит двухместный диванчик, оббитый кожей молодого дермантина. Но на нервяках спать не могу, работаю с документами. Что-то подписываю, изучаю докладные коллег. Но самое главное, я рядом с Ларой. Может, для этого и нужны все эти должности и регалии. Слегка намекнул и получил желаемое.
