Зажатая сестрой в узком проходе, Ольга вынуждена была слушать. Она рассматривала ее посеревшее, отечное лицо, ее губы со следами молока, пахнущие тушеной капустой, ее глаза, которые смотрели с вызовом, не мигая, и не испытывала никаких родственных чувств. Перед Ольгой стояла неприятная чужая тетка, говорившая ей гадости. Она отодвинула Дину в сторону и прошла на кухню. Матери там не было. Посреди стола красовалось блюдо с пирожками. Ольга подошла к плите и поставила чайник. Молча достала из холодильника колбасу, сыр и начала делать бутерброды. Дина, вошедшая вслед за ней, остановилась в дверях:
– Ты со мной не разговариваешь, что ли? Неужели обиделась за то что, что Валерка женится на мне? Кстати, а зачем ты постриглась? Тебе так не идет. У тебя и было-то всей красоты – коса, а теперь и ее нет, остались кожа да кости. Вон как глаза ввалились, страшно глядеть.
Динка всегда так разговаривала: не слушая собеседника. Ольгу и раньше раздражала эта ее манера, но сегодня она сразу же дала себе слово выдержать, не сорваться, не дать себя спровоцировать на скандал. Пока Ольга, сделав бутерброды, заваривала чай и размышляла, куда бы убрать пирожки, от запаха которых ее мутило, сестра, повысив голос, продолжала:
– А почему я не вижу твоего мужа? Я видела фотографии, он красавчик, чем-то похож на Костю Потанина. Тебе нужно было выходить за Костика замуж, сейчас дружили бы семьями. Кстати, а правда, что твой Краснопольский еврей?
– Правда, – раздался голос Альберта из коридора, и Краснопольский, потеснив Дину, вошел в кухню. Взглянув на него, Ольга почувствовала, как ее захлестнуло чувство благодарности. Алик был действительно красив в своем новом спортивном костюме, с модной прической и белозубой улыбкой. От него веяло уверенностью и благожелательностью.
– Надеюсь, юная леди, вы ничего не имеете против еврейского народа? – снисходительно улыбнулся он Дине. – Здравствуй, дорогая, – он обнял Ольгу и поцеловал в уголок губ.
– Тебе помочь?
– Нет, радость моя. Завтрак уже готов. Садись к столу. Ты пирожки будешь? – Ольга так обрадовалась появлению Алика, что не могла сдержать счастливой улыбки. Она по-прежнему игнорировала сестру.
– О, нет, моя любимая женушка, прошу тебя запомнить, что я не люблю капусту ни в каком виде. Так что если можно, убери блюдо со стола, чтобы не портить мне аппетит.
Ольга рассмеялась и поспешила переставить пирожки на плиту.
– Ну ладно, не буду вам мешать, – Дина наконец удалилась, с громким стуком опустив в мойку стакан.
После завтрака Ольга и Алик очень быстро собрались и, не дождавшись родителей, уехавших с раннего утра на рынок закупать к предстоящей свадьбе продукты, пешком отправились на вокзал. Пока они одевались в тесном коридоре, снова появилась Дина. Она наблюдала, как Алик помогает жене надеть пальто, как любовно подшучивает на ней, и чувствовала, что злость буквально переполняет все ее существо. Напоследок она не выдержала и сказала:
– А колечко-то не с брильянтом, а с малюсеньким изумрудиком. Что ж такое дешевенькое тебе муж подарил?
– Это мне твой муж подарил, – спокойно ответила Ольга и захлопнула дверь родительской квартиры с обратной стороны. С прошлым было покончено.
Сдав сессию, Ольга переехала в Ленинград, к бабушке и Григорию Константиновичу, окружившим ее теплом и заботой. С Аликом они оформили развод еще до Нового года. И Краснопольский, и Илья постоянно звонили ей, их дружба с годами только крепла. В начале февраля родился сын, которого она назвала Кириллом, как когда-то мечтал его отец. За месяц до этого ее сестра потеряла ребенка. Жизнь все расставила по своим местам.
Начало недели для Ольги всегда было неудачным временем. Утро понедельника, как правило, не предвещало ничего хорошего. После выходных очень тяжело было втягиваться в рабочий ритм. Все утро Кирилл ныл, что не хочет идти в школу, что ему надоело заниматься немецким и что он хочет изменить прическу на более взрослую. Ольга молча слушала его и жарила гренки. Услышав про взрослую прическу, она позволила втянуть себя в спор, заранее зная, что все равно уступит сыну. У мальчика был очень твердый характер и дар убеждения, а главное, ей нравилось ему уступать и видеть, как благодарно вспыхивают его глаза-вишни, как он смеется и празднует свою маленькую победу. Завтрак примирил их обоих с жизнью и заметно поднял настроение.
Ольга подвезла сына к школе, поцеловала на прощание и порулила к редакции. В машине было тихо, она очень редко включала музыку, еще реже – радио. Погода не радовала, что, впрочем, характерно для питерской осени. Ольге не хотелось ехать на работу. Ее отказ от командировок был воспринят очень неоднозначно и начальством, и некоторыми коллегами, она знала, что за спиной у нее идут разговоры, чувствовала, что на нее косо смотрят. Обстановка напрягала. Ко всему этому добавлялся разрастающийся конфликт с Владом, который не желал, чтобы с ним расставались, не понимал, что их отношения давно исчерпали себя. Любовник звонил ей в редакцию, и поскольку она игнорировала его звонки на мобильный, то он использовал служебный телефон. Ольга раздражалась, народ вокруг нее веселился.
Этот понедельник полностью соответствовал ожиданиям. На планерке у начальника ей сделали заслуженное замечание, но слушать его было все же неприятно. На рабочем месте обсуждались подробности корпоративной вечеринки, посвященной дню рождения молоденькой журналистки Ирочки, отвечающей в газете за рубрику «Частная жизнь». Именинница, с которой у Ольги были вполне дружеские отношения, Русанову пригласить не пожелала и теперь избегала встречаться с ней глазами. Ольга чувствовала себя неловко, слушая взрывы хохота. Ощущение непричастности к общему веселью раздражало. Хотелось побыстрее уйти с работы и спрятаться от всех в своей комнате на любимом диване. Ольга еле дождалась обеденного перерыва: они с Натальей в очередной раз встречались в любимом кафе.
– Ну, как ты? – спросила Наталья, сделав заказ. – Вид у тебя получше, хотя выражение лица какое-то кислое.
– Никак, – вяло откликнулась Ольга, вращая трубочку в стакане с морковным соком. – Слушай, Натка, зачем я пью эту гадость?
– Полезно потому что, особенно в нашем возрасте.
– Вот только про возраст не начинай, и так тошно. Знаешь, я как-то незаметно для себя пришла к выводу, что в моей жизни нужно все менять, а ничего не получается. Решила расстаться с любовником – не выходит, с работы нужно бежать – некуда. – Ольга безнадежно махнула рукой.
– Э, милая, да у тебя хандра! – глядя на нее, заключила Наталья. – Думаю, что все не так уж безнадежно. Тебя давно зовут на телевидение – это шанс изменить жизнь. С Владом вас, по большому счету, ничто не связывает: живете врозь, совместное имущество отсутствует. Конечно, ему с тобой было удобно, а вот тебе просто нужно проявить твердость и послать его куда подальше. Я думаю, Оля, все дело в Немировском.
