Натализа Кофф - Воровка, или Противоположности притягиваются[СИ]

— Пора отправить наших девочек на море, — вместо ответа сказал Артем.

Мы поднялись на этаж хирургического отделения. По пути я попросил Руса позвонить Седому.

— Через полчаса будет, — после короткого разговора с Седым, сообщил Рус. Я только кивнул. Да и что говорить-то? Я виноват. Не уберег. Слишком самоуверенный, надеялся, никто не рискнет напасть возле дома. Ошибся. Парни усадили меня на диван. Я опять начал разглядывать кровь на своей ладони. Казалось, она жжет кожу, проникая внутрь.

Через двадцать минут в больницу приехал Палыч. Бледный, как мел. Руки трясутся. Я ему искренне сочувствовал и понимал его.

— Ну как она? — дрогнувшим голосом спросил он, присаживаясь рядом со мной.

— Пока ничего не известно, — коротко ответил Артем.

— Моя вина, — прохрипел я, опустив голову и упираясь лбом в ладони, перепачканные кровью Алисы.

— Нет, ты все делал правильно. На твоем месте я бы поступил так же, — услышал я тихий шепот Седого.

Еще через час появился Пумановский. С целой свитой охраны, вооруженной до зубов. Это была наша первая встреча. Я исподлобья наблюдал за его движениями. Нервничает великий политик, оглядывается по сторонам, как будто боится нападения.

Пумановский не успел присесть на диванчик, как из операционной вышел Марк Вениаминович. Подойдя к нам, окинул взглядом всю нашу компанию.

— Вы кто? — поинтересовался он у Седого и Пумановского.

— Я Владимир Пумановский, отец Алисы, а это мой начальник охраны, — представился депутат. Марк кивнул, и, глубоко вздохнув, начал говорить:

— Мне очень жаль, рана слишком глубокая, Алиса потеряла много крови. Сожалею, Алиса Пумановская скончалась пять минут назад, не приходя в сознание.

Как? Почему? Почему то вспомнился наш разговор на даче и ее слова '-Я хочу тебя, — сказала она тогда. — И если ты не станешь моим первым мужчиной, я метну в тебя все мои ножи, и разрежу тебя на мелкие кусочки, и еще перееду тебя моими 'Жигулями', и..' В ту ночь я рассмеялся. Сегодня хотелось плакать. Как много я мог бы ей показать. Она совсем еще девочка. Мы бы поехали куда-нибудь, да хоть куда! Куда бы она захотела. Я бы носил ее на руках. А ночи были бы только нашими. Еще при первой встрече я знал, она мне нужна. Только она.

Глядя в пустоту, как никогда понимал выражение, потерять часть души. С Алисой, моим маленьким рыжим Лисенком, исчезло почти все, что было, оставив только крупицы. Глаза защипало. Нет, пока эти уроды передвигаются самостоятельно, ни одна слеза не прольется из моих глаз.

Краем уха услышал, как Пумановский сказал:

— Ну что ж, — встал и пошел к выходу.

— 'Ну что ж'? Это все, что Вы можете сказать? — рявкнул я ему вслед.

— А что еще говорить? — искренне удивился он.

— Что говорить? Да из-за твоей гребаной карьеры она умерла! Ее пырнул ножом какой-то гопник, передав привет тебе! 'Привет отцу' — последние слова, которые она услышала. А ты говоришь 'Ну что ж'?! — перешел я на рев. Парни держали меня, преградив путь к Пумановскому.

— Игнат! — услышал я шепот Седого. Посмотрев на него, понял, есть еще и родной отец, которому так же больно, как и мне.

Я сел рядом. Пумановский сбежал, переживая за свою шкуру. Я обратил внимание на Марка, стоявшего и внимательно следившего за ситуацией.

— Можно тебя на минутку? — спросил он меня. Кивнув, я последовал за ним. Показалось странным, что он привел меня в комнатушку со стеллажами. Это его новый кабинет, поближе к лекарствам?

— Игнат, у меня к тебе разговор. Перед операцией Алиса попросила у меня одну вещь. И передала несколько слов для тебя.

Я смотрел на Марка, чувствуя, как сердце сжимается от боли. Хотя, казалось бы, чему уже сжиматься. Мое сердце умерло с ней.

— Игнат, — Марк потряс меня за плечо, — послушай меня внимательно! Перед операцией Алиса в двух словах описала ситуацию. Она попросила, чтобы я убил ее. Понимаешь? Алиса Пумановская мертва.

Я изумленно уставился на него. Что он несет? Как убить? Кого убить?

— Пумановская мертва, но Шмегельская жива. У нас появилась новая пациентка, которая превосходно перенесла операцию. Ты понял меня? — Марк повторил несколько раз свои слова. Понял ли я? Нет, ни черта я не понял! Через минуту до меня дошло.

— Она у меня такая умная, — сказал я, чувствуя, что сейчас разрыдаюсь от счастья. Нет, сперва я придушу ее, а потом разрыдаюсь.

— Где, говорите, лежит Шмегельская? — прохрипел я.

— Я провожу, — улыбаясь, сказал Марк.

Какими-то коридорами мы пошли почему-то в мужское кардиологическое отделение.

— А в женское нельзя было определить? — проворчал я. Будут тут, понимаешь ли, на моего Лисенка пялиться всякие мужики-сердечники.

— Тут точно никто не догадается искать, — оправдался Марк.

Мы зашли в палату. Моя Алиска лежала под капельницей с приклеенными к ее рукам трубками. Но она была жива! Это главное! Я подошел к ней, тяжело опустился на стул рядом с кроватью, боясь прикоснуться к ней.

— Игнат, тебе она просила передать следующее, — Марк прокашлялся, — Она просила тебя вернуться к ней живым и невредимым. Сказала еще: 'Сильно не буйствуй'. Вот я все записал.

Я улыбнулся. Она уже так хорошо изучила меня, что могла предсказать мою реакцию.

Наклонившись к ее лицу, тихо прошептал:

— Вернусь.

Нежно поцеловав ее в губы, на секунду прижался к ее лбу. Немного сдвинувшись к ее ушку, еще тише прошептал:

— Люблю тебя, — и резко отстранился. Мне было необходимо сказать эти простые слова. Постояв немного у ее кровати, вышел.

Всё, падлы, прячьтесь. Барс вышел на охоту.

В голове стремительно разворачивался план действий. Теперь, когда Алиса в безопасности, можно было действовать жестко. Идя по коридору за Марком, набрал номер отца. Следовало лишить противника даже маломальского шанса влиять на меня.

После нескольких длинных гудков услышал бодрый голос отца:

— Пап, у тебя есть пара часов. Бери маму и уезжайте. Желательно за границу.

— Надолго? — только и спросил отец. В очередной раз я обрадовался, что отец мой подполковник в отставке. Никаких ненужных вопросов, только по существу.

— Не знаю. Надеюсь, что не больше месяца, — вздохнув, ответил я, — Маме привет передай и пусть не волнуется, все у нас хорошо.

— Конечно, хорошо, если ты мне за неделю второй раз звонишь с просьбой вывезти мать на курорт. Анютку забрать? — спросил отец.

— Не знаю. Мы с Русом обсудим. Если что, позвоню.

— Хорошо. Сынок, мы поедем туда, где познакомились с мамой.

— Отлично. Буду знать, где искать, — улыбаясь, сказал я и отключил телефон.