— Да, — ответил Блейк, выключая мотор. — «Мэзон Бэй» принадлежит нашей семье с тех пор, как мой отец был еще мальчишкой. Второе поколение домоправителей — отставной капитан флота и его жена — живет здесь круглый год, приглядывая за всем.
— Очень мило, — с восхищением произнесла Вивиен.
Когда они вошли, Кэтрин остановилась рядом с Филлипом, наслаждаясь прохладой, обрушившейся на нее, как освежающий душ. Капитан Руже, высокий худой старик, вышел им навстречу с приветствием на своем родном французском языке. Блейк отвечал ему на безупречном французском, так что Кэтрин изрядно намучилась, переводя их диалог на английский.
Она позабыла здешний диалект. Ее попытки говорить на местном диалекте всегда страшно веселили Блейка. Искоса взглянув на него, она подумала, что теперь уже никогда и ничем она не сможет его развеселить.
Выражение ее лица было настолько несчастным, что Филлип оттащил ее в сторону, прежде чем Блейк это заметил. Она благодарно улыбнулась Филлипу, и они вышли из просторной гостиной, чтобы разместиться по своим спальням. Ей хотелось, чтобы это путешествие поскорей закончилось.
После обеда Вивиен уговорила Блейка свозить ее в Мариго поглядеть на магазины. Мод и Дик Лидс, решив, что солнце слишком печет, расположились на балконе, смакуя охлажденное бургундское, принесенное капитаном Руже. Кэтрин провела остаток дня в постели, чувствуя себя отвратительно. Воздушная качка, духота, жара и хандра свалили ее с ног. Она очнулась только вечером, когда ее осторожно разбудила Мод.
— Мы отправляемся в Мариго, дорогая. Как насчет того, чтобы поужинать в приморском ресторане? — спросила она.
Кэтрин села на кровати, удивляясь тому, что от ее хандры и слабости не осталось и следа.
— Конечно, — улыбнулась она. — Я только переоденусь…
— Ты в полном порядке, — произнес Блейк с порога ее спальни, и она почувствовала, как его пристальный взгляд скользит по ее стройной фигуре в крестьянском платье, задравшемся выше колен, пока она спала. Она быстро одернула подол, нервно разгладила ткань и встала.
— Я… я думала, надо переодеться для ресторана, а то все будут смеяться.
— Ресторан демократичный, — сказал он, входя в комнату. — Ты все еще хандришь? — ласково осведомился он.
Эта мягкая нота в его голосе чуть не допела ее до слез. Она отвернулась, чтобы взять щетку для волос.
— Нет, — ответила она. — Я пришла в себя. Только дайте мне причесаться.
— Не копайся, — попросила Мод. — Я умираю от голода.
Кэтрин кивнула, надеясь, что Блейк тоже уйдет. Но он не уходил. Он спокойно закрыл за матерью дверь, отчего сердце Кэтрин заколотилось как бешеное. Она наблюдала за ним в зеркало.
Он встал у нее за спиной, поймал в зеркале ее взгляд, и ее опалило жаркое дыхание его огромного тела. Красно-белая рубашка с тропическим узором, открытая у ворота, обнажала клин вьющихся темных волос и бронзовый загар тела. Белые слаксы подчеркивали мощную линию бедер. Она с трудом отвела глаза.
— Ты действительно в состоянии ехать? — мягко спросил он. — Если нет, оставайся. И я останусь с тобой.
В его голосе слышалось искреннее участие, но это была забота мужчины о ребенке, а не о женщине.
— Я всегда страдала морской болезнью, — уныло напомнила она. — Все прошло, Блейк.
— Правда? — глухо спросил он. — Ты совсем сникла.
— У меня была… трудная неделя, — запинаясь, проговорила она.
Он кивнул, и его сузившийся взгляд заскользил по ее длинным волосам, по ее плечам. Большие руки легли на ее талию, ощущая сквозь тонкую ткань податливость тела, источая требовательную и осторожную ласку.
— Я… я думаю, нам всем нужны каникулы, — сказала она с нервным смехом. Ощущение его рук заставляло ее сердце выпрыгивать из груди.
— Да. — Он медленно повернул ее спиной к своему огромному мускулистому телу, так что она почувствовала на затылке его горячее дыхание. — Ты дрожишь, — сказал он своим глубоким тягучим голосом.
Ее глаза закрылись. Ее руки непроизвольно легли на его ладони, когда он сомкнул их на ее талии.
— Я знаю, — слабо отозвалась она. Его пальцы смыкались все сильнее, причиняя боль.
— Кэт…
Она ничего не могла с собой поделать. Ее голова откинулась назад, на его грудь, ее тело открыто взывало к его телу. Она видела в зеркале, как его темные широкие кисти медленно пробираются все выше от талии, пока они не накрыли ее высокую грудь поверх зелено-коричневого узора на крестьянском платье с низким вырезом. Она давала ему ласкать себя, беспомощная в его объятиях, подвластная его твердым бедрам, прижатым к ее ногам, и тут он привлек се к себе с еще большей силой.
Его темные глаза не выпускали ее взгляда в зеркале, наблюдая за ее реакцией. Его щека ласкала ее затылок, нежные пальцы теребили и гладили ее темные волосы, и оттого, что она видела это в зеркале, ощущение было еще более эротичным.
Ее пальцы опять легли на его ладони, прижимая их к мягким линиям грудей, а сердце чуть не оглушило ее своим бешеным стуком.
Его лицо продвинулось ниже, и она почувствовала жар его губ у шеи, эти губы дразнили, ласкали, жаждали, его язык легонько следовал за линией ее затылка до самых плеч.
— Ты пахнешь цветами, — прошептал он. Его руки прокрались вверх, скользнули за низкий вырез платья и поймали, вобрали целиком в себя ее трепещущую обнаженную грудь.
Она беспомощно застонала и закусила губу, чтобы подавить звук, который наверняка прорвался бы из-за толстых стен дома.
— Господи, как я хочу остаться с тобой вдвоем, Кэт, — хрипло шептал он. — Лечь бы с тобой на ту вон постель и сделать все как надо, ты бы у меня еще не так сладко застонала. Ты бы меня всего искусала, — страстно и вкрадчиво шептал он, пока его руки колдовали над ее извивающимся телом, — ты бы царапалась и умоляла меня сделать кое-что побольше, чем ласкать твою грудь.
— Блейк… — простонала она, не в силах сдержать пульсации своего голоса, переломившей звук на середине его имени.
Она металась в его объятиях, стараясь вжаться в его большое тело, обнимая его за шею, умоляюще раскрыв воспаленные губы.
— Поцелуй меня, — шептала она, трепеща. — Блейк, Блейк, ну поцелуй же меня по-настоящему!..
— Как это? — нагнувшись, хрипло произнес он. Его рот стал легко, дразняще чувственными, покалывающими прикосновениями покусывать ее губы. — Так?
— Нет, — прошептала она. Приподнявшись на цыпочки, она погрузила в его глаза свой затуманенный неутолимой жаждой взгляд, притянула его голову и раскрыла губы, и он приник к ней в жадном поцелуе. Ее язык метнулся в его рот, и она чуть не задохнулась от остроты ощущения. — Вот как…
