— Ладно. — Она фыркнула. — Сейчас я не могу на них смотреть. Пойду проверю Тайлера.
— Поцелуй его за меня.
Она, смеясь и плача, пулей вылетела из кухни.
Не чуя под собой ног, Кэл зашагал через холл в гостиную.
С одного взгляда Уитни поняла, что дело сделано. Она взвизгнула и повисла у него на шее.
— Сработало! У нас получилось! Пойду скажу Джерарду, а он скажет Юрию, тот — Роману, Роман — Аннабелл, а она скажет Рэнду, и целый мир ошалеет от радости!
Кэл сам был вне себя от радости.
— Уитни, я обязан тебе жизнью!
— Ничем ты мне не обязан. Считаю за честь выступить в роли Купидона.
Джон Уоррен стоял, улыбаясь от уха до уха.
— Ну и ну! Ваша жена — это нечто!
— О которой из двух вы говорите?
Джон смутился, а Уитни расхохоталась.
— Не бери в голову, приятель, — она взяла его под руку. — Я объясню тебе по дороге к машине.
Диана не сводила глаз с Тайлера, а он не пикнул с тех пор, как Кэл его убаюкал. Она думала, что пора бы мужу уже прийти к ним, но, видимо, там идет трудный разговор.
Ей было стыдно, что она так поступила, но стоило ей взглянуть на малыша, лежащего рядом с ней на кровати, как она в который раз убеждалась, что поступила правильно.
Хорошо, что жар прошел. Теперь Тайлер проспит несколько часов.
Она вдруг почувствовала голод и осторожно соскользнула с кровати. Вряд ли Кэл завтракал у Романа. Он, наверное, тоже голоден.
Диана доставала из холодильника бекон и яйца, когда ей на плечи легли две сильных руки.
— Ты читаешь мои мысли. Помочь?
Руки жгли, возбуждая ее. Совершенно невозможно сосредоточиться.
— Если хочешь, сделай кофе. Ты же знаешь, как я его люблю.
— Знаю. Только сначала скажи мне одну вещь.
Она знала, о чем он спросит. На этот раз он прочел ее мысли.
— Если боишься сказать, я помогу.
— Кэл... — Ее голос оборвался.
— Ты меня полюбила.
Прошла целая вечность, прежде чем она невнятно пробормотала:
— Ты и сам знаешь.
— Скажи.
— По-моему, я давно хотела это сказать.
— Диана...
Он повернул ее лицом к себе. У нее не было защиты от той любви, что светилась в его бархатных карих глазах.
— Я люблю тебя! — беспомощно всхлипнула она. — Безумно люблю! — Она обняла его за шею. — Не знаю, как это сказать.
— Я знаю, любимая.
Он наклонился, и их губы сомкнулись. Ее тело пронзило острое, ни с чем не сравнимое ощущение. Не верилось, что это происходит с ней в действительности.
Она громко застонала от неистового желания. Они обнимали друг друга в отчаянном стремлении слиться воедино.
Его поцелуй прошлой ночью был только прелюдией к этому единению души и тела. Диана и вообразить себе не могла, что двое людей могут достичь такой степени восторга, который сжигал ее заживо. Подумать только — она могла отказаться от этой страсти!
— Дорогая моя, — прерывисто дыша, не переставая осыпать ее поцелуями, проговорил Кэл. — Ты должна мне сказать, что доктор Браун говорил о занятии любовью. Ты спрашивала?
Она бессвязно отвечала:
— Да, любимый. Он сказал, что следует воздерживаться в конце беременности два месяца. А в остальное время...
«Храни его Господь!»
Кэл подхватил ее на руки и отнес в спальню. Положив Диану на кровать, лег рядом.
— Пока наш сын спит, ты — только моя!
— А ты не боишься переутомиться? Ведь ты будешь заниматься любовью сразу с двумя женами? — засмеялась она и уткнулась ему в шею.
— Очень боюсь. — Он улыбнулся. — Я чувствую себя как в первую брачную ночь: ноги трясутся, сердце стучит. Я так возбужден, что могу умереть в твоих объятиях.
— Значит, понимаешь, как я себя чувствую.
— Боюсь, что нет, дорогая. Боюсь, ты не имеешь представления о том, как это у нас происходило, но сейчас узнаешь. Только не выпускай меня из рук.
— Как будто я могла бы! Я люблю тебя, Кэл. Я буду любить тебя вечно.
— Знаешь, ты сказала эти слова в нашу первую ночь. Как вижу, мне предстоит узнать, что обе мои жены более чем сексуальны. Вот бы всем так везло!
— О-о... Хорошо бы Вероника сейчас меня видела!
— Вероника... Кто это?
— Ты ее знаешь. Сексуально озабоченная брюнетка с наших вечерних курсов для родителей, которая только что на голову не становилась, чтобы привлечь твое внимание.
Он усмехнулся.
— Честно говоря, не знаю.
— Вот и хорошо.
Кэл расхохотался во все горло.
— Кажется, моя вторая жена ревнива! Ей не о чем беспокоиться. Я кое-что припас для блондинки с зелеными глазами и длинными стройными ногами.
«Вечно он заставляет меня краснеть».
— Что-то говорит мне, что твоя жена номер один имела тот же порок. Это неизбежно, если ей довелось быть замужем за таким мужчиной, как ты.
— И что же это за мужчина?
— Ты такой замечательный, — дрожащим голосом серьезно сказала она, — что мне не хватит жизни об этом рассказать.
У него загорелись глаза.
— Мне нравится, как ты это говоришь. Еще больше мне нравятся твои духи. Ты не представляешь, как я жажду свою обожаемую жену. Иди ко мне, любовь моя.
— Господа! — Джерард серьезно отнесся к своей роли хозяина. — До того как мы начнем смотреть баскетбол, хочу спросить: рассказывал ли я вам, как в Гренобле Уитни ходила в парикмахерскую?
— Если кто не знает, это во Франции, — вставил Юрий.
— Ей нужно было помыть голову и постричься. Она захотела потрясти французов своим знанием языка. И вот моя бесценная девочка-невеста открыла карманный словарь и произнесла: «Вonjour, messieurs. Je voudrais un lavage, sil vous plait».
Юрий разразился смехом, Джерард тоже улыбался.
— Переведи, — скривился Роман. — Не все такие полиглоты, как вы.
— Поэтому тебе не так весело живется, как твоему брату, — поддел его Джерард. — Ладно. Не буду держать вас в неведении. Если хотите знать, «1аvаgе» — это «клизма».
Раздался гомерический хохот, такой, что, казалось, стены квартиры Джерарда и Уитни содрогнулись.
Это была первая пирушка с друзьями, на которую Кэл выбрался после рождения их прелестной дочки Хайди месяц назад. Он веселился вместе со всеми, но его не оставляло беспокойство: женщины пошли за едой и до сих пор не вернулись.
За прошедший год они с Дианой были неразлучны. Они стали ближе друг другу, чем это было до ее амнезии, потому что оба сознавали, что им дан еще один шанс.
Но было кое-что и не совсем приятное. Например, когда Кэл не видел Диану, он терзался от страха, что с ней что-то случится и он ее потеряет. Вдобавок последние три месяца им нельзя было заниматься сексом, и нервы его были взвинчены.
