Ознакомительная версия.
Увидев на стойке регистрации отеля стопку пресс-материалов, предназначенных для журналистов, Джеймс взял увесистый пакет. Первой ему попалась брошюра обо всех отелях, входящих в сеть, принадлежащую ему, затем буклет с материалами о сегодняшнем мероприятии. В нем была приведена информация об отеле и всех предоставляемых им услугах, данные о сотрудниках, включая короткую справку о самом Джеймсе, меню ужина, а также даны контакты всех, кто принимал участие в его организации — модельера Тино, диджея, обеспечившего освещение. Из буклета Джеймс узнал, что в качестве официантов были задействованы модели из местного агентства, — вот почему они были все как на подбор.
Сколько же времени потребовалось Лиззи, чтобы подготовить все это? Да он просто идиот. Господи! Какой же он идиот!
Он думал, что она несерьезно относится к подготовке вечеринки, рассматривала ее как очередную возможность повеселиться и покрасоваться. А на самом деле она подошла к этому делу очень серьезно и преуспела.
Джеймс вернулся в бальный зал. Невероятно, как Лиззи удалось собрать в зале такое количество известных людей. И все они, похоже, прекрасно себя чувствовали благодаря атмосфере, созданной ею.
А он умудрился разрушить все, что было между ними. Джеймс знал, что под маской гостеприимной хозяйки Лиззи скрывает боль, которую он ей причинил. Какое все-таки мерзкое, коварное, разрушительное чувство — ревность.
Он с готовностью поверил в самое худшее, потому что хотел поверить. Видел только то, что хотел видеть. А почему? Потому что так ему было удобнее. Он позволил прошлому зашорить глаза и сердце. Джеймс испугался, и это было самое отвратительное проявление трусости в его жизни.
Правда состояла в том, что принцесса Элиза Каредес напугала его до смерти. Вернее, не она, а те чувства, какие он начал к ней испытывать. Джеймс предпочитал думать о ней самое худшее, чтобы не влюбиться в Лиззи и снова не испытать боль.
Впрочем, поздно об этом думать. Случилось и то и другое.
В течение всего вечера Джеймс держался подальше от принцессы. Он решил, что, когда он приблизится к ней, никого не должно быть вокруг. То, что случится между ними, касается только их двоих. А сейчас это был ее безусловный триумф, потому что вечеринка не просто удалась — она имела оглушительный успех, и Джеймс не сомневался, что отзывы в прессе будут самые лестные.
Но Джеймса снедало изнутри чувство ненависти к себе, а еще страх. Он больше не мог ждать! Ему надо немедленно что-то предпринять, поскольку на кону была его жизнь.
Лиззи непрерывно улыбалась. Она не улыбалась столько за всю свою жизнь. Ей приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы выглядеть веселой и счастливой, — она очень, очень устала.
Ей не обязательно было оставаться до конца вечеринки, чтобы убедиться в том, что это настоящий успех. Одна ее часть торжествовала, а вторая больше всего хотела сбежать куда-нибудь и оплакать свое разбитое, кровоточащее сердце. Но такая возможность представится ей не раньше чем через пару часов, а значит...
Лиззи выпрямилась и расправила плечи — до прошлой недели она и не подозревала, какая она сильная и стойкая. И эта стойкость поможет ей сейчас вернуться к роли хозяйки вечера.
Джеймс перехватил Лиззи в тот момент, когда она переходила от одной группы гостей к другой. С решительным выражением лица он крепко взял ее за локоть и отвел в сторону.
— Я хотел дождаться окончания вечера, чтобы поговорить с тобой, — проговорил он на ухо Лиззи. — Но не могу больше ждать. Мы можем поговорить сейчас?
Лиззи кивнула. Не потому, что хотела говорить с ним, а потому, что не хотела публичной сцены. Вместе они вышли в коридор и направились в одну из комнат для переговоров. Лиззи остановилась посреди комнаты, кстати, той же, где неделю назад Джеймс отчитывал ее за провал первого приема. Что на этот раз она сделала не так?
— Парень, выходивший из твоей спальни, модельер, да?
Нет, она не хотела еще раз проходить через это. Тем не менее она кивнула, не доверяя голосу, который мог подвести ее в любой момент.
— Я видел его на фотосессии, когда ты представила его журналистам. Должно быть, он гей?
— Нет, Тино не гей, — тихо возразила Лиззи.
— Нет? Но он не твой тип мужчины, так ведь?
Лиззи покачала головой. Зачем Джеймс спрашивает, если знает ответ?
— А я твой тип мужчины?
Лиззи окаменела и сцепила руки, по ее телу то пробегали мурашки, то охватывал жар.
— Я не хочу говорить об этом, — пробормотала она и бросилась к выходу.
Но Джеймс успел остановить ее. Крепко схватив за плечи, он притянул Лиззи к себе.
— Прости меня, — хрипло выдохнул он. — Прости.
Лиззи стояла молча, не поднимая головы. Джеймс немного ослабил хватку, но не слишком.
— Послушай меня, — с напором начал он, затем перевел дыхание и произнес мягче: — Пожалуйста.
Лиззи снова промолчала, но и не сделала попытки вырваться. За что он просит прощения? Что хочет сказать ей? Она едва слышала его, потому что в ушах стоял гул от страха и робких проблесков надежды.
Джеймс заговорил не сразу, а когда заговорил, то медленно и спокойно:
— Однажды ты спросила меня, в каких отношениях мы с матерью, не поссорились ли мы? Поссорились и долгое время практически не общались. Разговаривали очень осторожно и ни о чем. Однажды я пришел из школы раньше обычного и застал ее с любовником. Они закрутили интрижку буквально у отца под носом, поставив под угрозу существование нашей семьи. — Джеймс заговорил быстрее. — Она знала, что я знаю. Но это еще не все. Вскоре я узнал, что любовник был не один. Она всю жизнь изменяла отцу. — Горечь в его голосе была осязаемой. — Я никогда об этом никому не рассказывал, Лиззи. И прежде всего отцу.
Потрясенная словами Джеймса, Лиззи подняла голову. Увидев муку в его глазах, она испытала острую жалость к мальчику, каким он был в то время, узнавшему неприятную правду и несущему по жизни неимоверный груз тайны.
— Я был дико зол на отца за то, что он ничего не замечает. Как он мог не видеть очевидного? И я решил, что меня-то уж не обманет ни одна женщина, что я не буду таким глупцом, как мой отец.
Джеймс скривился, и сердце Лиззи провалилось куда-то в живот, когда она увидела эту ироничную усмешку на его губах. О нет! Не может быть! В порыве сострадания она положила руки ему на грудь.
Джеймс опустил глаза и посмотрел на ее руки, немного помолчал, словно раздумывая, продолжать ли, и снова заговорил:
— Пару лет назад у меня завязались достаточно серьезные отношения. Дженни была весьма известной светской... бабочкой, больше всего на свете любившей внимание к своей персоне. Я долго не знал, что она изменяет мне налево и направо. С одним из любовников ее засняли папарацци. Фотографии появились в желтой прессе. Весь мир узнал о ее изменах раньше меня, и пресса долго смаковала сей факт.
Ознакомительная версия.
