Выбирая проект бассейна, его владельцы явно стремились создать нечто красочное. В чем и преуспели. Бассейн с проточной, сильно хлорированной водой был облицован кобальтово-синей плиткой, придающей воде совершенно нездешний оттенок. Бетонная стена новой раздевалки сверкала белизной в лучах предвечернего солнца, а вдоль стены выстроились полосатые, оранжевые с зеленым, шезлонги. Справа и слева посреди зеленой травы алыми фонтанами взметнулись вверх вьющиеся розы.
На фоне этой красоты, к моему удивлению, внезапно возник Стив.
Раздеваясь, Стив преображался в голенастого птенца, у которого все кости наружу; он горбился и косолапил. Недурно плавая, он большей частью избегал лезть в воду и болтался на краю бассейна, скрестив руки на груди и зябко сутуля плечи. Увидев меня, он подошел и сел рядом на траву.
— Где Том? — спросил я.
— Не знаю. — Короткое, многозначительное молчание, усугубленное с моей стороны возрастающим удивлением.
— Но ты знаешь, что он скоро должен быть здесь?
— Правда? — всполошился Стив. — Я не знал, Джо, серьезно. Что делать? — Его рожу перекосило от страшного замешательства. — Что теперь делать? У меня здесь свидание с девушкой.
— Неужели! — Я не спешил очертя голову верить всему, что скажет Стив.
— Что же делать?
— Ума не приложу, Стив. Выкрутишься, — прибавил я обнадеживающе. — Для любви нет преград.
— Есть, когда это Том! — Стив ссутулился в три погибели. — Серьезно, Джо, — тогда о любви лучше сразу забыть.
— Вот оно что.
— Это ужасно, Джо. Серьезно — ты не понимаешь.
— Так для тебя новость, что Том будет здесь? Ты уверен? — Почему-то меня упорно не покидало чувство, что, несмотря на страшное замешательство, Стив не без удовольствия предвкушает предстоящее объяснение с Томом.
— Еще бы не уверен! Он с ума сойдет, когда узнает.
— Ничего, переживет.
Стив смерил меня холодным, неприязненным взглядом.
— Да? А со мной что будет тем временем?
На этот вопрос я не знал ответа. Я предложил сходить искупаться, но Стив покачал головой.
— Дай мне подумать. — Он подумал. — Надо поговорить.
— О чем?
Стив посмотрел мне в глаза.
— Честно, Джо, мне понравилось…
— Что понравилось? — Я не мог взять в толк, о чем он ведет речь.
— Проводить время с девушкой, что же еще. Вчера вечером ходил с ней в кино. Для тебя это, может быть, чепуха. Для меня — нет! Мне понравилось. Первый раз почувствовал, что правильно делаю, что так и надо. Что я такой, как другие. Другие же ходят с девушками в кино!
— Какую картину вы смотрели?
Горящие, честные глаза Стива потухли. Он досадливо поморщился.
— Картина — жуть. В «Одеоне». Но так уж ей захотелось.
— Когда любишь, Стив, стерпишь и не такое. Приготовься — впереди ждут жертвы посерьезнее.
— Жуткая картина. Я просто изнывал. И про кого, главное, — про собаку-овчарку.
— С возрастом, Стив, — сказал я, — ты поймешь, что любовь и страдание — неразделимы. Меня, например, Миртл один раз заставила поехать в Стратфорд-на-Эйвоне смотреть «Комедию ошибок».
— Не может быть!
— Запомни, Стив: либо девушка невежественна, либо она с запросами. В любом случае страдания неизбежны.
Стив расстелил на траве полотенце и растянулся на нем спиной вверх.
— Расскажи про свою девушку.
— Рассказывать особенно нечего. Познакомились здесь на той неделе. Она еще учится в школе. Зато очень хорошенькая. Глупенькая, правда, но это мне ничего. С нею чувствуешь себя взрослым, а это приятно.
— Сколько ей?
— Пятнадцать лет. Точнее, почти шестнадцать.
— Не маловато ли?
— Для меня, Джо, в самый раз. У нас невинные отношения, и такими я хочу их сохранить.
— Раз ей всего пятнадцать, то очень может быть, что невинность тебе обеспечена на годы вперед.
— На годы! — Было видно, что подобная мысль не приходила Стиву в голову. Он взвесил ее с неудовольствием. — Слушай, а это не будет до жути однообразно?
— Да как тебе сказать. Но уж конечно, тех резких перепадов, как при других отношениях, ты не жди.
Стив ненадолго умолк.
— Я все же по дороге домой полез к ней целоваться. По совести сказать, без особого желания. Думал, она, наверное, этого ждет. Надо же вести себя как принято.
— Насколько я понимаю, в этом и заключается идея мероприятия.
Стив задрал голову, проверяя, как я все это воспринимаю.
— Поцеловал ее в щеку, она разрешила.
Я веселился, но виду не показывал.
— А потом?
У Стива в глазах заплясали чертенята.
— А потом она и говорит: «Хорошенькая я, правда?» И завела за ухо локон.
Меня прорвало:
— Э, нет, брат! Такое не про тебя! — Я знал, что Том никогда не устает твердить Стиву, какой он Адонис, а Стив никогда не устает это слушать.
— Да, такое мне внове, — сказал Стив, скаля зубы. — И не слишком по нраву.
Кто-то из компании, расположившейся неподалеку, оглянулся, прислушиваясь. Мы замолчали. Стив лег щекой на полотенце. Я стал глазеть на окружающих и увидел, как, заметив Стива, к нам на всех парусах несется Том.
Мы поздоровались. Том расстелил рядом полотенце и сел. Стив плотнее прижался щекой к земле, и Том буравил его глазами. Стив умышленно вел себя по-хамски. Памятуя о Миртл, я спросил у Тома, который час. Том взглянул на часы и сказал. Не успел он договорить, как Стив приподнялся на локтях и встал. Должно быть, ему пора было на свидание.
— Стив, ты куда?
— За носовым платком, в раздевалку.
— Зачем он тебе?
— Надо.
— Возьми, у меня есть лишний.
— Мне нужен мой собственный.
Том вытаращил глаза: версия, предложенная Стивом, звучала до крайности неправдоподобно. Стив исподтишка вглядывался в толпу.
Том пожал плечами, и Стив косолапо побрел прочь, явно выискивая свою школьницу. Я глянул на Тома. Том только того и ждал, чтобы немедленно завести глубоко личный разговор о Стиве. Градом посыпались вопросы. Куда Стив пошел? Что он тут делает? Давно ли явился? Все ли это время был со мной? О чем мы с ним говорили?
Я отвечал с таким расчетом, чтобы не напортить, а в остальном — как можно ближе к правде. С тоской в душе наблюдал, как другой — не я — томительно плетется проторенной тропою ревности.
— Не знаю, Том, — слышал я собственный голос. — Почем мне знать? — Я помялся. — А даже и знал бы — что тебе, легче станет, если я скажу?
— Легче не легче, а знать мне надо, — с укором сказал Том.
Я только развел руками. Я знал, что он вовсе не расположен видеть в истинном, курьезном свете коленца, которые в последнее время откалывал Стив.
