— Из-за меня? — осмелилась спросить она еле слышным шепотом.
— А ты как думаешь? — Решительный взгляд его синих глаз и губы, скривившиеся в иронической усмешке, окончательно выбили ее из колеи. — Разве я не говорил, что ты очень сильная женщина, миссис Стикс? Что же оставалось делать человеку, от которого сбежала жена?
— Ну… не надо так трактовать события…
Гейл медленно подошел к камню и присел рядом, как бы случайно коснувшись коленом ноги Энни. У нее тут же перехватило дыхание.
— Энни, ты, наверное, думаешь, что я вообще не заметил твоего ухода. Ты была уверена, что я крутил в Гонконге роман с Лу Цян? Ничего подобного. Никогда у меня не было романа с Лу Цян. Правда, ее семья, да и сама Лу Цян мечтали, чтобы я на ней женился. Но у нас не было никакого официального соглашения. Поверь, с того момента, как я переступил порог твоей комнаты в Хемпстеде и мы провели вместе ночь, ты оставалась единственной женщиной в моей жизни. Знаю, что ты мне не веришь, — ты ведь никогда не верила. Так же, как не поверила, когда я сказал тебе, что то письмо было последней отчаянной попыткой Лу Цян причинить нам какие-нибудь неприятности. Хотя, теперь вижу, что встреча с Лу Цян в Афинах оказалась не очень-то удачной попыткой доказать тебе, что ее уже можно не опасаться…
— Можно не опасаться? — ехидно переспросила Энни. — Да она была готова разорвать на кусочки не только меня, но и тебя!
На лице Гейла появилось не свойственное ему грустное выражение. Не обращая внимания на ее последние слова, он угрюмо продолжал:
— Пойми меня, Энни, твой уход поверг меня в шок. Но потом шок сменился гневом, а позже, много размышляя, я пришел к печальному выводу, что оказался просто-напросто ублюдком…
— Гейл!
— Не перебивай, я хочу рассказать о том, что случилось когда-то со мной. Я никогда тебе об этом не говорил, — хрипло заметил он. — После твоего ухода я понял, что это имеет прямое отношение к той дьявольской путанице, в которую я втянул нас обоих. На первом курсе университета я учился с одной девушкой. Молодые — нам обоим было всего по восемнадцать — мы полюбили друг друга. Конечно, что это за любовь, можешь сказать ты? В таком-то возрасте? И тем не менее, чувства наши были искренними. Но в конце учебного года она провалилась на экзаменах. Переживая, наглоталась снотворного и умерла.
— Ох, нет!.. — в ужасе воскликнула Энни.
— С того трагического случая я решил всячески избегать популярной игры под названием «влюбиться». Кроме того, я и раньше уже видел, что сотворила пресловутая любовь с моим отцом…
— Мне так жаль… — с трудом вымолвила растерянная Энни.
— Но это было давно, — лаконично подытожил Гейл.
Повернувшись, он взял Энни за руку. Его загорелые пальцы были сильными и теплыми. Она невольно вздрогнула от его прикосновения.
— Это произошло тринадцать лет назад. Но я не забыл свою университетскую подругу, нет. По прошествии времени подобное опускается на дно подсознания. И хотя между нами ничего не было, я чувствовал себя виноватым, а когда начал анализировать наши с тобой отношения, то понял, что бессовестно уклонялся от своих обязательств. Энни, надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Но ведь когда я сообщила тебе, что забеременела, ты сразу же предложил мне выйти за тебя замуж, — прошептала она, заметив появившееся тоскливое выражение в его глазах.
— Для меня это был удобный повод, — объяснил Гейл. — Появление на свет нашего ребенка многое упрощало. Я мог обмануть себя тем, что всего лишь выполняю свой долг. Я любил тебя очень сильно и в то же время отчаянно боялся будущего. Той ночью, у дома Луизы и Герберта, ты попросила меня не уходить… помнишь?
Она слегка кивнула, закусив нижнюю губу.
— Помню.
— Ты была для меня единственной женщиной, которую я по-настоящему хотел, и я ужаснулся, поняв, какой властью надо мной ты обладаешь. В Гонконге я чуть не свихнулся, постоянно думая о тебе.
— И все-таки, Гейл, я тебя не понимаю… Если я была тебе дорога, как же ты мог бросить меня и уехать в Гонконг в то время, когда я в тебе очень нуждалась? Мне было так трудно пережить потерю нашего ребенка.
Энни, не сумев совладать с собой, вдруг расплакалась. Слезы покатились по ее щекам, а сердце готово было разорваться от обиды и горьких воспоминаний.
Гейл в отчаянии схватился за голову, затем бессильно опустил руки на колени. Когда он взглянул в глаза Энни, лицо его было мрачным.
— Да, признаю, я виноват. Я закрутил это дело, не так ли? Мне казалось, что ты недовольна сложившейся ситуацией. Но вскоре так называемая причина нашего брака, ребенок — перестала существовать, верно? Фред Бакстер сказал мне, что ты была расстроена из-за беременности, поскольку тебе очень не хотелось бросать карьеру модели.
— Так сказал Фред?
— Да, на приеме по случаю нашей свадьбы, — усмехнулся Гейл.
— Это просто смешно, — поспешно возразила Энии, вытирая слезы дрожащей рукой. — Мне всегда хотелось иметь ребенка от тебя. Я прекратила работать моделью и бросила занятия в университете, потому что сама так решила. Может быть… может быть, это было немного незрелое и наивное решение, но тогда мне хотелось лишь одного — быть миссис Стикс. Я так любила тебя, Гейл…
Гейл побледнел, лицо его застыло.
— Фред Бакстер… мне казалось, был совершенно уверен в том, что говорил.
— Подозреваю, что тогда он был очень увлечен мною, — медленно вымолвила она. — Правда, я никогда не давала ему ни малейшего повода на какую бы то ни было надежду в отношении меня.
— В себе-то я был чертовски неуверен, поэтому и поверил ему. Уже тогда я чувствовал вину за то, что ты оставила университет. А потом мы вдруг потеряли ребенка и стали друг для друга словно чужие. Я был в панике. Мне показалось, что наши отношения дошли до той самой точки, за которой начинаются страшные раздоры. Тут-то я и кинулся на ближайший самолет… — Наступило долгое, напряженное молчание. Наконец Гейл снова заговорил все тем же бесстрастным голосом: — Предположим, что мы не разведемся…
— Гейл, я…
— Прошу тебя, не перебивай! Дай мне закончить. — Под внешней невозмутимостью скрывалось сильное напряжение, и это заставило ее умолкнуть. — Позволь изложить мою точку зрения, Энни. Пока что у меня есть дом в Хемпстеде. Но некоторое время каждый год мне придется проводить в Лондоне. А здесь, на Сиросе, я собираюсь арендовать дом в городе, пока не построю свой собственный. — Несколько приободрившись, Гейл продолжал: — В финансовом отношении в настоящее время я совершенно независим, настолько независим, что могу в обозримом будущем о деньгах не думать вообще. А свои деловые обязательства здесь я свел к периодическим консультациям предприятий Александра. Из-за чего максимум раз в неделю мне придется бывать в Афинах.
