— Я ничего не слышу. — Силуэт Майклса качнулся и растворился в тумане. Внезапно Джейк почувствовал прикосновение, лицо Майклса выступило из тумана совсем рядом. — Пойдем. Тебя ждут.
— Да-да, пойдем. — Джейк двинулся за Майкл-сом, но внезапно остановился. — Я слышу ее голос. Это Гвен. Где она?
— Ее время еще не пришло, Джейкоб. Ты сделал то, что должен был сделать. Родители Крисси ушли раньше отведенного им времени. Ты был послан, чтобы малышка не осталась одна. Ты спас Гвен, и это было твоим последним заданием.
— А если Гордон Пиз снова попытается ее убить? Он будет добиваться этого ранчо всеми правдами и не правдами. Без меня он обязательно убьет ее.
— Она в безопасности. Она узнала Гордона по голосу и сказала об этом шерифу. Они уже арестовали Гордона.
— Он сознался?
Глаза Майклса лукаво блеснули.
— Да. Его адвокат пытался протестовать, но Гордону был дан шанс заглянуть в свою черную душу и осознать, к чему привели его зависть и алчность. Он купил ружье, чтобы пристрелить собаку, но, когда Гвен узнала его и окликнула по имени, он запаниковал. Убив человека, Гордон испытал настоящий шок. Он признал, что на какой-то миг просто обезумел и решил, что, убив Гвен, скроет следы преступления и получит дядино наследство.
— Гордон убил человека? На лице Майклса появилось сочувствующее выражение.
— Он убил тебя, Джейкоб.
— Меня? То есть на самом деле я мертв? — обескураженно прошептал Джейк.
— Как ты и хотел. Тебе больше не надо находиться среди людей, где царят зло, ложь, жестокость.
— Нет, среди людей есть много хороших. Это и Гвен, и Крисси…
Джейк не увидел, но почувствовал, как от взмаха крыльев его обдало теплым и, как ни странно, сухим воздухом.
— Два человека и все человечество! Что могут противопоставить они миру, где царят зло и насилие? У человечества нет надежды…
— Я не согласен с тобой. Надежда есть всегда.
Майкле посмотрел на Джейка, в его взгляде сквозило лукавство.
— Ты действительно веришь в то, что говоришь? Ты пытался спасти Лютера, а он смеялся над тобой. Ты спас ребенка, но сам был подстрелен там, у банка. Ты женился на Гвен, чтобы помочь ей, а она обвинила тебя в том, что ты обманул ее, желая завладеть ранчо. Сколько еще раз ты должен обжечься?
— А что, за это разве наказывают?
— Наказывают? Джейк, — Майкле развел руками, — большинство людей вряд ли сочли бы пребывание здесь наказанием. Здесь, наверху, царят гармония, любовь и красота.
Внезапно туман рассеялся. Джейк увидел, что стоит на краю поля, усыпанного голубыми и красными цветами. Посреди поля стояли, взявшись за руки, его родители. Рядом с ними стоял Лютер. Вдруг Джейк услышал серебристый смех. Он поднял голову и увидел, как над его головой на маленьком облачке проплыла рыжеволосая девочка, похожая на маленькую фею. За ее спиной виднелись два маленьких беленьких крылышка. Джейк вспомнил Крисси. Лютер печально улыбнулся брату.
— Привет, брат. Удивлен, встретив меня здесь? После того как ты погиб, спасая того мальчика, я вдруг осознал, в какого негодяя превратился. Это изменило всю мою жизнь. Спасибо, брат.
Джейка окликнула Ма. Она все повторяла и повторяла его имя, по ее лицу струились легкие слезы. Отец обнял Ма за плечи и крепко прижал к себе, бросив на сына многозначительный взгляд. Джейк догадался: отец дает ему понять, что мать сделала все, что смогла, она хотела как лучше и не виновата в своей слабости. Па взглядом призывал его забыть обиды и простить мать. Джейк посмотрел на нее, затем неуверенно улыбнулся. Мать тоже улыбнулась ему сквозь слезы робкой улыбкой. Джейк вдруг осознал, что мама всегда любила его, как могла, как умела. Вид своей счастливой семьи наполнил Джейка теплом и счастьем, — Твоя семья долго ждала тебя, Джейкоб. Здесь все, кого ты любишь и кто любит тебя.
Далекий, едва различимый голос вновь позвал его по имени. Нет, здесь не все, кого он любит.
— Я должен вернуться.
— Вернуться? Зачем, Джейкоб? Ты много потрудился, чтобы заработать право находиться здесь. И ты заслужил эту награду. Что ждет тебя среди людей — глупость, насилие, войны, зависть, загрязненная атмосфера? Если ты вернешься на ранчо, тебе придется работать не покладая рук. А ведь еще есть болезни, наводнения, засухи, снежные бури, землетрясения, налоги, продажные политики и никакой гарантии счастья.
— Я буду не один, а вместе мы все преодолеем. С кем я должен здесь поговорить, чтобы вернуться?
Майкле улыбнулся.
— С собой, Джейкоб. Это твой выбор, поэтому решать тебе, и только тебе. Если ты хочешь вернуться… — Майкле развел руки. — Иди.
— Как долго я могу пробыть на земле?
— Всю оставшуюся жизнь, а это значит… — Майкле не договорил, его крылья затрепетали. — Этого я не могу тебе сказать. Могу только пожелать то, что мы желаем каждому ребенку, появившемуся на свет, — жизни и любви.
Джейк развернулся и быстро пошел назад. Уже у самого входа в тоннель он оглянулся и помахал рукой. Отец, мама и Лютер махали ему в ответ, постепенно растворяясь в тумане. На одно мгновение Джейк заколебался, но далекий голос Гвен позвал его снова. У входа в тоннель его поджидал Майкле.
— Как вижу, ты не удивлен, — сказал Джейк. — Ты ведь знал, что я захочу вернуться?
— Знал, Джейк.
Силуэт Майклса терял свои очертания и медленно бледнел. Не человек, не ангел, а просто сияющее облачко, в переливах которого был и белый, и золотистый, и все оттенки, существующие на земле и на небе. Из центра многоцветного, переливающегося облака раздался тихий смех.
— Знаешь, Джейк, я видел Гвен в твоей реанимационной палате…
Джейк не успел ответить, потому что снова услышал ее голос. Она звала его, просила вернуться, говорила, что он нужен ей. Джейк медленно вошел в тоннель, затем пошел быстрее, затем побежал, все быстрее и быстрее…
Гвен неподвижно сидела на стуле возле кровати Джейка в палате реанимации. После операции прошло уже несколько часов, показавшихся Гвен вечностью. Заходили и выходили врачи и медсестры. В их глазах она видела сочувствие и ответ на вопрос, который боялась задать вслух. Пруденс принесла еду, заботливо приготовленную Дорис и привезенную Томом. Пруденс принесла также туфли и чистую одежду, но Гвен, которой казалось, что стоит ей отлучиться на несколько минут, как Джейк умрет, не захотела переодеваться.
Одной рукой она крепко сжимала руку Джейка, в другой держала картинку, нарисованную Крисси, — они втроем на чертовом колесе.
В первое мгновение, когда врачи разрешили ей увидеть Джейка, Гвен разрыдалась. Спустя несколько часов слез больше не осталось. Джейк лежал на кровати бледный, неподвижный, опутанный проводами. Многочисленные приборы бесшумно высвечивали какие-то цифры, линии, иногда попискивали, но она больше не следила за ними. Машина могла не знать, но Гвен знала, чувствовала, что Джейк умирает. Но он не может покинуть ее вот так, даже не узнав, как она его любит. Она непременно должна сказать ему об этом.
