Любовь и мужчины! Одно просто страшная обуза, а другое совершенно ненадежно. Любая девушка, наделенная здравым смыслом, постаралась бы держаться подальше и от того, и от другого. Люди, знакомые с мисс Розалин Керриган, очень бы удивились, узнав о подобных мыслях, и поняли бы, что, в сущности, совсем не знали ее. Она могла шутить и посмеиваться и даже слегка пофлиртовать, но никогда не намеревалась принимать всерьез ухаживания ни одного мужчины. Разумеется, у нее были для этого причины, но об этом знали очень немногие.
Мужчины! От них гораздо больше неприятностей, чем хорошего, они вовсе не стоят того беспокойства, которое из-за них приходится претерпевать. Они так легко могут перевернуть всю твою жизнь и делают это совершенно небрежно, как бы между прочим. Сначала Брюс позволил Стелле околдовать себя и стал смотреть на нее собачьими глазами. Потом Руис Алдорет решил приласкаться к Ли, когда ему не следовало делать ничего подобного, — это было чисто деловое предприятие, и мало того, его, как и всякого другого, привлекла красота Стеллы.
Мужчины слепы, как кроты! Не видят ничего, кроме блестящих черных волос и раскосых зеленых глаз… Не в состоянии разглядеть за внешней красотой отвратительный внутренний облик этого человека.
После регистрации был небольшой, скромный прием, потом Ли переоделась в дорожный костюм, очень симпатичный, темно-зеленого цвета. Вокруг нее суетилась Жюли, а Маргарет изо всех сил старалась удержаться от слез, так и просившихся из глаз.
— Родная моя, я уезжаю всего-навсего в Мексику, а не на Луну, — укоряла ее мягко Ли. И к тому же совсем ненадолго, думала она про себя. Ее мать не могла знать, что старшая дочь рассчитывает довольно скоро возвратиться домой.
— Я знаю. Но всегда считалось традицией поплакать во время венчания, улыбаясь сквозь слезы, извинялась Маргарет. Пальцы ее в мимолетной ласке коснулись ярких волос дочери. — Я надеюсь, что ты будешь очень счастлива, родная. Он… Я уверена, что Руис такой человек, на которого можно положиться.
— Я в этом тоже уверена, — тихо согласилась Ли, и на некоторое время у нее возникло странное чувство сожаления о том, что это не настоящая свадьба. Он мог бы сделать женщину счастливой, и она во всем могла бы положиться на него…
И все равно, когда она поняла, как летит время, ее охватила паника. Скоро она должна уехать вместе со своим — почти совершенно незнакомым человеком мужем. Возможно, воспоминание о том огненном, диком поцелуе или, может быть, пожелание Жюли: «Счастливого медового месяца» — вызвали пробежавший по ее спине холодок возбуждения и одновременно страха.
Каково было бы отправиться с ним в настоящее свадебное путешествие, чтобы он целовал ее так же, как в тот вечер в холле? Когда Ли потом думала об этом, она пришла к выводу, что так он отплатил ей за ее высказывания у Рикки. Но это не отрицало того, что, по всей вероятности, и его самого захватило совершенно неожиданное очарование момента.
И во второй раз она поймала себя на желании, чтобы ее замужество было настоящим, но ей все еще не хотелось заглядывать глубже, понять причину этого странного желания. Возможно, неосознанно Ли знала ее, но не желала признаться в этом даже себе самой.
Они недолго присутствовали на приеме, — им нужно было успеть на паром. Пока они ехали на машине, Ли незаметно поглядывала на своего мужа.
Муж!
Как странно звучит это слово, но довольно приятно, должна была признать Ли. И какой привлекательный мужчина стоит за этим словом. Кто бы мог подумать всего месяц назад, что тот холодный, довольно неприятный человек из офиса мог превратиться в такого мужчину, заставляющего ее чувствовать приятное возбуждение… и у которого сейчас по губам скользила едва приметная улыбка, так изменившая его, до того твердо сжатый рот — как будто он знал, что Ли смотрит на него, но не собирался ответным взглядом подтвердить это. Итак, она уютно запахнулась в норковую шубку, которую он подарил ей на свадьбу, чувствуя себя гораздо счастливее, чем это позволяли обстоятельства.
Она чуть-чуть улыбнулась про себя, когда нежный мех коснулся ее лица. Из-за шубки у них едва не произошла ссора. Она, должно быть, стоила целого состояния. Но протесты Ли, что раз женитьба их не настоящая, то нет причины дарить такие чудесные и слишком дорогие подарки, были отметены его твердым желанием, чтобы она приняла ее. Внешне это нормальная свадьба, сказал он, и совершенно естественно, чтобы он сделал невесте свадебный подарок. Кроме того, ему необходимо, чтобы их свадьба казалась похожей на любую другую свадьбу. И еще он сказал — не принимая никаких возражений, что вполне может позволить себе сделать ей такой подарок. Ли, встретив такое упорное сопротивление и холодное неудовольствие, сдалась, сделав неожиданное для себя открытие, что она совсем не хочет поссориться с ним.
С того момента в их отношениях произошло еще одно изменение. Ли больше не замечала в его глазах чуть издевательской насмешки, теперь, когда он смеялся, это был дружеский смех. Возможно, какая-то женщина заставила его когда-то думать, что от него всегда ожидают дорогих подарков и всегда принимают их с жадностью. Теперь же ее резонное нежелание принимать такие дорогие подарки разрушили тот старый барьер, всегда вызывавший ядовитую насмешку, презрительно кривившую его красивый рот.
Когда они поднимались на борт лайнера, который должен был доставить их в Америку, Ли оглядывалась вокруг с живым интересом. «Голубую Дымку» как-то назвали лайнером миллионеров, и Ли в глубине души было очень приятно, что такое богатство окружало ее.
Не гоняясь за богатством, Ли все же признавала, что иметь много денег могло бы быть очень неплохо и что провести хотя бы несколько месяцев среди такой роскоши, вероятно, будет очень, очень приятно.
В это время ей пришла в голову странная мысль.
Когда-то в разговоре с Жюли она сказала, что не сменяла бы Брюса на самого симпатичного миллионера в мире. И вот она. Ли, на борту «Голубой Дымки», замужем за мужчиной, не просто симпатичным внешне и если и не совсем миллионером, то очень и очень богатым. И все же его деньги, по-настоящему, ничего для нее не значили, хотя, как она подумала несколько минут назад, было бы ненормальным не получать удовольствия от вещей, которые можно купить за деньги. Однако Ли могла теперь признаться себе самой, что гораздо больше всего остального интересен ей он сам. Он интересовал ее гораздо больше, чем следовало бы.
Когда они добрались до каюты, точнее, нескольких комнат, которые были для них заказаны, их роскошь поразила Ли, так что она даже застыла в удивлении, так как думала, что такое существует только в кинофильмах. У них была своя гостиная, своя собственная, с двумя дверями, ведущими из нее. Но когда Ли открыла одну из дверей, у нее вдруг гулко застучало сердце: она увидела там две односпальных кровати. Потом оно забилось еще быстрее, когда Ли почувствовала, как Руис положил ей на плечи руки, поворачивая к себе.
