Использовать старушку, естественно, оказалось проще простого, тем более что ее бывшая ученица в отличие от Тамары ненавидела Калачникова и с удовольствием готова была делать ему гадости. Эта серая мышь испытывала особый кайф, когда шоумен приходил к ней скандалить, но, не обладая доказательствами, что утечка номеров его телефона происходит именно в приемной босса, каждый раз позорно ретировался. Вот так любовь преподавательницы французского языка к творогу обернулась для Петра постоянной головной болью.
Тем временем на экране телевизора стала танцевать другая пара, и интерес к передаче у Тамары несколько снизился. Это было все равно, как смотреть футбольный матч, где не играет твоя любимая команда: вроде бы и поле зеленое, и мяч круглый, и голы забивают, а удовольствие уже не то.
— Будешь еще торт? — спросила она у подруги, подкладывая себе солидный кусок.
— А тебе подлить? — вопросом на вопрос ответила флегматичная Роза, наполняя свою рюмку подозрительно желтым коньяком, купленным по дешевке на их же рынке. — Ну, давай, — начала она свой коронный тост, — за то, подруга, чтобы у нас все было, а нам за это ничего не было!
Женщины выпили, поморщились, закусили тортиком, запили чаем и опять уставились в телевизор, но мысли Тамары витали где-то далеко.
— А сегодня костюм у Петра был лучше, чем в прошлый раз, правда? — задумчиво заметила она.
— Гораздо лучше, — поддержала ее Роза. Она недобро вспомнила своего рубщика мяса и добавила: — Мне вообще нравится, когда мужчины чисто одеты.
— А эта его партнерша по танцам становится все вульгарнее и вульгарнее. Крыса крашеная!
— Свои сиськи подожмет платьем снизу и думает, что так они у нее кажутся больше.
Подруги захихикали, заерзали в креслах, хотя их насмешки были не вполне справедливы: у Вероники за пазухой было вполне достаточно.
— С моими этой бля…ще не сравниться, — с гордостью заявила Тамара.
— Да куда ей до тебя! — махнула рукой Роза. — Два прыщика! Лучше бы уже прижгла их зеленкой и не мучилась!
Женщины вновь развеселились, тряся своими телесами. Трудно даже перечислить все те насмешки, которых удостоилась партнерша Калачникова с тех пор, как шла программа «Танцуют звезды». Но потом подруги опять тупо уставились в телевизор, где начала выступать еще одна пара.
— И что же это другим бабам везет, а у меня одни пролеты! — вдруг в голос пожаловалась на судьбу Тамара, то ли дурачась, то ли всерьез, а затем у нее вырвалось сокровенное: — Хоть бы день покуролесить с Петенькой Калачниковым, скажем, где-нибудь на курорте. Вообрази картину, — завела она глаза в потолок и стала фантазировать, помогая себе рукой с изящно оттопыренным мизинцем, — роскошный отель, пальмы, пляж, и мы лежим с ним рядышком в этих, как их… в шезлонгах…
Роза с сомнением взглянула на подругу, представляя, как ее упитанное тело будет смотреться в обнаженном виде на пляже роскошного отеля, среди пальм. Картина, видимо, оказалась не очень привлекательной, однако она ничего не сказала.
— Петенька приносит мне коктейль, — продолжала мечтать Тамара, — знаешь, такой, как в кино, с маленьким зонтиком, а потом мы идем купаться…
— Чёт ты, мать, размечталась! — все же не сдержалась и хмыкнула Роза. — Кстати, ты этой бабке весь творог отдашь за номера телефонов.
— А тебе что, жалко? Я же плачу из своего кармана.
Возразить тут было нечего, поэтому Роза опрокинула еще рюмку и кисло поинтересовалась:
— Когда ты последний раз ему звонила?
— На прошлой неделе.
— И что?
— Что-что?! Поболтали… Кажется, в этот раз он был уже помягче, — соврала Тамара.
— Что, и трубку не бросил?
Тамара надулась, помолчала, а потом призналась:
— Бросил, собака! Мне бы с ним хотя бы раз поговорить… ну, в смысле, поговорить напрямую, а не по телефону. И он был бы мой! Ты же меня знаешь.
— Так в чем же дело?!
— В чем?! Категорически отказывается встречаться.
Подруги опять помолчали.
— А ты знаешь, где он живет, по какому адресу? — поинтересовалась Роза.
— Естественно. Но ловить его — дохлый номер! Я уже два раза это делала. Даже хватала его за руку. Но он вырвался и ушел. Он ничего не хочет слушать.
— А вот и не дохлый! — возразила Роза. — Он у нас, голубчик, еще попляшет!
— Что ты имеешь в виду? — подозрительно нахмурилась Тамара.
— У меня есть план…
Когда репетиции у Калачникова по каким-то причинам затягивались и заканчивались поздно, он сразу вез Волкогонову домой: она торопилась подменить няню, присматривавшую за ее сыном. Но если они покидали телецентр часа в три-четыре или около того, Петру еще удавалось куда-нибудь затащить Марину на часик-другой.
Пожалуй, с тех пор как Калачников и Волкогонова стали любовниками, это был самый лучший период в их взаимоотношениях. Они оба явно не хотели новых ссор, скандалов и хотя по-прежнему нередко пикировались, но вовремя останавливались, где-то даже уступая друг другу, идя на взаимные компромиссы.
Выпадавшее после рано заканчивавшихся репетиций время они проводили по-разному. Иногда заезжали в какие-то модные рестораны, бары, в коих Калачников был большим специалистом и мог на память составить неплохой путеводитель по злачным местам города. Один раз они посетили выставку современного искусства в Манеже. И три раза Марина соглашалась приехать к Калачникову домой.
Все эти три раза у них был секс — такой же яростный, как и в первый раз. Можно даже сказать, что ничем другим, кроме секса, они на квартире Калачникова и не занимались, прямо от входной двери направляясь в спальню и буквально не слезая с кровати. Но примерно в шесть Марина словно выключалась, облачалась в свою одежду и требовала, чтобы Петр вез ее домой, мол, «Илья будет плакать». Ему, никогда не имевшему детей, казалось это удивительным, и он даже немного недолюбливал сына Волкогоновой, которого до сих пор так и не видел. «Тебе же нравится трахаться со мной, — мысленно ругался Петр, — чего же ты убегаешь сломя голову?! Неужели же с твоим ребенком что-нибудь случится, если ты побудешь со мной еще часик, ведь он же не один, а с няней?!»
После очередной репетиции Калачников и Волкогонова также покинули Останкино довольно рано — не было еще и четырех, — и на полпути Петр поинтересовался: не завернут ли они к нему?
— О нет! — с такой решительностью воскликнула Марина, словно он предлагал ей что-то неприличное.
— Почему? — спросил он, стараясь ничем не проявить вскипевшие в нем эмоции.
— Иногда я должна заниматься и домашним хозяйством. У меня дома абсолютно пустой холодильник. Мне надо чем-то кормить своего сына, — пояснила она.
