Я заправляю постельное белье по бокам диванной подушки, когда в комнату входит Мал с посеревшим лицом. Даже спрашивать не собираюсь, что случилось, потому что, положа руку на сердце, скажу: мне просто плевать.
— Ричардс пропал, — сообщает он. — Его нет в комнате.
Мы смотрим друг на друга и в один голос произносим:
— Черт.
ПРИМЕЧАНИЕ ОТ МЭЙВ
Привет! Это я, Мэйв.
Скажу только одно, а потом можете возвращаться к своей ежедневной рутине.
Хочу внести ясность: когда спустя нескольких лет молчания Мал вдруг позвонил мне, я ужасно хотела отказать ему. И отказала. Последние годы он кошмарно ко мне относился.
Внезапно и без уважительной причины распрощавшись, оставил меня с разбитым сердцем и опустошенной.
Но я была не в силах держаться от него подальше. Я, глупая и ничтожная, посчитала, будто он передумал, что, быть может, его осенило и он понял: я не просто подружка на ночь. Что мы две половинки одного целого.
Сразу же, как я зашла в его спальню, он доказал мне обратное. Клянусь, его скорее волновало, чтобы я кричала, а кровать громко скрипела. Само собой, это был перепих из мести, и мне несказанно повезло стать его непосредственной участницей, пока та женщина слушала в соседней комнате.
Знаю, что слушала, потому что она тоже стонала и тяжело дышала.
От этих стонов он трахал меня сильнее и быстрее, чем раньше.
Я чувствовала себя презервативом, словно я единственная, кто стоит между ними. Это не со мной он спал. А с ней. Она и сама представляла его.
Эта ситуация напомнила мне, почему каждый раз, когда звонит Мал, я ухожу и изменяю своему мужу. Я ведь не дура. Я знала — нет, знаю, почему Мал начал со мной спать. Чтобы отплатить моему мужу.
И по той же причине он спал со мной прошлой ночью — чтобы отплатить Авроре.
По правде, спать с другим мужчиной, когда у тебя собственная семья, низко. Но как же я? Как же мои чувства? Мое существование?
Неужели мне суждено всю жизнь стирать, убирать, кормить и готовить?
Быть нелюбимой, одинокой и отдавать всю себя детям, которым все равно, и мужу, который даже на меня не смотрит?
Я не хотела разрушать свою семью.
Не хотела рисковать всем, что у меня есть.
Я не планировала влюбляться в мужчину, который никогда не станет моим.
И попутно все уничтожить.
Теперь мой Шон все знает, но мы не разводимся.
Нет. Он выше этого. Лучше меня. Он лишь сказал, что если лично увидит Мала еще раз, то заберет у меня детей.
Я знаю, что он хочет прикончить Мала.
Я и сама хочу прикончить его.
Но по другим причинам. Я только что увидела девушку, в которую он влюблен, и осознала, что мне ничего не светит.
Вот вам причина, по которой сказки заканчиваются сразу же, как принц спасает принцессу. Никому не понравится, что принцесса страдает от послеродовой депрессии и мужа-пьянчуги и к тому же складывает белье.
А Мал? Он был принцем, промчавшемся мимо меня на лошади в другом направлении.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Наши дни
Мал
Рори трясет от холода.
Я запретил ей идти со мной. Она послушалась? Нет. Слушалась ли она меня хоть раз? И тут ответ отрицательный. Посчитав, что ей подвернулся случай поработать, Рори просто схватила камеру и вылетела за дверь.
Безусловно, мне хочется размозжить себе череп о камень, потому что сейчас в моем доме гостит одурманенная коксом рок-звезда, заработавшая себе репутацию разгильдяя. Эштон Ричардс весь такой беспечный чувак, совершенно не подозревающий, как же он бесит. Он из тех прирожденных козлов, что считают, будто мир им чем-то обязан, а другие сделают за них всю работу. Кокаиновая зависимость — побочный эффект жизни крутой рок-звезды. Если бы Мик Джаггер и Стивен Тайлер в знак неповиновения решили пропрыгать четыре дня на одной ноге, то Эштон перекачал бы себе мышцы бедра и всюду бы опаздывал.
Мой телефон звонит в тысячный раз за минуту.
Десять пропущенных звонков от босса-кокаинщика.
Такое вот прозвище я дал Райнеру.
Мы бредем по полям рядом с коттеджем, и я закрываю глаза на то, что формально сейчас вторгаемся в чужие владения. Эта земля отныне мне не принадлежит. После «ночи, что все уничтожила» я продал каждый дюйм, оставив себе только дом. Мне не хотелось нести за эту землю ответственность и были нужны деньги на покупку нового жилья для Ма, отца Доэрти и Элейн, мамы Кэтлин. Да еще и та экстренная операция, из-за которой нам пришлось срочно лететь к американским врачам. Она тоже обошлась мне немалой кровью.
Я останавливаюсь рядом с бунгало, больше напоминающим лачугу. Это единственный стоящий поблизости дом. Сжимаю руку в кулак и барабаню в дверь. Дом принадлежит Смитам (семье, не группе), а Смиты знают то, что не знает Рори, поэтому, само собой разумеется, я настороженно отношусь к грядущему разговору.
— Привет, — открывает дверь Бренда, шестидесятилетняя домохозяйка. В доме за ее спиной чувствуется запах свежих пирогов и виден теплый желтоватый свет.
Краем фартука, повязанного вокруг толстой талии, соседка вытирает отекшие с набухшими венами руки. В ту же секунду, как она замечает меня, на ее умиротворенном лице появляется жалость.
— Господь всемилостивый, Малаки. Как ты? Я как собиралась проведать тв...
— Вы случайно не видели странного мужчину? — перебиваю я ее. Я не обращаю внимания на то, что вся деревня видит во мне Моисея, которого бросили в камышах в долине Нила — может, чтобы спасти, а может, умирать медленной мучительной смертью.
Разумеется, Рори скоро узнает эту слезливую историю, если ее до сих пор не просветили.
Брови Бренды резко пикируют вниз.
— Что ты имеешь в виду? Опасного? Подозрительного?
— Скорее, на психа похожего. Золотистый халат, длинные патлы. Похож на Иисуса Христа в стиле семейства Кардашьян.
Она цокает языком:
— Извини, милый.
— Ничего. — Я поворачиваюсь. — Спасибо!
— Подожди! Зайди в дом! Возьми пирог! — кричит мне вслед Бренда, готовая прийти на помощь бедному брошенному мальчику, но я дергаю Рори за руку, чтобы та не успела услышать вопросы, мольбы и соболезнования.
— Обязательно вести себя так, словно тебя воспитали болотные твари? — Рори вырывает ладонь из моей хватки и засовывает руки в карманы.
У нее стучат зубы. Рори умрет, если отважится сегодня лечь в гостиной. Я не удостаиваю ее ответом.
— Райнер обрывает мне телефон, — пытается она сменить тему. — Тебе тоже?
— Да.
— Как думаешь, нам стоит ответить?
— «Нас» не существует. Я сам по себе, ты вольна делать то же самое.
Сегодня, когда у нас с Рори случился в ванной спор, от которого кровь в моем теле прилила к члену, я чуть не сказал, что она может занять мою постель, а в спальном мешке буду спать я. А потом она заикнулась о запертой комнате, и ожили все самые ужасные воспоминания, снеся на корню любые мои добрые намерения.
— Куда он мог пойти? Он не воспользовался машиной. — Спокойно реагируя на мое поведение, Рори приплясывает, чтобы согреться.
Машина до сих пор стоит у моего дома. К тому же сильно сомневаюсь, что Ричардс и выключателем света умеет-то пользоваться, не говоря уже о настоящей машине. Нет, он где-то поблизости. Снова звонит мой телефон. Райнер. Меня не особо волнует, что мы пропустили звонок. Срал я на эту работу, как и на благополучие вымирающего вида тараканов на Мадагаскаре. Проблемы будут у Ричардса.
И у Рори.
— Райнер злится, —рычит она. — Этот проект зарубит мне карьеру.
— Мы его найдем, — говорю я.
— Ага. — Рори делает странные движения: вертится и прыгает, чтобы согреться. — Наверное. Вокруг одно сплошное поле и этот дом. Удивительно, как тебе сюда вообще почта доходит.
Тебе ли не знать.
Это ведь ты отправила то жуткое письмо.
