Он выглядел так, будто я его ударила. Хорошо. Я чувствовала, как закипает моя кровь и кружится голова. Мне нужно было раскрыть все секреты. Я нуждалась в этом, чтобы не страдать от них в одиночку. Поэтому я посмотрел на Федора и сказал тихо, жестоко:
— Раз уж ты не торопишься сейчас завязывать свой брак, позволь мне дать тебе пару советов, будущий свояк, — сказала я и шагнула вперед, чувствуя, как во мне закипает гнев. — Во-первых, ты больше не можешь диктовать мне, как жить. Прекрати говорить каждому парню, который может или будет пересекать мой путь о том, насколько я плохой человек. Это не твое дело, с кем я встречаюсь и сплю, так что держись от этого подальше, или я позабочусь о том, чтобы ты никогда больше ничего не говорил в своей печальной маленькой жизни, иначе я выдерну твой длинный, поганый язык.
Федор попытался оставаться суровым, но я видела, как мой низкий голос с треском врезался в его слух, когда его глаз немного дернулся.
— И еще — я повернулась к Эмме, мило улыбаясь. — Я думаю, тебе пора рассказать Федору о своей предыдущей работе. Как ты считаешь? А что, если Федор узнает, что ты продаешь свое тело за деньги?
Эмма тут же побледнела, а глаза Федора расширились и резко повернулись к ней.
— О чем это она? — спросил он с животным рычанием. Боже, как же легко было играть с ними, как же легко, было ими манипулировать. Может быть, это было из-за их работы в мире гламура. Может быть, все дело в простоте их ума. Как бы то ни было, я наслаждалась легкостью всего этого.
Со слезами на глазах Эмма выбежала из палаты. Федор, все еще пребывая в шоке, последовал за ней. Двое готовы, еще двое впереди.
Я бросила один уничтожающий взгляд на Анну и Сергея, и они оба сразу же пробормотали что-то о магазине и оставили меня наедине с Дмитрием.
Вот тогда-то и наступила самая трудная часть.
Глядя на Диму, я вспомнила все, что было между нами. Все, что он сделал для меня. Как он заставил меня открыться ему. Как он заставил меня согласиться выйти за него замуж. И когда я посмотрела в его печальные, серые как ртуть глаза, я снова попыталась почувствовать что-то из того, что чувствовала раньше, немного заботы и предвкушения, которые я всегда чувствовала с ним, но вместо этого я снова почувствовала онемение.
И я поняла, что удар, который я получила от него, был сильнее, чем я думала. Ложь была такой отвратительной вещью. Она также сформировала меня такой, какой я была. Любой, кто лгал, был мертв для меня, и это включало даже самое лучшее, что я когда-либо имела в своей жизни.
— Я расстаюсь с тобой, — сказала я ему своим ровным голосом. Он не выглядел удивленным. — Я хочу, чтобы тебе стало лучше, и мне грустно, что тебе придется пройти через это, но я больше не могу тебя поддерживать. Только не после этого.
Он сжал челюсти, глядя мне прямо в глаза, и коротко кивнул.
— Я так и думал, что ты здесь именно для этого.
— Хорошо, — сказала я, чувствуя облегчение, нахлынувшее на меня так внезапно, что я чуть не упала на пол. — Я рада, что мы это выясняли.
— Но я также хочу, чтобы ты осталась, — слабо улыбнулся он. — Это уже мой собственный психоз. Я не люблю тебя, но все же хочу, чтобы ты была здесь, рядом с моей кроватью, чтобы я не умер в одиночестве.
— Ты больше эгоист, чем самоотверженный, — сказала я ему. — Ты можешь использовать свой эгоизм, чтобы помогать людям, но в конечном итоге ты помогаешь только себе.
Он грустно улыбнулся.
— Никогда не ошибайся, Настя. Я показал тебе настоящего себя с самого первого дня. Я действительно лгал тебе, и я знаю, что это безвозвратно ранило тебя до такой степени, что ты едва можешь быть со мной в одной комнате, но я никогда не лгал о том, кем я был. Вот кто я такой, Настя. Прими это или оставь.
— Я ухожу, — сказала я ему, решив, что его честность теперь требует этого и от меня. — Я никогда не смогу влюбиться в того, кто напоминает мне о моей семье.
Он крепко зажмурился и выругался. Это было самое подходящее время, чтобы уйти. Поэтому я ушла, не сказав больше ничего, потому что мне больше нечего было сказать.
Мне вообще не следовало появляться в этом гламурном мире. И я никогда не сделаю этого снова.
Глава 36
Когда я играла на пианино, последний раз более страстно, чем обычно, появился Андрей со своим саксофоном. Когда он начал расстегивать молнию на футляре, я перестала играть и повернулась к нему. Он с любопытством посмотрел на меня и осторожно положил саксофон на землю.
— Как поживает твоя приемная семья?
Он пожал плечами.
— Они решили, что я слишком много зарабатываю, и отправили меня обратно в приют. Через месяц, мне должны найти новых приемных родителей.
Кивнув, я встала и подошла к нему поближе. Он был примерно моего роста и выглядел уже как молодой человек. Красивый и такой… гораздо более нежный, чем он думал.
— А что ты скажешь, если я тебя усыновлю?
Он замер, широко раскрыв глаза.
— Ты это серьезно?
— Я могу сделать из тебя лучшего музыканта, — сказала я ему. — А еще я могу сделать тебя лучше. Я могу научить тебя, как открыться миру, показать тебе, что не все люди плохие, даже если иногда нужно серьезно убедиться в этом. У тебя впереди большой потенциал, Андрей, и мне будет грустно видеть, как он растрачивается впустую, потому что жизнь небесконечна. — Мои глаза встретились с его взглядом. — Я не буду идеальным родителем, но я уверена, что сделаю все, что в моих силах. Это может даже быть целебным для меня.
Когда прошло несколько мгновений, я поняла, что лишила мальчика дара речи. Но затем тихие слезы наполнили его глаза и начали падать.
— Это будем только ты и я? — спросил он дрожащим голосом.
— Да, — сказала я, — только ты и я. И подумай о положительной стороне, — я усмехнулась. — Ты поступишь в среднюю школу, поступишь в колледж, и у тебя будет нормальная жизнь, как и положено. Я буду твоим наставником и матерью в одном лице. И если ты когда-нибудь решишь, что музыка — это не твое будущее, это тоже будет прекрасно. В любом случае, я уже думаю о тебе как об ученике.
Он все еще казался ошеломленным. Я решила подтолкнуть его еще немного.
— Я могла бы сделать это и без твоего разрешения, но спрашиваю тебя, потому что это слишком много для меня значит. Конечно, ты можешь сказать "нет", и я оставлю эту затею, но ты можешь сказать "да" и сделать шаг в лучшее будущее.
— Но каким образом? — он наконец заговорил, глядя на меня в замешательстве. — А ты сможешь усыновить меня, будучи такой молодой?
— Я вполне самодостаточный человек, Андрей, — сказала я, слегка погладив его по голове. — У меня есть деньги. Я смогу уладить все формальности. Но сначала мне нужно твое согласие.
— Да, — сказал он без колебаний и слегка покраснел. Затем, к моему полному шоку, он прижался лбом к моему плечу, опираясь на меня так, чтобы я не видела слезы, пропитавшие мою рубашку, — пожалуйста, Настя, сделай это. Пожалуйста.
Я обняла его и нежно погладила по спине.
— Я так и сделаю.
Он, в свою очередь, заплакал еще сильнее. И я закрыла глаза и почувствовала, что мир наконец перестал вращаться не на своем месте. Я нашла твердую почву под ногами. Я нашла ось.
Я нашла именно то, что мне было нужно.
Финал
Небольшой дом, стоящий в ряду домов с похожим дизайном; большой передний двор, балкон с потрясающим видом на море и два этажа с тремя спальнями. Обычно мне не нужно было больше одного, но так как я усыновила Андрея несколько месяцев назад, мне нужна была дополнительная комната для него и еще одна гостевая комната, так что это было лучшее, что я смогла найти.
Это был пригород на восточном побережье. Мы с Андреем проехали через всю страну, как только я стала его официальным опекуном, и поэтому я увезла нас как можно дальше от людей нашего трагического прошлого. Кроме того, в городе, где мы теперь полностью обосновались, была средняя школа с хорошей музыкальной программой для талантливых детей, таких как Дрю. С сентября он поступил в эту школу и его саксофонные навыки только улучшились. Очень скоро он станет лучшим музыкантом, чем я.
