- Эй! Народ… Какого черта вы здесь расселись? Только вас одних ждем!
Майя вздрогнула. Обвела всех присутствующих взглядом, будто только теперь поняла, что мы не одни, и медленно-медленно встала. Ступая дергано, как марионетка, пошла вперед.
- Ты в курсе, что это с ней? – громким шепотом спросил Егоров.
- Да. Наверное… Не спрашивай, Жор… Не сейчас.
- Никогда такого не видел.
Еще бы. А потому никогда не поймет. И не поверит. А вот я должен. Поверить и попробовать как-то смириться с мыслью, что мой друг… Нет, с этим невозможно мириться. Как? Я же с ним… Я же для него… Я же…
Боль в груди ширилась. Распространялась, перекидывалась на все тело. Выжигая по живому банальные «Почему?» и «За что?». Это невозможно было уложить в голове. Невозможно… Поверить в это – было нечеловечески больно. А не поверить… не поверить я просто не мог.
Мы забрались в машину, где все так же царило веселье. Забились в угол и переглянулись.
- Это же мне не привиделось? – я скорее прочитал по губам, чем услышал этот её вопрос. Заторможенно качнул головой из стороны в сторону.
- Ты когда-то уже видел такое? Поэтому не удивился?
- Нет… Я… - сглотнул, растер грудь, закусил пальцы… - Когда-то давно я пережил это сам.
- А ты? Ты тоже видел пожар?
- Нет, - и в этот страшный момент я улыбнулся, - я тебя увидел, Майя. И с тех пор искал.
Глава 21
- Пожалуйста, не уходи…
Она так и не обернулась. Просто шепнула это и посильней сжала пальцы на дверной ручке. Мы были не одни – отовсюду доносились смеющиеся голоса – рабочие не торопились расходиться, несмотря на поздний час. И у нашего разговора было слишком много свидетелей. – Пожалуйста… Я же понимаю, как мало времени у нас осталось. И просто хочу побыть с тобой еще немного…
Я мог бы сказать, что Майя излишне драматизирует происходящее. Что у нас впереди вся жизнь. И что я еще тысячу раз ей надоем, когда все уляжется. Да, я мог бы поступить правильно, если бы… меня не съедала такая же необходимость. Не подчиняющаяся доводам разума потребность быть с ней. На уровне жизни. Без вариантов.
- Хорошо… Приходи к складу, когда все разойдутся.
Майя помедлила. Выдохнула с облегчением… Коснулась лбом железной обшивки вагончика. Собираясь с силами, выждала секунду, другую, третью… Толкнула дверь и медленно ту за собой захлопнула. Глядя ей в спину, я дал себе обещание, что это в последний раз. И то только потому, что после случившегося в доме шамана ей действительно нужна была моя помощь. Или… господи, да кого я обманывал?! Помощь была нужна мне самому. Я просто рушился изнутри от горя, и только Майя могла спасти меня. Стать тем цементом, благодаря которому я выстою, какую бы правду мне не пришлось узнать. Ради неё… выстою.
Я зашел в вагончик. Вязал полотенце. Мыло. Порылся в шкафчике в поиске фанарика. Егоров, окрыленный свиданием с Илик, кажется, вообще меня не замечал. Суетился возле чайника и что-то напевал себе под нос.
- Пойду, искупаюсь. Не жди.
- Воды горячей нет! – крикнул мне в спину Жорка. Я обернулся. Кивнул, давая понять, что в курсе. А тот как-то вмиг посерьёзнел. – Почему мне кажется, что ты знаешь намного больше, чем говоришь?
Я слишком уважал Егорова, чтобы юлить перед ним или врать, глядя в его внимательные, все подмечающие глаза. Поэтому просто пожал плечами и пошел прочь. А он не стал меня останавливать. И продолжать допрос.
Когда я подошел к складу, народу стало поменьше, но во многих вагончиках еще горел свет. Нечасто мужикам здесь удавалось развлечься. Я сел на перевернутое ведро и приготовился ждать. Однако не прошло и минуты, как я услышал легкие шаги, а потом увидел ее. Майя переоделась, оставив распущенными волосы. Мне они так нравились... не передать. Нравилось наматывать их на кулак, подчиняя себе каждое её движение. Ограничивая свободу этим коротким импровизированным поводком, на который мне удалось ее посадить. И это было странно. Я вообще не понимал, как во мне уживались два настолько противоположных желания. Первое – никуда, вот вообще никуда ее от себя не отпускать, чтобы в её голове, чувствах, мыслях не осталось ни миллиметра свободного от меня пространства… И в то же время – второе желание. Желание подарить ей крылья, на которых она полетит далеко-далеко…
- Ты собираешься в баню? – врываясь в мои мысли, спросила Майя и ласково коснулась пальцами моих волос.
- У меня есть идея получше. Пойдем.
Майя, не колеблясь, вложила свои пальцы в мою руку. Понимала ли она, что это для меня значит? Отдавала ли отчет тому, какую дикость во мне пробуждает ее доверие и покорность? На секунду я зажмурился, обуздывая свои инстинкты. Иначе бы весь мой план накрылся.
- Как ты стал таким черным?
- Что?
Я ожидал каких угодно вопросов, но почему-то не был готов к самому простому из всех возможных.
- Спрашиваю, как ты стал таким черным? – Майя снова подняла руку и провела по моей бороде. – И бороду отрастил…
- Не нравится?
- Нравится. Когда ты меня ласкаешь, она… В общем, ты понял.
Я понял, конечно… И рассмеялся. Еще один парадокс – она была одновременно самой застенчивой и самой чувственной женщиной из всех, что я знал.
- Это обычная краска. А так я седой. Ты видела…
- Видела, – прошелестела Майя. Изменившиеся интонации в ее голосе заставили меня остановиться. Я понимал, что нам нужно поговорить. Как-то объяснить происходящее, потому что из-за моей слабости она стала его неотъемлемой частью. Проблема в том, что даже сам себе я не мог этого объяснить. Может быть, если бы этому существовали какие-то объяснения, было бы не так больно. А может, больно теперь будет всегда…
- Я поседел за одну ночь.
- Когда твоя семья погибла?
Кивнув, я вновь перехватил ее руку и возобновил шаг. Никому раньше я об этом не рассказывал. Только Михе. Это у него на плече я выл. Это он меня утешал. Что он чувствовал в этот момент? Что вообще чувствует палач, утирая горячие слезы жертвы?
- Пришли… - прохрипел я, складывая у камня принесенные с собой вещи. Стащил через голову рубаху, щелкнул ремнем... В тусклом свете луны воды небольшого круглого, как блюдце, озера казались темными и неприветливыми.
- Ты хочешь искупаться? – прозвучал недоверчивый голос в темноте.
- Угу.
- Ты сумасшедший.
- Трусиха… - улыбнулся я, сдергивая джинсы прямо с трусами. – Если захочешь присоединиться, на дно не вставай.
- Почему?
Я снова улыбнулся и, решительно шагнув в воду, сделал несколько мощных гребков руками.
- Потому что на дне – лед. Он никогда не тает, какая бы жара ни стояла.
Нырнув, я проплыл под водой несколько метров. От холода сковывало тело. А я этого и добивался. Чтобы эта вечная мерзлота и в меня проникла. Притупила боль. Сковала страх. Заморозила кипящие в глазах слезы, не положенные мужчине. Я вынырнул, лишь когда легкие стали гореть от нехватки воздуха. Запрокинул голову к небу. Такому низкому здесь на севере, что казалось, будто можно коснуться черты, где оно с землей и водой сливается, превращаясь во что-то эфемерное и зыбкое. В Проматерию, из которой в самом начале был соткан наш мир…
Зубы стучали от холода. А в носу щипало. И я знал, что это не от воды, которой я нахлебался. Да и дрожь, которой меня колотило, тоже ведь была не от холода… Я всхлипнул. И в тот же миг, мягкие руки Майи сомкнулись у меня на поясе, а к спине прижалась ее грудь.
- Мне очень жаль, - прошептала она, касаясь горячими губами позвоночника. – Так жаль, Андрюша…
А меня так мама называла. Андрюша… Понимаете? И сестра, подражая ей.
Я вытер потекший нос плечом. Обернулся. Хотелось столько всего сказать, но я бросил лишь:
- Не стой на дне. Я же просил… Заболеешь.
- А сам стоишь…
- Для меня это как анестезия. Мне забыться хочется. Понимаешь? Хоть на секунду забыться, дух перевести… А потом я снова стану сильным. И справлюсь.
