надоело притворяться, что я не напугана нездоровым видом Глеба. Я сама несколько месяцев назад лежала в реанимации с пневмонией и знала, как может быть опасно промедление.
А еще я злилась. Злилась, потому что Глеб не попросил меня о помощи.
– Да, приезжал знакомый. Всё в порядке.
Глеб обошел меня и сел на диван.
Я с трудом сдерживала себя, чтобы не подойти и не приложить ладонь к его лбу. У него явно была температура.
– Знакомый врач или просто знакомый? – с нажимом спросила я.
Я подошла к Глебу ближе и бросила взгляд на упаковку с лекарством. Ибупрофен. Так я и думала. Только одним жаропонижающим тут явно не обойдешься.
– Лен, – устало протянул Глеб, откинув голову на спинку дивана и прикрыв глаза. – Это просто простуда. Мне надо отлежаться, и всё пройдет.
На лбу мужчины проступила испарина.
Наплевав на всё, я подскочила к Глебу и коснулась его лба. Он весь горел. Твою мать!
Глеб поймал мою ладонь и неожиданно сильно сжал ее. Глядя на меня снизу вверх, он слегка улыбнулся.
– Ты красивая.
Пытаясь сдержать паническое сердцебиение, я фыркнула.
– Ты бредишь.
Глеб негромко рассмеялся, будто я сказала что-то смешное, и прижал мою прохладную ладонь к горячему лбу.
Сглотнув, я беспомощно огляделась в поисках телефона. Свой я забыла дома. А Скорую нужно было вызывать. И срочно.
– Дай мне свой телефон, – твердо проговорила я. – Мне нужно позвонить.
Куда именно я собиралась звонить, я решила не уточнять. Я уже поняла, что Глеб был из тех мужчин, что до последнего не признаются в своей слабости.
Глеб разблокировал телефон и молча протянул мне.
Пока я разговаривала с диспетчером из Скорой, мужчина пристально смотрел на меня. От его тяжелого взгляда мне стало не по себе. Захотелось натянуть капюшон, укутаться в толстовку и податься в бега.
Завершив разговор, я положила телефон на стол и сразу перешла в наступление.
– Ты дурак!
Глеб удивленно вскинул брови.
Обняв себя руками, я задрала подбородок и гневно воскликнула:
– У тебя температура под сорок! Ты понимаешь, как это опасно?
Глеб продолжал смотреть на меня, устало откинув голову на спинку дивана. Потемневшие серые глаза лихорадочно блестели от температуры. Красивое лицо осунулось. Бледные губы изогнулись в грустной ухмылке.
Я смотрела на Глеба и вспоминала, как сама посреди ночи попала в реанимацию с отеком легких.
Как дрожали руки мамы, когда она доставала документы, чтобы показать врачу Скорой. Как посинели от ужаса губы отца. Как меня везли по городу под жуткие завывания сирены. Я помню свой страх и панику, когда легкие отказывались работать, и я не могла сделать ни одного вдоха.
Я слишком хорошо всё помню…
Я смотрела на Глеба и не чувствовала, как по моему лицу текут слезы.
Я не хотела, чтобы Глеб прошел через всё это. И я не хотела терять его.
Увидев мои слезы, Глеб резко поднялся с дивана. Наверное, его голова закружилась, потому что он на секунду прикрыл глаза, но тут же распахнул их и шагнул ко мне.
– Ты чего? – растерянно пробормотал мужчина и, схватив в охапку, прижал к себе.
Всхлипывая, я уткнулась лицом в мужскую грудь. Глеб осторожно погладил меня по волосам. Горячее дыхание коснулось моего виска.
– Ну ты чего, маленькая? Всё же будет хорошо, – ласково прошептал он.
Глава 21
Лена
Глеб прижимал меня к себе, мягко поглаживая по спине. Его глубокое равномерное дыхание отзывалось в моем теле теплой волной. Я вдыхала мужской запах и чувствовала, как успокаивается потяжелевшее сердце.
Большие горячие ладони легко касались меня, и мне становилось легче дышать. Рядом с Глебом я всегда чувствовала себя ранимой и беззащитной. Только сейчас я осознала это.
Мы молчали.
Произнесенные вслух слова придали бы нашей близости двусмысленность. Одинокий мужчина утешает девушку, которая сама пришла к нему…
Болезненный жар тела, крепко сжимавшего меня в своих объятиях, заставил опомниться.
– Тебе надо лечь, – тихо проговорила я, отстраняясь от Глеба.
Мужчина не показывал вида, но ему было тяжело держаться на ногах. На лбу проступила испарина, черты лица заострились, по телу, нависшему надо мной, прокатилась еле ощутимая дрожь.
Черт! Нашла время, когда слезы лить!
Я вывернулась из объятий Глеба и, приобняв его одной рукой за талию, повела к дивану.
В серых глазах мелькнул протест. Но увидев мое упрямое выражение лица, Глеб лишь усмехнулся и покачал головой. Спорить со мной в данный момент было бесполезно.
Глеб тяжело опустился на диван и за руку потянул к себе. Мне пришлось сесть рядом.
– Зачем ты пришла? – спросил он, не выпуская моей руки.
Его голос звучал хрипло и отрывисто.
– Твоя машина стоит здесь, но тебя не видно, и ты не берешь трубку. Я забеспокоилась, – честно ответила я.
Глеб криво усмехнулся. Откинув голову на спинку, он смотрел на меня. Его обжигающая рука по-прежнему сжимала мои пальцы, но я не решилась убрать ее.
– За тридцать девять лет практически ни разу не болел. А тут подкосил какой-то дурацкий грипп, – с досадой проговорил Глеб. – Чувствую себя немощным стариком.
Он, наконец, отпустил мою руку и устало потер ладонью лицо.
– Почему ты не позвонил мне? – быстро спросила я. У меня не получилось скрыть обиду.
Глеб покосился на меня.
– Я бы позвонил тебе, когда выздоровел.
Мне так и захотелось добить его кулаком в плечо. До чего же он упрямый!
– Знаешь, несколько месяцев назад я тоже так же думала. А потом попала в реанимацию с жёсткой пневмонией! – воскликнула я, вглядываясь в болезненное лицо соседа.
Глеб осторожно коснулся моей ладони, лежащей на коленях, и снова убрал руку.
– Поэтому ты расплакалась?
Я отвела глаза. Мне было стыдно
