…Позади — крупная сделка, очень важная для клана Аль-Махаби. Раньше она бы привела меня в восторг. А сейчас даже победа не радовала. Я хотел верить, что мать смогла достучаться до Киры. Сердце разрывало от тоски. Но я как отчаявшийся без глотка воды в пустыне шел к ней. К единственному источнику своей жизни.
Сколько времени было, чтобы все передумать. Чтобы признаться самому себе, что Кира — не блажь. Она мой кислород. Хотел бы я не испытывать к ней того, что было у меня в душе. Чтобы утоленный инстинкт охотника снял плену с глаз. Тогда бы я с лёгким сердцем отпустил ее. Увы, с каждым часом вдали от моей Аблькисс я медленно умирал. От осознания, что убиваю ее. От невозможности найти выход. От самообмана.
Двери настежь. Едва перешагнув порог родного дома — не к матери, не к отцу, чтобы поделиться деталями сделки. К ней, к ритму моего сердца. К пульсу моей крови.
Смотрю, как расширяются от потрясения ее зрачки. Как два темных портала посреди изумрудных волн. И то, что в них мелькает первые секунды, всего лишь доли — не перепутать ни с чем. Я не обманываю себя в этот раз. Я точно это вижу.
Иду к Кире, кровь пульсирует в висках, оглушая, выжигая рассудок. Я готов сам упасть к ее ногам и бросить к ним весь мир. Прижать к сердцу и пообещать все, что она пожелает… а затем выполнить. Пусть будет больно. Я готов терпеть боль ради одной ее улыбки.
Холод и ненависть прогоняют всплеск радости в ее глазах. Я понимаю, что это все не настоящее. Это маска, которую она будет носить еще очень и очень долго. Понимаю, но сердце пронзает острым клинком. Кровь с такой силой бьет виски, что я стискиваю зубы от боли.
Я заслужил все. До последней эмоции. Я проиграл в этом противостоянии изначально. Не потому, что Кира никогда не полюбит меня. Наоборот — это уже произошло. И это же станет нашей погибелью. Моя Аблькисс ни за что не признает этих чувств и сожжет нас обоих в попытке сжечь любовь.
Боль. Отчаяние. Я не знаю, что делать. Как вытрясти из моей любимой то, что она так упрямо прячет. Схватить за плечи? Трясти, пока не останется сил сопротивляться? Ничего не поможет.
Иду, и ковер цветущих садов под ногами превращается в пустыню. Безжизненную и равнодушную. Я выживу в ней только тогда, когда позволю себе стать частью нее. Стать ею.
— Аблькисс, — как же у нас много общего. Мой голос кажется чужим мне самому. Откуда эти ноты холода? Я подстраиваюсь под фальшивую протестующую маску своей девочки, или власть пытается взять реванш именно сейчас?
Наверное, мимолетная, доля секунды, растерянность в глазах уже плод моего воображения. Или у меня окончательно сносит крышу. Я не знаю, что будет дальше. Как я смогу отпустить Киру. И как быстро сойду с ума от ее ненависти. Данные себе же обещания сгорают дотла в глубине ее глаз.
Она что-то говорит. Моя дерзкая воительница ни на миг не смирилась. Внутри поднимается темная волна. Без особой нежности обхватываю ее за плечи и целую — в поцелуе тоже никакой ласки. Только ненасытный голод. Моя жажда.
Аблькисс все так же холодна и неприступна. А я пью из ее губ свой желанный яд, понимая, что ничто и никогда не избавит от подобной напасти.
Я просто люблю ее до потери рассудка. Разрыв будет фатальным. Я знаю, что просто не смогу жить без нее, и это уже давно не метафора. Терзаю ее губы. Не могу остановиться. Не хочу. Если уж я совершил ошибку и похитил ту, кого так люблю, я не могу не попробовать добиться ее отклика.
— Висам… — Кира пытается меня оттолкнуть, но я вновь перехватываю ее дрожащие губы. Не даю опомниться. Руки тянут вверх шелк ее платья, обнажая ноги и бедра. За миг до того, как моя Аблькисс почти поддается поцелую и отвечает на него.
— Нет!
Я сейчас точно ослепну от этой ненормальной боли и перевозбуждения. Хочу войти в свою девочку и ощутить ее всю. Довести до струйного оргазма, чтобы она забрызгала мне живот. Всполошить ее криками весь дворец. Шайтан! Меня просто кроет.
Губы пронзает острая боль. Кира отскакивает в сторону. Я замечаю кровь на ее губах. А на собственном языке чувствую соленый привкус.
Если бы кто-то другой посмел укусить члена нашей семьи, я боюсь даже предположить, каким было бы наказание. Но моей Аблькисс можно все в обмен на мою отчаянную надежду, что она меня полюбит.
На смуглой коже ладони — кровавый след. Усмехаюсь. Смотрю в глаза Киры, и все внутри затапливает лавиной чистого торжества.
Я знал с самого начала. Я увидел, что у нее в душе, когда маски сброшены. И то, что она надевает ее тут же, превращаясь в холодную статую, уже ничего не изменит.
— Если я не ошибаюсь, — зрачки расширены от ее ненормального возбуждения, идентичного моему, грудь колышется от сбившегося дыхания, — до никяха ты не имеешь права даже смотреть на меня! Прикасаться — тем более!
Сердце вновь пылает, но уже иным огнем. Он не сжигает. Он возрождает.
— Значит, ты приняла мое предложение.
— Единственная возможность избавиться от тебя. Я даже не раздумывала.
— Мне интересно, относилась бы ты к браку столь беспечно, если бы она был проведен согласно твоей вере. Венчанию, кажется?
— Да все равно, Висам, это насилие над личностью. Я бы расторгла брак в любом случае.
— Ты искренна. Я ценю это. Одно из самых желанных качеств будущей шейхи Аль-Махаби. — отхожу в сторону. Усмехаюсь, ощутив на ментальном уровне разочарование Киры. — Но я не теряю надежды, что ты меня полюбишь. Мы начали неправильно. Я хочу дать нам шанс снова.
— Да что ты вцепился в этот никях? Это не гарантия! Всего лишь минутная юридическая заморочка с его расторжением. Ты не похож на того, кто верит в силу Аллаха влиять на такие вещи…
Достаю смартфон, глядя в глаза Киры. На ее лице мелькает радость, но я качаю головой.
— Это не звонок. Но понравится тебе гораздо больше.
Она непонимающе смотрит на экран. Листает галерею. Когда доходит до англоязычных сканов документа, качает головой.
— Я не продаюсь. Это… не заставит меня передумать.
— Я и не хочу этого, — смотрю в ее ошеломленное красивое лицо. — Я хочу, чтобы ты осталась по своей воле. Полюбив меня так же. А это… я не забираю свои подарки назад. Останешься или решишь развестись — все равно. В Москве ты возвращала мои подарки. Этот ты не вернешь. Юристы закончили процедуру.
— Majnun[i], - забывшись, шепчет по-арабски Кира. — Ты решил откупиться… Что я, следуя вашей традиции, должна преподнести аналогичный дар. В данном случае это будет моим молчанием?
— Я не буду просить тебя ни о чем. Кроме как быть моей по доброй воле. В любом случае, эта сеть торговых центров — твоя. Право продавать свой товар в эмирате — тоже. Услуги команды маркетологов и специалистов по продвижению — бонусом. Ты можешь продать их, если пожелаешь.
— Все семнадцать шопинг-моллов в столице?!
— Двадцать пять, — киваю, не двигаясь с места. — Остальные еще в процессе оформления.
— Куда мне столько?
— Думаю, ты придумаешь, что с ним делать. Это теперь твоя собственность. — забираю телефон. — И я не покупаю тебя. Ведь на никях ты решилась сама.
— Подожди. — нас ведет от близости друг друга. Покои искроят электричеством между нами. — Пообещай, что после не станешь держать меня взаперти… И никогда не тронешь без моего согласия до обряда.
Киваю. Затем, словно в насмешку, целую пальцы Киры.
— Будь спокойна. До никяха я не нарушу законы родного дома.
Ухожу, чувствуя, как Кира смотрит мне вслед. Я люблю ее до безумия. Она еще не знает, что в этот момент я принял решение никуда ее не отпускать…
[i] Сумасшедший
Глава 15
Глава 15
Кира Полянская
Никях Газаль и шейха был проведен первым. Вопреки ожиданиям, на официальную часть пышного празднества меня не пригласили. Правильно — я пока что была никем. Жаль. Газаль Сафия была моей единственной подругой здесь. Юлька вроде как тоже могла претендовать на это звание, но больше во дворце она не появлялась.
