Если бы или, когда бы это время когда-нибудь пришло, я была бы рядом, держала ее за руку и убеждалась, что она знает, что ее безгранично любят. Теперь у меня никогда не будет такого шанса.
— Я буду любить тебя вечно, пчелка Крисси.
Моя печаль заполнила комнату, когда я прощаюсь с единственным человеком, ради которого я жила и дышала. Единственной семьей, которая у меня была.
С девушкой, без которой я больше никогда не буду полноценной.
* * *
Несколько часов спустя я снова лежу в постели Остина, закутавшись в одеяла, с Гасом на коленях и Сэм рядом со мной. Она держит меня за руку, а я безучастно смотрю на стену, потерявшись где-то между оцепенением и горем.
В конце концов, Остин, Сэм и Джейс тоже вошли в комнату, и их прощание еще больше ранило мое сердце. С тех пор я все глубже погружаюсь в это убитое горем состояние, не в силах осознать, что это становится моей реальностью.
Перед тем, как мы покинули больницу, врач прописал мне что-то, что должно было помочь «лучше справиться». Этого не произошло. Какая-то часть меня задается вопросом, смогу ли я когда-нибудь снова почувствовать тепло. Будет ли мое сердце биться так же без моей сестры.
— Принести тебе еще чаю? — мягко спрашивает Сэм, продолжая быть внимательной, пока Остин и Джейс ходят за ужином.
От одной мысли о том, что я могу сейчас что-нибудь съесть, у меня сводит желудок.
Я качаю головой, чувствуя себя слишком разбитой, чтобы говорить.
— Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы стало лучше?
Треск в ее голосе заставляет меня, наконец, посмотреть на нее, мое избитое сердце обливается кровью от беспомощности на ее лице. То же самое поражение я вижу на лице Остина весь день. Мне так больно, и я тяну их за собой.
Я сжимаю ее руку, ее тепло противостоит моему ледяному холоду.
— Просто твое присутствие рядом со мной уже помогает.
Она сочувственно улыбается мне, но это нисколько не скрывает раскаяния, написанного на ее лице.
— Расскажи мне что-нибудь хорошее, — шепчу я. — Расскажи мне о свадьбе.
— Вчера мы разослали приглашения, — говорит она, и в ее голосе появляются нотки волнения. — Осталось только договориться с Макнелли о доставке персиков.
— Это будет потрясающе, Сэм. Я не могу дождаться, когда смогу принять в этом участие, — говорю я ей, имея в виду это.
— Я тоже. Трудно поверить, что всего несколько месяцев назад мы торговались за Джейсона и Остина на аукционе, не так ли?
— Да, забавно, что все так получилось. — Мой ответ в лучшем случае невнятный, поскольку я думаю о последних нескольких месяцах, проведенных с человеком, который так быстро украл не только мое сердце, но и сердце моей сестры.
— Я рада, что он у тебя есть, Зоуи, особенно сейчас. И вижу, как сильно вы заботитесь друг о друге.
— Он мне более чем дорог, — тихо говорю я ей. — Я люблю его. — Признание свободно льется с моих губ, но оно отягощено грустью.
— Тогда что же случилось?
Я не сразу отвечаю, пытаясь найти нужные слова.
— Я не знаю. Наверное, мне просто плохо. С момента нашей встречи он проявлял ко мне только любовь и привязанность, а от меня получал только горе и ответственность. А теперь это… — я качаю головой. — Мне кажется, что я только и делаю, что причиняю ему боль. Я причиняю ему столько боли сейчас.
— Мы все сейчас страдаем, Зоуи, но это не из-за тебя. Это никогда не было на твоей совести. Остин знал, на что шел, когда речь шла о Крисси. Он любит тебя, несмотря на все твои трудности. Я это вижу.
— Надолго ли? — спрашиваю я, озвучивая свой самый большой страх. — Как долго он сможет продолжать в том же духе, потому что я не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть об этом, Сэм. Как мне жить дальше без моей младшей сестры?
Она притягивает меня к себе, когда у меня вырывается очередной всхлип.
— Ты цепляешься за людей, которые тебя любят. Позволь нам помочь тебе справиться с этим, и мы поможем. Я обещаю, Зоуи. Я не оставлю тебя. Близко или далеко, я всегда буду рядом.
Ее дружба значит очень многое, но правда в том, что никто не сможет стереть эту неизмеримую боль. Она навсегда отпечатана в моей душе.
Остин
Я потягиваю янтарную жидкость из стакана, который сжимаю в руке, наслаждаясь жжением в горле, переходящим в грудь, пока стою на крыльце и смотрю на свой участок.
Трудно поверить, что еще несколько дней назад я строил планы, как сделать свой дом доступным для инвалидной коляски, чтобы дать Зоуи и ее сестре жизнь, о которой они всегда мечтали, а теперь этот день никогда не наступит, и я не уверен, как с этим смириться.
Я был свидетелем смерти слишком много раз, чтобы это можно было пересчитать, но это — работа пожарного. Мы не можем спасти всех, как бы ни старались.
Я держал на руках жертв автокатастроф, когда они истекали кровью, и обещал, что скажу их близким последние слова. Я вытаскивал обугленное тело ребенка из пепла огненной катастрофы и даже видел, как на моих глазах забирали одного из моих близких. Каждая потеря приносит боль и сожаление, но ничто не причиняет такой боли, как вид любимой женщины, теряющейся от горя, когда на этой неделе мы хоронили ее младшую сестру. Ничто из того, что я говорю или делаю, не может облегчить ее боль, и я чувствую себя чертовски беспомощным.
Сэм и Джейс не отходили от нас ни на шаг до сегодняшнего утра. Их присутствие здесь очень помогает, особенно Сэм. Она смогла дать Зоуи то, чего не смог я. Я стараюсь не придавать этому значения, потому что она знает ее дольше, но признаю, что это отстой. Вся эта гребаная ситуация — отстой.
Как раз, когда я думаю, что хуже уже быть не может, несколько часов назад позвонил Джейк и сказал, что поджигатель нанес новый удар. На этот раз — магазин, в котором остались люди. Большинство выжило, все, кроме одного.
Скрежеща зубами, я делаю последний глоток спиртного, но это не помогает успокоить ярость и беспомощность, которые я чувствую.
— Твою мать! — я махаю рукой назад, бросая пустой стакан в дом и разбивая его вдребезги.
Из-за разрушений из дома выходит Зоуи, ее взгляд падает на осколки стекла, а затем поднимается на меня. Моя вспышка
