это время строила свою жизнь на лжи! Тебе самой от этого не тошно?
Ася, обескураженная и уставшая от таких обвинений, не могла больше сдерживать слезы. Она с трудом подбирала слова:
— Я не строила свою жизнь на лжи. Еще раз, я = старалась сделать всё возможное, чтобы Лео был счастлив и чувствовал себя любимым, несмотря на твое отсутствие. Твои слова и действия тогда были для меня ударом, и я не могла позволить, чтобы твоя отвергнутая роль разрушила жизнь моего сына. Это было моё решение и моя ответственность.
Ася и Марк, оба явно истощенные от разгоревшегося конфликта, стояли, разрываясь между гневом, болью и смятением. Не выдержав, ася направилась к выходу, не замечая, как большая часть коллег уже сбежалась, чтобы посмотреть на конфликт, они ошеломленно смотрели на Асю и Марка.
Марк, охваченный гневом, стремительно направился к своей машине. Он тоже не замечал удивленных взглядов и шепотов, которые поднимались среди собравшихся. Его лицо было искажено яростью и шокирующим осознанием, когда он запрыгнул в автомобиль.
— Я еду к своему сыну, — сказал Марк, схватив Асю за руку, — И ты едешь со мной.
Марк грубо бросил Асю на пассажирское кресло рядом с ним, еще до того, как она успела осознать, что происходит. Она была полна решимости и страха одновременно, не зная, как всё закончится.
Марк завел мотор и рванул с места, не обращая внимания на крики и комментарии из толпы. Внутри машины гремела тишина, нарушаемая лишь звуками двигателя и резким дыханием обоих. Ася, стараясь найти слова, чтобы успокоить ситуацию, начала говорить:
— Марк, пожалуйста, успокойся. Мы не можем решить ничего, пока не успокоимся. Я понимаю, что ты злой, но мы должны поговорить спокойно.
Марк, не желая её слушать, продолжал ехать с бешеной скоростью, крутил руль, как будто хотел выместить свой гнев на дороге. Его лицо было красным от волнения.
— Спокойно? После всего этого? Как я могу быть спокойным, когда ты скрывала от меня моего сына? Почему ты решила, что имеешь право решать за нас обоих, как и когда я могу узнать правду? Почему я только сейчас узнаю, что у меня есть ребёнок?
Ася, чувствуя, что её слова не доходят до Марка, попыталась взять себя в руки:
— Послушай, я боялась, я просто боялась за Лео, — тихо говорила Ася, — Я не хотела, чтобы Лео страдал от твоего отсутствия. Я думала, что защищаю его от боли. Теперь я понимаю, что это была ошибка, но я делала это из любви к нашему сыну. Пожалуйста, успокойся и попытайся понять меня.
Марк взглянул на неё, и в его глазах мелькнуло сожаление, смешанное с гневом.
— Ты знаешь, как больно мне осознавать, что я пропустил важные моменты жизни моего сына, — жалостным голосом говорил Марк, — Я бы хотел быть частью его жизни, хотел видеть его первые шаги, слышать первые слова, знать его любимый цвет, знать, чего он боиться.
— Я понимаю, Марк.
— И ты навсегда лишила меня этой возможности, — вновь завелся Марк, — Это ты тоже понимаешь?
Ася, глядя в окно, почувствовала, как её собственные эмоции накатывают на нее с новой силой. Она не могла ответить на все его вопросы, но решила честно сказать:
— Я понимаю, что ты разочарован, и я сама в ужасе от того, как сложились обстоятельства. Но нам нужно найти способ договориться, если мы хотим, чтобы Лео был счастлив.
Марк в какой-то момент ослабил хватку на руле, и его гнев начал немного угасать. Он поглядел на Асю, и её слова начали доходить до него. Тем не менее, он всё ещё был полон эмоций.
— Мы поговорим об этом, но сейчас мне нужно увидеть Лео.
Ася, почувствовав, что разговор достиг новой точки, попробовала успокоиться. Когда они наконец прибыли к дому, напряжение между ними оставалось, но оба знали, что сейчас важнее всего — сосредоточиться на Лео. Они подошли к двери квартиры, напряжение между Асей и Марком было почти осязаемым. Марк, всё ещё охваченный гневом, встал перед дверью и потребовал:
— Дай мне ключи. Я должен увидеть Лео прямо сейчас.
— Марк, пожалуйста, успокойся. Но, подумай, мы не можем будить Лео посреди ночи. Это неправильно, и он не должен видеть нас в таком состоянии. Давай сначала успокоимся, а потом поговорим, как лучше поступить.
Марк смотрел на Асю, и его гнев начал немного ослабевать. Его руки дрожали от волнения, но он попытался взять себя в руки.
— Мне нужно увидеть моего сына, — повторил он, но его голос уже звучал менее решительно. — Я не могу поверить, что Лео действительно мой сын. Я хочу обнять его, хочу сказать ему, что папа, в котором он так нуждается — это я.
Ася внезапно обняла Марка, чтобы успокоить. Продолжая держать его в объятиях, она попробовала мягко объяснить:
— Я понимаю, что ты хочешь увидеть Лео, и я хочу, чтобы ты был в его жизни. Но не сейчас, не в таком состоянии. Он должен видеть нас обоих, когда мы спокойны и готовы говорить с ним. Давай подождём до утра, и тогда мы сможем поговорить с ним как семья.
Марк, по-прежнему не отпуская своё напряжение, вздохнул и кивнул. Он почувствовал, как его гнев начинает отступать в Асиных объятиях.
— Хорошо, — согласился он, хотя его голос был всё ещё полон борьбы, — Согласен, это правильно. Но я остаюсь здесь до утра.
Ася медленно отпустила Марка и, подойдя к двери, достала ключи. Она открыла дверь и вошла в квартиру, позволяя Марку следовать за ней. Они осторожно подошли к двери детской комнаты, и Ася аккуратно открыла её. Лео мирно спал в своей кроватке уютно свернувшись под одеялом. Марк замер на пороге.
— Спасибо, — тихо сказал Марк, стараясь не разбудить Лео.
— Марк, я искренне жалею о том, что не сказала тебе, — тихо сказала Ася, когда они оба вышли в гостиную.
— Давай обсудим это завтра, Ася, — сказал Марк, — Сейчас нужно лечь спать. Я могу поспать на диване в гостиной, но я останусь здесь до утра.
— Ладно, — сказала она с усталостью в голосе, — Марк, только диван в гостиной не раскладывается и очень маленький, чтобы спать.
— Я посплю на полу, решительно ответил Марк.
— Мммм, — набрав воздуха, Ася продолжила, — Кровать в спальне большая, можешь лечь там. Я только найду второе одеяло для тебя.
Марк кивнул, приняв её предложение, и, несмотря на свои внутренние переживания, не смог скрыть облегчения. Ася легла на одной стороне кровати, укрывшись
