— Ты что, для этого вытащила меня на прогулку?
Надя улыбнулась:
— Ну сама подумай, разве мы вчера шли по этой улице?
— Вроде нет.
— Тогда как я могла бы увидеть эти теплицы?
— Нет, но чтобы так сразу угадать, что супруги Грушко соберутся продавать свой дом… Даже я об этом не знала! Мистика какая-то…
— Просто все говорит о том, что я правильно выбрала место для своего проживания.
— Вообще-то это я выбрала место.
— И думаешь, что нам с тобой вдвоем здесь будет тесно?
— Скажешь тоже!
— Значит, парочку дней ты меня у себя потерпишь?
— Что за глупости ты говоришь! Живи столько, сколько будет нужно. Вот только я подумала, не взять ли мне на работе два-три дня за свой счет?
— Зачем? — удивилась Надя. — Ничего такого делать не нужно, я же не маленькая девочка… У меня будет одна просьба: ты не дашь мне на полдня свою «Ниву»?
— Дам, конечно, что за разговор! А зачем она тебе нужна, если не секрет?
— Не секрет, завтра с утра я хочу поехать в район, покрутиться там, посмотреть, как дела с семенами и рассадой — все-таки как удачно, что я приехала весной! Думаю, кое-что посадить еще не поздно. И присмотрю себе какую-нибудь тачку…
— Ты имеешь в виду садовую?
— Я имею в виду средство передвижения.
— Так и скажи по-русски: хочу купить машину.
— Хочу купить машину, — как примерная девочка повторила Надя. — Что ты на меня так смотришь?
— С каким смаком ты тратишь деньги! Знаешь, даже самой захотелось.
— А кто тебе мешает! Ты же у Мишки своего ничего не взяла. А он вряд ли стал бы протестовать насчет дележа.
Тоня вздрогнула:
— Откуда ты знаешь, что я ничего не взяла?
— Марина Евгеньевна сказала. Да и ты тоже говорила, — удивленно ответила Надя, вспомнив Тонину обмолвку.
— Вообще-то я ей никаких подробностей не сообщала.
— Значит, я сама это додумала… Да мне можно было бы об этом ни у кого и не спрашивать. Что я, свою подругу не знаю! Ну и скажи: умная ты после этого? Вы же вместе наживали, а теперь кому-нибудь чужому достанется. Какой-нибудь молоденькой дурочке, которая, палец о палец не ударив, получит все. Подай в суд на раздел имущества…
Значит, Наде никакие подробности не известны, в противном случае она не стала бы время от времени возвращаться к вопросу о возможном примирении Тони с мужем.
— Нет-нет, мне от него ничего не нужно!.. Неужели из особенностей моего характера ты сделала вывод, что я ничего у Михаила не взяла?
— Ты подозрительна, как работник милиции… По крайней мере Тато, которую я знала, именно так бы и поступила.
— Хочешь сказать, я всегда была дурочкой?
— Ты сама об этом говорила… Мужика тебе надо, Антошка!
— Не улавливаю связи. Хочешь сказать, что при мужике моя глупость не будет такой очевидной?
— Ой, ну не надо переворачивать все с ног на голову! Я говорила всего лишь про мужика.
— А тебе не надо?
— И мне надо. Огляжусь пару недель и решу, кого в дом взять… Кстати, а хочешь, я тебе… займу тысяч десять? Отдашь когда сможешь.
Тоня даже не удивилась. Наверное, если бы у нее была такая же куча денег, она тоже попыталась бы одарить близких людей. Однако ведь подруга не сказала: давай я тебе подарю.
— А если не смогу отдать?
Надя засмеялась:
— Не сможешь — не отдашь. Господи, я же все это выстрадала! Возможность тратить деньги как хочу, ни в чем себе не отказывая. А разве я так многого хочу? Еще только иметь возможность помочь своей подруге, которая единственная смогла войти в мое положение, приютила у себя, поверила, что я не стала злобным монстром или маньячкой, после чего мне нужно было бы навсегда отказать от дома…
Тоня хмыкнула:
— «Если верный конь поранил ногу, раз споткнулся, а потом опять, не вини его, вини дорогу и коня не торопись менять!»[3]
— Ого! — сказала Надя и отвернулась.
Чтобы подруга не увидела навернувшиеся на глаза слезы?
Оказывается, привычка довольствоваться малым вырастает из необходимости, а вовсе не от того, что ты враз переменилась. Едва Надя обмолвилась, что даст ей взаймы денег, как Тоня тут же стала планировать, на что она истратит такую большую сумму.
«Лучше подумала бы, как ты будешь эти деньги отдавать», — пискнул внутренний голос, но хозяйка задавила его в корне.
— Когда-нибудь я расскажу поподробней, что мне пришлось перетерпеть, — продолжала взбудораженная Надя. — А всякое терпение должно вознаграждаться. Теперь признайся, тебе хочется купить что-нибудь для занятий своей… скульптурой или живописью, что-нибудь такое, чего ты не можешь себе позволить?
— Есть у меня одна мечта: я хочу построить второй этаж, типа мансардного, с большими французскими окнами или стеклянным куполом… Одним словом, сделать студию… Ой, представила себе, что это будет, даже сердце захолонуло.
— Слушай, ты и словечки такие стала в речь вворачивать, от которых прежде морщилась. Нет, определенно вольный воздух пошел тебе на пользу. Хочешь мансарду делать? Так делай, пока я жива. Деньги должны приносить пользу людям. Через два дня начнется май, и после весенних праздников…
— Они у нас обычно числа до десятого длятся. Захватываем и День Победы.
— Не важно, после десятого ты будешь строить студию, а я займусь переоборудованием теплиц…
— Ты же восхищалась, что в них все так хорошо устроено.
— Так это для Вениамина Матвеевича, чтобы его самолюбию польстить. На самом деле там еще нужна уйма работы и всевозможных приспособлений… Неужели наконец осуществится моя мечта, и я стану выращивать цветы ничуть не хуже тех, которые мы возим из Голландии! Однако как легко у меня получилось это «мы» — россияне! — Надя вскрикнула и подняла вверх руки. — Я с вами! Я вернулась домой и больше отсюда ни ногой! Я постараюсь украсить вашу жизнь, можно сказать, устлать путь цветами… И при этом не забыть про свою.
Подумав, она вздохнула и сказала уже самой себе:
— Если, конечно, Америка не потребует моей выдачи.
Разговор между Хромым Костей и Виктором Леонтьевым Тоня подслушала нечаянно. Все-таки она решила взять один день за свой счет и съездить с Надеждой в район, чтобы заодно присмотреть кое-что для своих нужд.
А потом убедила себя, что стоит все-таки воспользоваться моментом и взять взаймы у подруги эти самые десять тысяч зеленых. Шутки шутками, но желание украсить свою жизнь, возникшее сразу, в один момент, больше Тоню не покидало.
В общем, она сидела в приемной директора и слышала, как его секретарша Ира Леонтьева как ни в чем не бывало клацает клавишами компьютера. Не то чтобы клацали сами клавиши — длинные ногти Ирины цеплялись за выпуклости клавиатуры.
