— Лиля, вспомни, в коридоре у Андрея что-то из мебели есть?
— Да. — Лиля удивленно посмотрела на подругу.
— Подожди, вспомни, там при входе есть что-то…
— Рога там оленьи на стене, он их в качестве вешалки использовал. А что?
— Рога? — Женя почувствовала, что покрылась испариной от напряжения: разгадка была где-то рядом. — Рога оленьи… Они что, очень большие?
— Нет, не большие, но они всегда почему-то мешали Андрею.
— Почему мешали? С чего ты это взяла?
Лиля наморщила лоб и стала напряженно вспоминать.
— У него привычка была перед самым выходом волосы приглаживать рукой, а рога торчат, и он все время за них задевал.
— Коридор в доме узкий? — Женя продолжала напряженно думать.
— Нет, коридор нормальный, не узкий, но Андрей туда шкаф поставил, и места стало очень мало, особенно сразу у входа. Он хотел даже шкаф этот убрать, но все времени не было.
— Лиля, а рога на какой стене висят? — Зрачки у Жени расширились от ужаса: она уже знала, кто был этот мужчина.
— Как на какой? — не поняла Лиля.
— Рога висят слева, когда входишь в дом?
— Да, а ты откуда знаешь?
— Андрей ведь правша? — ответила вопросом на вопрос Женя.
— Да, — недолго подумав, ответила Лиля. — Женя, я ничего не понимаю!
— Ну, если Андрей поправлял волосы перед выходом правой рукой и при этом задевал за рога, значит, они висят от человека, входящего в дом, слева. — Женя уже спокойно смотрела на Лилю. — Тому мужчине сделать замах перед ударом помешали рога, потому что он был левшой.
— Какое это имеет значение? — все еще не могла понять Лиля.
— Сергей Вадимович — тоже левша, — словно не слыша Лилиного вопроса, продолжала Женя.
— И он, кажется, выше меня ростом, — глядя на Женю огромными от страха глазами, пролепетала Лиля.
— И худощав, — добавила Женя.
Глава девятая
Полоса отчуждения
Звонок в дверь раздался неожиданно: гостей в такой час Наталья Михайловна не ждала. Был уже вечер, она была одна, а муж возвращался с работы почти в полночь, и соседки, зная, что она боится открывать дверь в позднее время, старались приходить днем.
Подумав, Наталья Михайловна все же решила направиться к двери. Она не спеша, как учил ее муж, развернула коляску на месте и направила ее в коридор. Наталья Михайловна перестала ходить после того, как получила похоронку на единственного сына. Ноги отказались держать ее, хотя врачи после обследования сказали, что с ногами все в порядке. Наталья Михайловна и сама это скоро поняла: лежа в постели, она могла поднимать ноги, она их чувствовала. Но, несмотря ни на что, ноги ее не держали. Промучившись с год и объездив полстраны в поисках врачей, супруги решили, что больше не будут испытывать судьбу: нужно было жить дальше, а значит, следовало приспосабливаться к тому, что есть. Они с мужем всегда были оптимистами: жизнь не баловала их подарками, они не привыкли на них рассчитывать, а потому не ждали, печалясь, когда наступит светлая полоса жизни, — радовались каждому дню, искренне считая себя счастливыми. Владимиру Петровичу удалось найти денежную работу, и вынужденное безделье супруги не ударило их внезапной нищетой. Правда, Наталья Михайловна и не собиралась бездельничать, это было не в ее характере. Едва оправившись от несчастья, она стала осваивать различные виды рукоделия, благо для этого не нужно было вставать с постели. А как только появилась возможность приобрести инвалидную коляску, Наталья Михайловна и вовсе перестала чувствовать себя больной. Хотя первое время было трудно без травм и битой посуды передвигаться на коляске по тесной квартире: пришлось кое-что переставить, кое-что продать, чтобы стало просторнее. Тяжелее всего Наталье Михайловне было справиться с собственным быстрым темпераментом, который был просто несовместим с неспешным и осторожным, почти ювелирным, передвижением на коляске по восемнадцатиметровой комнате. Владимир Петрович только посмеивался, глядя, как жена приходит в отчаяние от сваленной мебели и разбитых нечаянно горшков с цветами. Он терпеливо ставил стулья на свои места, а горшки выбрасывал. Он знал свою жену и ждал, когда ее характер возьмет свое. И правда, очень скоро все наладилось, словно само собой: Наталья Михайловна совершенно перестала чувствовать неудобство от нового способа передвижения, снова начала принимать у себя гостей, оставаясь, как всегда, радушной хозяйкой. Несмотря на то что Владимир Петрович почти не бывал дома, проводя все время на работе, Наталья Михайловна не чувствовала себя брошенной или одинокой: гости у нее бывали каждый день. Единственной проблемой стали вечерние визиты нежданных гостей: супруги понимали, что в случае чего обездвиженная женщина вряд ли сможет постоять за себя. А потому в семье появилось негласное правило: с наступлением сумерек дверь никому не открывали. Друзья и соседи о встрече стали договариваться заранее и по телефону. Столь поздний звонок озадачил женщину. Она не спеша подъехала к двери и осторожно спросила:
— Кто там?
— Это я, Лиля! — раздался за дверью знакомый голосок.
— Сейчас я открою! — Наталья Михайловна начала торопливо открывать замки. — Входи, входи!
— Здравствуйте, тетя Наташа! — Лиля обняла и поцеловала женщину.
— Лилечка, как я рада! Уж и не чаяла, когда тебя увижу! У тебя все в порядке?
— Все нормально, не беспокойтесь!
— Ну и то ладно! Что же это я тебя в коридоре держу! Проходи, я как раз собиралась чай пить.
— Спасибо, тетя Наташа, но я ненадолго. Вы извините, что я не позвонила и пришла так поздно: очень хотелось вас увидеть.
— Да что мы в коридоре-то стоим! Пойдем в комнату! Не хочешь чаю, так посидим, поговорим: ты для меня не просто гостья.
Лиля это знала. После того как Наталья Михайловна потеряла сына, она очень привязалась к Лиле, всячески опекая ее.
Познакомились они не случайно: Владимир Петрович был поваром у Лилиного мужа, они с Лилей подружились, и он однажды пригласил ее к себе в гости, видя, как, в сущности, одинока молодая женщина. Он подумал, что две одинокие души быстро найдут общий язык и утешение. И он не ошибся. Лиля стала часто бывать у них дома, и как-то так получилось, что эти люди стали ей родными.
Здесь было все то, чего ей не хватало в особняке: радушие, открытость, хлебосольство, увлеченность, бескорыстие. Лиля летела сюда как на крыльях, могла часами сидеть рядом с тетей Наташей, смотреть, как мелькают в ее руках коклюшки, мягко постукивая в тишине, как рождается под ее руками замысловатый узор: очередной подарок кому-то из знакомых.
