Вадим усмехнулся:
— Надеюсь, хоть пирог мне достанется?
Ника пожала плечами и сморщила носик.
— Понял, уже ушёл.
Только вот перед тем как уйти на самом деле, он все равно схватил и звучно чмокнул в губы:
— Не сверкай так глазами, котёнок, — шепнул он и вышел из кухни.
А Нике осталось только сожалеть, что поцелуй был таким быстрым. И ругать себя за то, что ей пришлось приложить все силы, чтобы не попросить ещё об одном поцелуе… или о двух… хотя скорее о… десяти, чего уж там. Поставив форму с пирогом в духовку, Ника принялась мыть посуду. Не то чтобы она получала удовольствие от этого процесса, но ей просто необходимо было чем-то занять руки и подумать.
Будучи ещё совсем юной Ника сильно влюбилась, но вскоре парень разбил ей сердце словами «ты слишком многого от меня требуешь, малышка, я к этому не готов». После этого, прорыдав в подушку несколько бессонных ночей, Ника пришла к выводу — мужчинами она будет наслаждаться, а про любовь лучше забыть. По этой причине и была выстроена стена, которая никому не позволяла пробраться к сердцу. Никому… до тех самых пор, пока в её жизни не появился Вадим, быстро и легко преодолевший одной улыбкой все преграды. И вышло у него это потому…
Вот чёрт! Ника невидящим взглядом смотрела на бегущую из крана воду. Наконец-то она поняла, что с ней происходит. Пусть это понимание не принесло ей облегчения, но хотя бы расставило всё по своим местам.
Да, она старалась забыть про любовь, хранила своё сердце неприступным, но всё равно нет-нет, да задавалась вопросом: как это — любить? Можно даже сказать, что к двадцати трём годам она изголодалась по чувствам. И волею судеб наткнулась в сети на фото Димы Косогорова. Он был удивительно красив и… недоступен. Сначала она любовалась им, потом поняла, что её чувство не просто восхищение, а что-то большее. В какой-то момент чувство стало настолько крепким, что она стала защищаться им от попыток посягнуть на своё сердце. Но невозможно защититься от того, кого любишь, тем более, если любишь так давно.
Ника домыла посуду в полном смятении от собственных выводов. Однако предаваться раздумьям дальше не вышло, потому что услышала, что Вадим ругается… нет!
Это был не Вадим, а какой-то незнакомец. Напомнив самой себе бандерлогов из мультика про Маугли, Ника мелкими шажочками направилась в зал, прислушиваясь к потоку ругани.
— … Да ты не боись, мля. Если что, зад твой прикрою. Есть связи.
Неизвестный замолчал, и тут же Ника услышала какие-то подозрительно-знакомые щелчки, а потом и голос Вадима:
— Ну да, понял, не лох злогребучий. А почему ты думаешь, что у меня экспы хватит?
— Ну, мля! Я ж тебя, нах, помню! Ты любую дырку мог без мыла вдуть!
— Ну, допустим. В целом я ситуацию просёк. Нужно больше деталей, а для этого, как я и говорил, надо встретиться.
— Вот жеж твою мать! Раньше сговорчивей был.
— Ага. И на десять лет моложе…
Ника зашла в зал и замерла в нерешительности у порога.
Вадим развалился в кресле перед компом и лопал пузырьки на упаковочной пленке. Увидев её, он подмигнул и прижал палец к губам.
Меж тем собеседник Вадима выдал очередную многоэтажную тираду, самыми приличными словам в которой были «ты просто в корень оборзел». На что Вадим ответил, что всё дело в осторожности. Мол, связываясь с подобными тёмными делишками, он бы хотел понять, можно ли доверять заказчику. Да и иметь дело со своим хорошим другом Лордом он согласен только за наличные. Надо сказать, речь Вадима значительно расширила познания Ники о возможностях русской брани.
— Окей. Научился, сцуко, мля, яйца выкручивать… Хер с тобой. Я обмозгую, и тогда по скайпу скину что и как, — Лорд-Лёха не прощаясь отключился.
Вадим недовольно поморщился, буркнув себе под нос:
— Ишь ты, шифровальщик нашелся. Ничего, я тебя достану.
А затем, как ни в чем не бывало, посмотрел на Нику и, хитро улыбнувшись, спросил:
— Хочешь пузырьки пощёлкать?
— Хочу, — сама себя удивила Ника и протянула руку.
То, что это ловушка, она поняла только когда оказалась у него на коленях. Впрочем, он не дал ей посокрушаться по поводу собственной недогадливости. Да и не хотела она. Ей тоже следовало кое-что признать — объятия Вадима стали для неё самым желанным местом на свете. Чего уж тут сокрушаться.
— Пирог сгорит, — пискнула Ника, когда от поцелуев начала кружиться голова.
— Ни в коем случае, — покрутил головой Вадим. — Я уже полчаса слюнки глотаю. Твой пирог так пахнет…ммм! Позволить ему сгореть — святотатство, и я не допущу этого, даже если умру от острого приступа сперм…
— Хватит уже непристойностей Вадим, — Ника прижала палец к его губам. — Я ещё не отошла от твоей содержательной беседы с психом.
— Я общался в привычной ему манере, — пояснил Вадим. — Если бы я говорил по-другому, он бы сразу соскочил.
— Пирог! — напомнила Ника.
— Точно, — Вадим отпустил её и поднялся сам. — Пойдём.
— Чур мне сразу два куска! — Вадим помог Нике переложить пирог из формы на блюдо. — Кстати, я смотрю, тебя больше взволновал мат, чем факт того, что Лёха вышел на связь.
— Угу, — Ника достала из морозилки ванильный пломбир. — Всё-таки пора мне домой переехать. Мне кажется, он не так опасен, как я думала.
— Можем переехать, — спокойно сказал Вадим, — только у тебя диванчик в комнате маловат, я предлагаю сразу купить побольше.
Ника едва не брякнула «нормальный диванчик, раньше никто не жаловался», но вовремя прикусила язык.
— Но лично мне кажется, что здесь нам будет удобнее, — Вадим принял от Ники тарелочку с пирогом и мороженым, — места больше, и Лёха не найдёт.
— А почему тебе тоже обязательно надо переезжать? — Ника уселась напротив Вадима. — Если я вернусь домой, мы ведь всё равно будем встречаться, я не пытаюсь сбежать, если ты вдруг так подумал.
— Помнишь, я говорил, что тебе не следует оставаться одной? Это не просто слова, а скажем, установка моей семьи по отношению к преследователям. И в отличие от тебя, я считаю Лёху опасным. Ты бы слышала, как он тебя называл. Я поэтому и достал плёнку, чтобы не вспылить и не обозвать его как-нибудь. Он обижен гораздо сильнее, чем ты думаешь. К тому же, он рассказал мне продолжение вашей истории. Со своей колокольни, разумеется.
— И какое же? — Ника недоуменно уставилась на Вадима. — Какое там может быть продолжение?
— Он всё-таки послал свой рассказ на конкурс.
— И?..
— Ну, по его словам, это ты убедила жюри, что его рассказ бездарный и убогий.
— Эээ…
— А так же ты убедила в этом редакторов пары столичных журналов и нашей местной газеты.
