—Мы с тобой переспали, и это было здорово, — сказала она буднично. — Не все одноразовые приключения бывают такими удачными. Ты прекрасный любовник, Клифф. Надеюсь, это потешит твое эго.
Теперь он уже не сдержался.
—Черт тебя раздери, Мэгги! — Он схватил ее за плечи и встряхнул.
—Почему? — не испугалась она. — Потому что я сказала это первая? Иди домой, Клифф. Иди домой и спи спокойно. Мне не нужны твои двойные стандарты.
Все, что она говорила, было чистой правдой. И от этого Клифф бесился еще больше. Что ему оставалось сделать? Задушить ее? Большое искушение. Швырнуть ее обратно на кровать и дать выход злобе и ярости? Еще большее искушение. Он крепко сжимал ее руки, и они оба дрожали. Краем сознания Клифф понимал, что, если он сейчас же не уйдет, случится что-нибудь непредвиденное. Возможно, непоправимое.
Он отпустил ее плечи.
—Запри двери, — бросил он и вышел из комнаты. Сбегая по ступенькам, Клифф еще раз от всей души послал Мэгги к черту.
Мэгги обхватила себя руками и разрыдалась. Поздно. Слишком поздно запирать двери.
Следующие несколько дней Мэгги работала не покладая рук. Она покрыла лаком кухонный пол, доделав, таким образом, одно дело до конца. Вдобавок она поклеила еще три полосы обоев в спальне, нашла подходящий ковер для музыкальной комнаты и отчистила резные украшения в холле.
По вечерам она сидела за роялем и играла до тех пор, пока переставала различать клавиши или слышать сама себя. Телефонную трубку она сняла и положила рядом. В конце концов, решила она, затворническая жизнь имеет неоспоримые плюсы. Она много работала, много успевала, и никто ей не мешал. Она даже почти убедила себя, что именно этого ей и надо. И ничего больше.
Мэгги не хотела признаваться себе, что изнуряет себя работой для того, чтобы не думать о ночи, проведенной с Клиффом. Эта ночь была ошибкой. А застревать на собственных ошибках она считала неправильным.
Она ни с кем не виделась, ни с кем не разговаривала, была этим довольна и полагала, что может жить так всегда.
Но конечно, полное одиночество не могло продолжаться долго. Мэгги как раз красила оконные рамы в музыкальной комнате, когда услышала звук подъезжающей машины. Может быть, не открывать дверь? Тогда через некоторое время нежданный визитер уйдет. Она отшельница, пусть и начинающая, и это ее право. Мэгги уже всерьез подумывала отойти от окна и скрыться в глубине дома, но тут она узнала машину. Старый «линкольн». Луэлла Морган. Она поставила ведерко с краской на тряпку и пошла в холл.
В этот раз Луэлла выглядела еще больше не от мира сего. Белые волосы, бледная, почти прозрачная кожа. Странное, даже немного пугающее сочетание старости и юности. Стоя на крыльце, Мэгги увидела, как Луэлла вышла из машины и застыла, глядя на овраг. Она стояла неподвижно, как статуя, не моргала и, кажется, даже не дышала. Потом, словно очнувшись, подошла к сетке, окружавшей несостоявшийся пруд. Мэгги решила вмешаться:
—Доброе утро, миссис Морган.
Луэлла рассеянно посмотрела на нее и дрожащей рукой поправила безупречную прическу.
—Я... мне захотелось приехать.
—Я очень рада. — Мэгги улыбнулась. «Будем надеяться, что я веду себя правильно», — подумала она. — Пожалуйста, заходите. Я как раз собиралась сварить кофе.
Луэлла поднялась по ветхим скрипящим ступенькам. Мэгги все время забывала сказать о них Богу.
—Тут кое-что изменилось.
Мэгги сочла, что легкий, веселый тон подойдет лучше всего.
—Да. И внутри, и снаружи. Хотя внутри все движется гораздо медленнее.
Киллер встал в дверях и зарычал. Она шикнула на него.
—Эти обои были здесь, еще когда мы только въехали, — заметила Луэлла, оглядев холл. — Я всегда хотела их сменить.
—Правда? — Они направились в сторону гостиной. — Может, дадите мне какую-нибудь идею? Я пока не решила, что выбрать.
—Что-нибудь светлое, теплого оттенка. Чтобы гости сразу чувствовали себя как дома, — тихо сказала Луэлла.
—В самом деле. Мне кажется, это именно то, что нужно. — Мэгги захотелось обнять эту странную женщину и сказать ей, что она все понимает. Но она не решилась.
—В таком доме должно пахнуть лимонным маслом. И цветами.
—Так и будет, — заверила Мэгги. Ей бы тоже хотелось, чтобы исчез этот навязчивый запах пыли и краски.
—И мне всегда казалось, что здесь должно быть много детей. — Она обвела гостиную затуманенным взглядом, будто все еще видела ее двадцать лет назад. — Дети создают в доме особую атмосферу. Придают ему настроение.
—У вас ведь есть внуки, да? — Мэгги жестом предложила Луэлле присесть.
—Да. Дети Джойс. Маленький сейчас в яслях. Для детишек время бежит так быстро. Вы смотрели фотографии? — вдруг спросила Луэлла.
—Фотографии? — Мэгги чуть нахмурилась, но тут же вспомнила. — А, да. Но я просмотрела их мельком. Совсем не было времени. — Она подошла к камину и взяла с полки белый конверт. — Ваши розы были просто великолепны. Не думаю, что у меня когда-нибудь получится вырастить такую красоту.
Луэлла взяла фотографии.
—Розам нужна любовь и забота. Так же как детям.
Мэгги не стала снова предлагать кофе. Вместо этого она присела на диван рядом с Луэллой.
—Может быть, посмотрим их вместе? Наверное, так будет лучше.
—Старые фотографии... — Луэлла открыла конверт и вытащила тонкую стопку. — На них много чего можно разглядеть, если знать, куда смотреть, конечно. Ранняя весна, — пробормотала она, разложив на коленях первый снимок. — Видите, гиацинты цветут. И нарциссы тоже.
Фотография была черно-белая. Внимание Мэгги привлекли не цветы, а мужчина и маленькая девочка в кадре. Мужчина был высокий и широкоплечий. Резкие черты лица, квадратная челюсть. Строгий и очень консервативный костюм. На девочке, стоящей рядом с ним, было платье с оборками и лентами, нарядные туфельки и шляпка с цветами.
Наверное, это Пасха, подумала Мэгги. Девочка старательно улыбалась в камеру. Джойс здесь не больше четырех, подсчитала Мэгги. Наверное, ей было не очень-то удобно во всех этих кружевах и жесткой органзе. А при взгляде на Уильяма Моргана нельзя было сказать, что он жестокий человек. Он был скорее... непроницаемый. И недоступный. Она невольно поежилась.
—Я тоже хочу посадить какие-нибудь луковичные. Наверное, к осени тут все более-менее уладится.
Луэлла, ничего не ответив, взяла следующий снимок. На нем была она сама в молодости. Судя по прическе и платью, фотографии было не меньше двадцати лет. Снимок вышел несколько кособокий — наверное, фотографировала маленькая Джойс.
—А вот и розы. — Луэлла погладила фото пальцем. — Все. Все пропали. Никто о них не заботился.
