Но разве может она сказать об этом Филиппу? Ему и в голову не придет, что есть повод для беспокойства. Она дала ему понять, что пользуется противозачаточными таблетками, но с момента свадьбы Филипп делал все необходимое, чтобы избежать малейшего риска. Столь тщательная забота подсказала Одри, что Филипп твердо намерен избежать случайности стать отцом.
Но теперь уже поздно. Она носит ребенка Филиппа, хотя ее вины в этом нет, во всем виноват он! Весь день в голове Одри то и дело возникали образы розовощеких младенцев с глазами Филиппа, и от этого она еще больше ощущала свою вину за счастливые дни, проведенные с ним на острове. Вместо того чтобы напомнить ему в первый же день, что их брак вовсе ненастоящий, она предпочла вести себя так, словно они были молодоженами. И вот теперь истекают последние дни их короткого, но бурного романа: всего несколько недель – и наступит конец.
Весь день они провели в клинике, поочередно дежуря у постели Максимилиана, но к вечеру Филипп был в приподнятом настроении. Отчаянный пессимист, боявшийся, что во время операции или в первые часы после нее может произойти самое худшее, Филипп испытывал огромное облегчение, видя, как с каждой минутой Максимилиану становится лучше.
Вернувшись в гостиницу, он достал из шкафа длинное вечернее платье и бросил его на кровать.
– Одевайся. Это нужно отметить!
Если бы Одри сама укладывала свои вещи, сейчас ей бы нечего было надеть, ибо ей и в голову не приходило, что они могут куда-то пойти.
Двадцать минут спустя Филипп с обернутым вокруг бедер полотенцем появился из душа и положил перед Одри на туалетный столик обручальное кольцо и кольцо, подаренное на помолвке.
– Ты их разбрасываешь повсюду. При малейшей возможности снимаешь кольца и забываешь о них. Рано или поздно ты их потеряешь или их украдут.
– Я постараюсь быть внимательнее, – прошептала Одри.
– Иногда кажется, что с помощью этих колец ты стараешься дать мне что-то понять, – угрюмо пробормотал Филипп.
Стоя под душем, Одри предавалась невеселым размышлениям. Стоит ли продолжать лгать себе, что наши отношения могут считаться нормальными? Это лишь мимолетный роман, твердила она себе. Да и не роман вовсе! Правда выглядит куда менее привлекательной. Расплатившись с моими долгами, Филипп попросту купил меня, и я теперь вынуждена спать с ним.
Одри покинула душ в ужасном настроении, чувствуя, что горячие слезы готовы брызнуть из глаз. Она понимала, почему ей так плохо. Что может быть ужаснее, чем ставшая для нее жестокой реальностью неожиданная беременность, которая наверняка вызовет гнев Филиппа? Настало время посмотреть правде в глаза. Теперь, когда в ее чреве развивается новая жизнь, она больше не имеет права жить одним днем.
Они отправились в роскошный ресторан на ужин при свечах. Помпезно им подали дорогое шампанское – Одри попросила минеральной воды. Филипп соблазнял ее перечисленными в меню деликатесами – Одри сказала, что ограничится салатом. В качестве сюрприза Филипп заказал на десерт шоколадный торт – Одри отказалась от лакомства, буркнув, что вполне сыта. Он восторгался кофе, приготовленным по особому рецепту, – Одри заявила, что напиток имеет странный металлический привкус.
В довершение всего она оставила свои кольца на раковине в туалете, и им пришлось вернуться в ресторан от самых дверей ночного клуба, к которым подъехали, простояв в автомобильной пробке двадцать пять минут.
Пока Одри надевала кольца, Филипп с осуждением смотрел на нее.
– Удивительно, что бриллиант не украли.
– А меня это вовсе не удивляет, – без тени раскаяния за доставленное беспокойство ответила Одри. – Он такой огромный, что никому и в голову не придет считать его настоящим.
Филипп скрипнул зубами.
– Ага, наконец-то я понял тебя! Тебе не нравится твое обручальное кольцо.
– Оно не мое, а твое… так что не имеет значения, нравится оно мне или нет, – капризно заявила Одри, сама себе удивляясь.
По правде говоря, она испытывала гадкое чувство от своего поведения в течение всего вечера, но ничего не могла с собой поделать. И еще она ненавидела Филиппа. Да-да, пока тянулся этот нескончаемый вечер, она именно ненавидела его! Ненавидела расточаемые им улыбки, ненавидела каждую женщину, посмевшую взглянуть на него. Ненавидела его за то, что один-единственный раз он забыл о предосторожности, когда не имел права этого делать. Ненавидела и за то, что он заставил ее влюбиться в него, но не отвечал взаимностью…
– Боже! Да что с тобой творится? – вдруг озабоченно спросил Филипп, когда они садились в лимузин. – Почему, черт возьми, ты себя так ведешь?
Заметив смущенно отошедшего в сторону шофера, Одри покраснела до корней волос и втянула голову в плечи, испугавшись недоумения Филиппа больше, чем если бы он пришел в ярость.
– У меня просто нет больше сил притворяться. – Одри проклинала себя за эти слова, но сдержать накопившуюся горечь не смогла.
Воцарилась напряженная тишина.
– И что же означает сия загадочная фраза? – В голосе Филиппа вдруг появились сухие, официальные нотки, он давно не разговаривал с Одри в подобном тоне.
– Твое поведение унижает меня.
– Использование мужчин исключительно в качестве сексуальных партнеров имеет свои недостатки, – усмехнулся Филипп. – Я думал, что это глупая шутка, но теперь начинаю задумываться.
Одри сделала глубокий вдох и затаила дыхание. В ее испуганных глазах отражались яркие огни ночного города.
– Все обстоит намного хуже, чем ты считаешь…
– Лучше скажи, что у тебя небольшой нервный срыв после пережитого нами напряжения, тогда мне будет легче взять себя в руки и не обращать внимания на всю ту околесицу, что ты тут несешь, – предостерег Филипп.
Одри прилагала отчаянные усилия, чтобы сдержаться, но не смогла. Накопившиеся обиды требовали выхода.
– То, что между нами происходит, омерзительно!
– Будем считать, что я ничего не слышал.
– Оплатив мои долги, ты купил право диктовать мне, что я должна делать. Ты сам об этом сказал, – дрожащим голосом напомнила ему Одри. – И я бы могла с этим смириться, если бы мы не оказались в одной постели.
– Когда мы заключали наше соглашение, между нами ничего не было. С тех пор многое изменилось!
– Знаешь, я просто ненавижу тебя за то, что ты сделал со мной! – исступленно воскликнула Одри. Но, даже бросив эти горькие слова, она чувствовала, как ей хочется, чтобы Филипп обнял ее, произнес слова утешения, а не сидел истуканом, бесчувственно наблюдая, как ее сердце разрывается на части.
– Ладно. – Филипп пристально посмотрел на нее, его лицо пылало гневом. Он поднял трубку переговорного устройства, дал указания шоферу, и вскоре лимузин остановился перед входом в гостиницу.
