— И вернемся незадолго до того, как начнется учебный год в художественной школе, — испытывающе посмотрела На него Рут.
— Договорились, — с философским спокойствием согласился Хэнк.
На тротуаре стоял не замечаемый прохожими Остин и пристально смотрел на одно из многочисленных окон гостиницы. Скоро ему предстояло вернуться в тот мир, где нет ни грусти, ни печали, но сейчас он был счастлив оттого, что снова, вероятно, в последний раз, испытывает эти удивительные человеческие чувства.
Он слышал шум пробегавших мимо машин, гул летевшего где-то в темноте самолета, до него доносились обрывки фраз прохожих.
Он чувствовал под ногами твердость асфальта, запахи большого города, и эти забытые за три года ощущения радовали его. Но еще большее счастье он испытывал от сознания, что теперь самых близких и дорогих ему людей — Рут и Хэнка — ожидает долгая счастливая совместная жизнь.
Остин достиг своей цели. Рут и Хэнк никогда больше не расстанутся. Много раз им предстоит испытать радость и разочарование, украшать рождественскую елку и покупать детям подарки. Не раз и не два они будут ссориться, иногда весьма бурно, но каждый раз вслед за размолвкой последует примирение.
Вздохнув, Остин в последний раз взглянул на гостиницу, где находились сейчас Рут и Хэнк, и со словами: «Прощайте навсегда», полетел навстречу манящему свету вечной жизни…
Прошел год…
Хижина под пальмами была точно такой, какой Рут ее запомнила во время первого посещения, — пыльной, но восхитительно уютной. Они вскарабкались по шаткой лестнице и перед последней ступенькой Хэнк, не удержавшись, ласково ущипнул Рут за соблазнительно мелькавшую перед его носом попку.
Дорога на остров оказалась гораздо длиннее, чем они предполагали, и заняла целых двенадцать месяцев. Рут успела пройти учебный курс в художественной школе и теперь ежедневно занималась живописью.
Одетая в голубые джинсы, она сидела на полу, поджав ноги, и мысленно делала набросок будущей картины. Когда все вернутся в Нью-Йорк, она повесит ее на стену, и картина будет напоминать ей, Хэнку и детям о счастливых днях, проведенных в этом райском уголке.
— По-моему, ты сошла с ума, решив провести здесь всю ночь, — ворчал Хэнк. — Если нас не сожрут москиты, так хлынет тропический ливень и затопит все на свете.
— Я — Джейн, и мне не страшны неудобства, а уж ты, Тарзан, тем более не должен их бояться, — со смехом возразила Рут.
— Чего нам не хватает, так это Читы, — с притворным недовольством буркнул он.
Рут не могла сдержать радостной улыбки. Она ждала, когда Хэнк вспомнит про этот персонаж.
— Обезьянки у нас есть, целых три, но не помешает и четвертая, — доверительно сообщила она мужу.
Изумленное выражение лица Хэнка заставило ее захохотать так громко, что сидевшие на соседних деревьях птицы с красивым оперением испуганно взлетели.
— Ты хочешь сказать, что снова…
— Вот именно, — кивнула Рут. — И на этот раз я уверена, что будет мальчик.
Прижав жену к себе, Хэнк накрыл ее живот своей рукой с такой осторожностью и нежностью, как будто таким образом дотрагивался до зреющего в ней дитя. В его голубых глазах блеснула слезинка.
Рут прижалась губами к лицу мужа и поцеловала его глаза — сначала один, потом другой, почувствовав при этом соленый вкус слез.
— Знаешь ли ты, как я тебя люблю, Хэнк Кэнон? — спросила она, обнимая ладонями родное лицо мужа.
— Как? — взволнованно спросил тот. Ответом был крепкий, горячий и долгий поцелуй.
Оторвавшись от нее, Хэнк расстелил на полу одеяло и протянул руку, приглашая ее лечь.
Глубокой ночью хлынул ливень.
Лежа на полу хижины, Хэнк прислушивался к шуму дождя, прижимая к себе крепко спавшую Рут. Ему очень хотелось предложить жене перебраться под крышу надежного дома, чтобы остаток ночи провести в постели, но жаль было ее будить. Она любила его страстно и самоотверженно, и он был так благодарен за доставленное ему наслаждение, что скорее остался бы здесь навсегда, чем потревожил чуткий сон жены.
Хэнк смотрел на ее прекрасное тело, которое скоро нальется новыми соками, призванными питать еще одну жизнь. Он с улыбкой подумал о том, будет ли Рут такой же раздражительной, какой была, когда носила Кэтрин. Впрочем, это не имеет значения. Ради сына он готов вытерпеть и не такое.
— Хэнк! — прошептала, просыпаясь, Рут.
— Тихо, тихо. Спи! Все в порядке, — поцеловал ее в висок Хэнк.
— Скажи, ты действительно счастлив, что у нас будет ребенок?
— Счастлив — не то слово.
— Ты замечательный отец, — благодарно сказала Рут. — Я очень ценю твое отношение к Памеле и Тони. Люди говорят, что со стороны невозможно определить, кто из троих детей тебе родной и кто приемный.
— Я считаю их всех родными. Мне иногда кажется, что Остин доверился мне потому, что знал — я буду любить их, как он.
— Хэнк, я действительно видела Остина, — робко призналась Рут, прижимаясь к его плечу.
— Я тоже.
— Как ты считаешь, Остин счастлив там, где он сейчас?
Хэнк долго думал, прежде чем ответить на этот необычный вопрос.
— Я уверен в этом, — твердо произнес он наконец.
Они помолчали.
Каждый понимал, что очень важный этап их жизни закончился и наступает новый, сулящий счастье, покой и радость.
Хэнк крепко прижал к себе жену со словами:
— Я влюблен в удивительную женщину!
— Ах вот как! — притворно возмутилась Рут. — Кто такая? Признавайся, как ее зовут?!
КОНЕЦ
Внимание! Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
