Он целовал ее щеки, скулы, губы. Невольно Сильвия стала отвечать на поцелуй: сначала нежно, потом с нарастающей страстью. Еще минута, и кровь пробежала по ее жилам горячей волной, тело отозвалось на ласки, и Сильвия притянула Алекса к себе.
Это было необходимо, чтобы согреться. Это была страсть, минутная, неудержимая как инстинкт, который обострился сейчас, на грани жизни и смерти. Она только что побывала по ту сторону и, вернувшись, хотела одного — быть кому-то нужной. Любить. А еще — согреться.
— Алекс, мне холодно…
Где-то там наверху Ник пытается вести яхту. А мы здесь занимаемся любовью. Это несправедливо, думала Сильвия, снова утопая в блаженстве.
Но это было недолго. Всего несколько минут. Она сама отстранилась от него и, завернувшись в плед, забилась в угол дивана.
— Что с тобой? Девочка моя, любимая…
Алекс придвинулся к ней и попытался обнять, но она со злостью откинула руку и затараторила:
— Я больше не твоя девочка, спасибо, что помог согреться, не придавай значения тому, что произошло сейчас.
— Как это?
— Очень просто. Это был вынужденный секс. Можно сказать, медицинская процедура. Надеюсь, что тебе это тоже принесло пользу.
— Что ты такое говоришь?! — Он схватил ее в охапку, как огромный букет, и принялся смотреть в глаза. — Ты из-за этой истории обиделась, да?
— Алекс… Пусти, мне больно! Алекс, это все в прошлом. Я больше не хочу говорить с тобой. Все.
— Но я люблю тебя. И это правда. И то, что я оказался… не тем, за кого поначалу себя выдавал. Просто это работа.
— А мне все равно. — Она сама удивилась, как холодно и равнодушно звучат ее слова.
— Я должен был сам тебе все объяснить. Жак не умеет разговаривать с женщинами. Просто я не успел: обстоятельства изменились слишком резко. Сильвия, прости меня.
— Я сказала, мне все равно. Где моя одежда?
— Какая одежда, Сильвия? Ответь мне. Я не верю, что тебе все равно.
— Зря.
— Нет! Я люблю тебя, ты любишь меня. И никаких обманов.
— Я тебя не люблю!
— Но как же тогда то, что между нами сейчас произошло?..
— Это — медицина.
— Перестань молоть чепуху. — Он снова обнял ее, посадил к себе на колени и принялся целовать.
— А ну пусти!
— Такое может быть, только когда люди любят друг друга. Такая «медицина» невозможна между посторонними.
Он был прав, и поэтому Сильвия разозлилась:
— Алекс, ты предал меня, ты поступил, как последний… Ты просто… Да у меня руки не двигались, иначе бы я сразу выгнала тебя! И вот! — Она вдруг с силой ударила его по щеке. — Вот что я хотела бы тебе сказать!
Она вскочила с его колен и стояла посреди каюты. Плед упал с ее плеч на пол, но ей было все равно, что она стоит голая.
— Но я же не врал тебе! Я просто не все говорил!
— Врал. И вот что, Алекс. Тебе просто не повезло: после Фрэнка мне надоело прощать подлецов! И давай закроем эту тему навсегда.
Сверху раздались тяжелые шаги. Сильвия быстро схватила плед и снова закуталась в него.
— Ну? — Ник, мокрый, в огромном сером плаще, подошел к ней и прижал к себе. — Слава богу, приплыли. Отшлепаю я тебя потом. Сначала дай посмотрю… Руки-ноги целы… Ладно, я пошел. Вы тут одевайтесь, и пойдемте на берег.
Сильвия послушно натянула мокрые джинсы, поверх снова накинула плед и пошла за отцом. Алекс остался сидеть на диване, горестно подперев голову руками.
Мадам Сиси не проявила никакого сочувствия, она, не выбирая выражений, отчитала Сильвию за самовольство и еще пригрозила вычесть деньги за испорченную лодку.
Теперь в пансионате остались только «свои»: Ник, Сильвия и Алекс. Полицейские увезли Люсьену, за ней уехал Людвиг.
— В, общем-то, твой Алекс тоже должен был ехать с ними в Париж, — ворчала старуха. — За Люсьеной, оказывается, охотился Интерпол, и в Штатах, и у нас. Громкое дело, между прочим, раскрыли. А пришлось тут с тобой канителиться.
— Я его ненавижу.
Сильвия переоделась в сухую одежду и вышла на лужайку. Ник давно собрал вещи и ждал ее возле машины.
— Ты остаешься?
— Нет. Подожди пять минут, соберу сумку.
Сильвия пошла к себе в комнату, невольно оглянувшись в сторону причала. Алекса нигде не было видно. Обиделся? Неужели он не придет? Неужели не попытается догнать, остановить? Неужели на этом действительно все закончится?
В какой-то странной тоске она опустилась на пол и так сидела несколько минут, внимательно глядя на кусок облупившейся краски возле стены.
«Я люблю тебя, ты любишь меня. И никаких обманов», — вспомнила она его слова. Любит ли она его? Возможно. Но даже то, что он спас ей жизнь, не искупает его вины.
Чудовищная усталость и опустошение навалились на нее. Может, когда-нибудь она его простит. Потом судьба сведет их снова. Но это будет потом. Сейчас она просто хочет от всего отдохнуть.
Все собрано? Кажется, все.
— Прости, мама. Не получился у нас в этом году семейный отдых.
Сильвия еще раз обвела прощальным взглядом свою комнату и вышла к машине.
— И ты меня бросаешь?! — накинулась на нее мадам Сиси. — Вот негодяйка! Всех переполошила, лодку утопила, а теперь — в кусты?
— Бабуль, я устала. — Сильвия и правда едва держалась на ногах.
— Ну ладно, поезжайте. Жду вас в любой день. Подожди, ты Алексу что же, ничего не скажешь?
— Его нет. — У Сильвии снова задрожал подбородок. Сегодня она, наверное, поставила рекорд по количеству выплаканных слез!
— Как нет? Утонул, что ли?
— Просто он остался на яхте. Я… я не знаю, что с ним делать, бабуля! — Сильвия изо всех сил держалась, чтобы опять не зареветь.
— Что делать? Приезжайте на медовый месяц. У меня в августе знаешь как хорошо? И осенью красиво. Приезжайте хоть на весь год.
— О чем ты? Какой медовый месяц? Я его ненавижу! — Сильвия поцеловала старуху в щеку и уехала.
Свою машину она оставит тут. Потом заберет. Все — потом. Сейчас ей надо хотя бы некоторое время не видеть никого и отдохнуть.
Впервые в жизни Сильвия подумала о нью-йоркской квартире с нежностью.
Отец вел машину и что-то напевал себе под нос. Ему тоже сейчас нелегко. Но это все потом. Потом они поговорят и пожалеют друг друга. А сейчас она хочет спать. Просто спать и больше ничего.
Сильвия устроилась на заднем сиденье автомобиля. Как уютно и тепло оттого, что по стеклам хлещет дождь. Как хорошо, что у нее есть отец. И его не смогла отнять Люсьена.
В сумке заиграл телефон. С минуту она раздумывала, стоит брать трубку или нет. Если это Алекс — ей будет нечего сказать ему.
Телефон выпал из ее руки, когда она увидела в сумке маленькую коробочку из красного бархата.
