— Обыкновенно. Но это неважно. А ты как?
— В порядке. Могло быть и похуже. Смотри, какой у меня магазин классный.
Я в первый раз огляделся по сторонам. Вокруг меня на бесчисленных полках стояли журналы по фантастике и фэнтэзи, комиксы, книги, постеры, видеокассеты и фигурки героев фильмов.
— Это все твое?
Он оживленно кивнул.
— Я покажу тебе новые штуки по «Звездным войнам». Я чуть не плакал, когда их получил на прошлой неделе. Он заметил, что возле прилавка толкаются еще несколько покупателей.
— Подожди минутку.
Пит обвел взглядом один из стеллажей с комиксами, и оттуда вдруг вынырнул парень с бородкой и в бейсбольной кепке.
— Билли, — сказал Пит. — Это мой друг Мэтт Бэкфорд. Мы с ним знаем друг друга уже… — он провел в уме вычисления, — семнадцать лет. Ровно столько лет, сколько тебе. Мы поднимемся в квартиру выпить кофе и выкурить по сигарете, а ты следи за магазином и не груби покупателям.
Билли встал за прилавок. Я вслед за Питом прошел в дверь, на которой висел лист бумаги формата А4 с надписью фломастером «Не входить — это касается тебя!», а потом по лестнице мы поднялись на второй этаж.
— Добро пожаловать в мое жилище, — сказал Пит.
Когда он сказал мне, что развелся и живет в квартире над своим магазином, я представил себе самое худшее, но то, что я увидел, было холостяцким раем. Хоть в квартире и не было повсюду черной кожи и хрома, как я себе это представлял в идеальном жилище холостяка, зато присутствовала кое-какая коллекционная мебель шестидесятых, последней модели телевизор с огромным экраном и стереосистема с колонками размером с хороший сейф. Кроме этого, в квартире было много всего из магазина — постеры фильмов и комиксов, куча фигурок, все — от «Звездных войн» до Джеймса Бонда, — коллекция пластинок, компакт-дисков и видео, которая занимала две стены комнаты, делая ее похожей на библиотеку.
— Ого, — произнес я, когда Пит принес кофе. — У тебя столько видеокассет.
— Хорошо иметь их все под рукой. — Пит с довольным видом оглядел свою коллекцию. — Все они пылились на чердаке, когда мы жили с Эми.
Он показал рукой на огромный дивана возле окна.
— Садись, дружище.
— Сейчас, секунду. Хочу только посмотреть твои кассеты. Я, пожалуй, половины из них вообще ни у кого не видел.
Это был величайший комплимент, который мог сделать ему я или любой другой из его друзей-мужчин: иногда признание друзьями наших достижений в чем-либо, не имеющем особого смысла, и есть то, ради чего мы живем. Я читал названия, и это походило на алфавитный каталог фантастических фильмов, показанных по телевизору в последние пятьдесят лет. У него были все серии «Узника», «Звездного путешествия», «Вавилона-5», «Звездного путешествия — следующее поколение» и «Семерки Блэйка», но больше всего у него было серий «Доктора Ху».
— У меня есть все серии, когда-либо снятые, — сказал Пит, когда я рассматривал коробку с надписью «Доктор Ху и Киберлюди». — На это ушло много времени, но оно того стоило.
— Вообще все серии?
— Ну… почти. Нету двух, что ли, — БиБиСи поступило мудро, уничтожив оригиналы. А я не хотел, чтобы были промежутки, и все равно сделал для них коробки.
— Ты сделал коробки для серий, которых не существует в природе?
Он робко посмотрел на меня:
— Не спрашивай, зачем я это сделал. Я так лучше себя чувствую.
Когда после нескольких часов у него в квартире и нескольких бутылок будвайзера я ушел, жизнь казалась мне намного приятнее, и грядущее тридцатилетие тоже больше меня не пугало.
У Катрины, Бев и Пита были свои успехи и неудачи, но они были, в общем, в порядке. Да, Питу пришлось трудновато — развод и все такое — но сейчас, пожалуй, он был вполне счастлив. Добавив сюда Джинни и Гершвина, получалось, что все мы были в норме. Не знаю зачем, но я убедил себя, что если мои друзья, которым уже исполнилось по тридцать, были в порядке, то и я смогу справиться с тем, что мне готовит судьба. По крайней мере так я тогда думал. Но, возвращаясь на поезде из Манчестера в Бирмингем, я еще не знал, что мой друг Эллиот погиб.
To: [email protected]
From: [email protected]
Subject:?
Элен!
Сейчас в Бирмингеме два часа ночи, и я не могу уснуть. У меня только что были самые странные два часа в жизни. В последние дни я занимался тем, что разыскивал своих старых друзей, о которых я тебе писал. Я поговорил по телефону с Катриной и Бев, а сегодня (вернее, уже вчера) ездил в Манчестер повидаться с Питом. Я вернулся домой с мыслью, что все в порядке, что у меня в жизни все ясно.
Ну и вот я сижу, слегка выпивший, довольно веселый, как входит мама и говорит, что у нее для меня плохая новость. Я не помню точно ее слов, но смысл такой — мой друг Эллиот погиб, точнее погиб уже два года назад. Я позвонил его родителям вчера утром и оставил сообщение на автоответчике — объяснил, кто я такой, и попросил позвонить мне и дать номер Эллиота. Пока я был в Манчестере, мать Эллиота позвонила моей и сказала ей, что Эллиот погиб.
Он ехал из Лидса в Ливерпуль — это было в декабре два года назад — и машина, в которой он был со своей девушкой, столкнулась в лоб с грузовиком. Девушка Эллиота умерла сразу, а он через неделю в больнице. Им было по двадцать семь. На похоронах присутствовали только близкие друзья семьи, а так как все мы уже долго не общались с Эллиотом, то никого из нас не пригласили. У меня очень странное ощущение. Я не знаю, какие точно чувства у меня должны быть, но у меня их нет.
Мэтт ххх
Отправив сообщение Элен, я попытался уснуть, но мне никак не удавалось. Вместо этого я лежал на кровати и, глядя в потолок, пытался понять, в какой момент мы все перестали быть друзьями, и не мог, потому что такого конкретного момента не было. Потом я попытался вспомнить, когда мы перестали проявлять какое-то усердие для поддержания отношений, и это оказалось намного легче. Это произошло, когда мы разъехались. География стала настоящим испытанием для нашей дружбы. И из-за этого мне стало грустно, и я почувствовал себя виноватым. Время, которое мы провели вместе, было едва ли не лучшим временем в моей жизни, и это было как-то глупо, что мы отказались от самых лучших друзей, которые у нас когда-либо были и будут, только из-за того, что мы больше не жили в одном городе. Может быть, я был не прав. Может быть, мы просто переросли друг друга. Это была моя последняя мысль той ночи, которую я смог вспомнить, кроме, конечно, многих часов размышлений о своей собственной смертности. Мои мысли были сосредоточены на трех главных вопросах жизни: «Куда я двигаюсь?», «Что я делаю?» и «Зачем все это нужно». Эти вопросы были, мягко говоря, далеко не оригинальны, и поэтому пусть они останутся у меня в голове.
