— Мы?
— Кристиан и я. «Сыновья полночи».
— Чтобы они тут жили?
Сойер кивнул, веселость внезапно оставила его. Как он и предполагал, Чарльзу не понравилась их затея.
— Нам пришло в голову, что мы можем предложить им старые домишки, которые построил отец, и по двадцать акров земли. За это они должны прожить и проработать в Хард-Лаке не меньше года. — Сойер вдруг осознал, насколько смехотворно и глупо это выглядит в глазах их серьезного старшего брата. Он и сам поначалу воспринимал это как нелепость, но все его аргументы словно ветром сдуло, стоило приехать Эбби.
— И женщины будут жить в этих старых хибарах? — саркастически спросил Чарльз.
— Мы их вычистили, Чарли, привели в божеский вид.
Неожиданно брат стукнул кружкой о стол.
— Вы что, оба спятили?
— Нет. Нужно было что-то предпринять, чтобы жизнь тут продолжалась. — Сойер понимал, как глупо и напыщенно звучат его слова.
— Да вовсе не о городе вы думали, когда давали объявления, — резко возразил Чарльз. — Вы думали только о себе.
— Мы теряли пилотов одного за другим, — взорвался Сойер. — Фил уволился, и Ральф с Джоном тоже собрались было уезжать. Они соглашались остаться, только если мы привезем сюда хотя бы нескольких девушек.
— И сколько их должно приехать?
— Не знаю, — признался Сойер, стараясь совладать с гневом. — Этим занимается Кристиан.
— Значит, Кристиан прислал сюда эту королеву красоты или это твоя заслуга?
— Королеву красоты? А, ты имеешь в виду Элисон. Нет, это целиком идея Кристиана. Ладно, она и правда, видимо, не подойдет. По закону средних чисел отдельные неудачи неизбежны. Другие, глядишь, смогут прижиться и стать частью нашего общества.
— Элисон Рейнолдс хочет расторгнуть договор. Клянется, что ее надули. Я сам с ней говорил, встретился у Бена.
— Ну и Бог с ней. Говорю же тебе: я и не думал, что она останется. Я организую ей возвращение в Сиэтл. Нужно сообщить Кристиану, и он найдет другую секретаршу. Как я понял, желающих довольно много.
— Встает еще один вопрос, о котором вы двое, кажется, не подумали. Средства массовой информации.
Сойеру действительно много раз звонили, но он упрямо отказывался давать интервью. Он чувствовал себя в безопасности, считая, что здесь, в Заполярье, журналисты его не достанут.
— Ты так наивен, что считаешь, будто журналистам ничего не известно? — спросил Чарльз.
— Конечно, они знают, хотя и не от меня, — ответил Сойер. — Но скоро это станет прошлогодней новостью, и они оставят нас в покое.
— К твоему сведению, — сухо проговорил Чарльз, — я прочел о вашей идее в, газете, когда был в Анкоридже.
— Ну и ладно, пусть все знают, — равнодушно буркнул Сойер. У него были гораздо более серьезные причины для беспокойства, чем нежелательные газетные статьи.
— А как ты думаешь, что будет, когда они пронюхают, что одна уже расторгла договор? Эти женщины ничего об Аляске не знают. Они бросают все, летят сюда очертя голову и получают совсем не то, что им было обещано.
— Хорошо, с Элисон мы промахнулись.
Честно говоря, я виню в этом Кристиана. Но приезд Эбби Сазерленд — лучшее, что случилось в Хард-Лаке за последние годы. Она уже разобрала книги и открыла библиотеку.
— Это та, которая живет в доме Кристиана?
— Да. — Сойер решил, что сейчас не время рассказывать об ошибке, которую они допустили при составлении анкеты. Он не хотел говорить Чарльзу, что уже связался с семьей Кэтрин Флетчер по поводу ее дома.
— По-моему, ты плохо представляешь себе ситуацию.
Сойер вскинул голову и уставился на брата.
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?
— Она не собирается оставаться. Сойер прищурился.
— Кто это тебе сказал?
— Сама Эбби.
Сойеру почудилось, что земля уходит у него из-под ног. Ему понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя.
— Ты говорил с Эбби? Чарльз кивнул.
— Она останется, — заявил Сойер, не желая слушать аргументов брата.
— Сойер, черт возьми, да выслушай же, наконец, — рассердился Чарльз.
— Мне плевать, что там решит Элисон Рейнолдс, — процедил Сойер сквозь стиснутые зубы, — но Эбби и ее ребятишки останутся!
Чарльз застонал.
— У нее еще и дети есть? Сойер кинулся к двери.
— Куда ты?
— Поговорить с Эбби.
К дому Кристиана он прибежал, задыхаясь от гнева и возмущения, и начал изо всех сил барабанить кулаком в дверь.
Эбби открыла и молча уставилась на него.
— Ты никуда не уедешь! — прошипел он.
— Сойер, — прокричал сзади Чарльз, — ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь? — Он поднялся на ступеньки. — Помните, мы с вами говорили о вашем возвращении в Сиэтл? — обратился он к Эбби, понизив голос.
Молодая женщина стояла на пороге. Сойер с трудом сдерживался, чтобы не схватить ее в объятия.
— Эбби, послушай, я…
— Сойер, оставь несчастную женщину в покое, — опять вмешался Чарльз. Сойер резко обернулся.
— Не лезь, Чарльз. Это тебя совершенно не касается. Это только мое дело. — Братья сверлили друг друга взглядом.
— Эбби, — проговорил Чарльз, — как я уже сказал, вы не обязаны жить в Хард-Лаке, если вам этого не хочется. Я лично оплачу вам билеты в Сиэтл.
Слова брата подействовали на Сойера как удар ножом в спину.
— Я же сказал, что женюсь на тебе, — прохрипел он сорвавшимся голосом. — Разве ты не этого хочешь?
— Нет. Это не то, чего я хочу. — С этими словами она попыталась закрыть дверь.
— Эбби! — отчаянно закричал Сойер, чувствуя, что не в силах ее вразумить.
Дверь захлопнулась. Он подавил в себе желание сорвать ее с петель и кинуться за Эбби. Сознание, что он вот-вот потеряет ее и ничего не может с этим поделать, совершенно раздавило его. Подобную беспомощность Сойер испытал только раз — в тот вечер, когда у него на руках умирал отец.
— Что у нас на обед? — спросил Скотт, заглядывая на кухню, и затараторил, не давая Эбби возможности ответить:
— Можно макароны с сыром? Не консервы, а такие, которые ты запекаешь в духовке?
— Конечно. — Эбби старалась не поворачиваться лицом к сыну, чтобы он не заметил, как она расстроена. Уже второй раз за этот день она плакала.
Буря противоречивых чувств, мучивших ее последние два дня, совершенно истощила силы женщины. Впервые после развода Эбби позволила себе влюбиться, влюбиться в человека, который совершенно не понимал, что такое любовь, который не хотел любить.
Элисон Рейнолдс вот собирается уехать. Она умнее меня, горько подумала Эбби. Она смотрит правде в глаза. Так должна была поступить и Эбби — раньше, гораздо раньше уехать, не позволить себе увлечься…
