Вот тебе раз.
— Кажется, ты рано его поднял, да, Тим?
Улыбнувшись в сосредоточенное личико малыша, унесла его в свою комнату.
Положив мелкого проказника на середину кровати, обложила подушками и рядом же положила мягкую змею, которая пищала, шуршала и имела целый веер тканевых ярлычков. Тех самых, которые, как показала практика, любят мусолить дети.
Убедившись, что моему гостю вполне комфортно, пошла забрать из гостиной свой ноут. Заодно отобрала добычу у голодного мужчины. Антон смешно причмокнул губами и, перевернувшись на бок, свернулся калачиком.
Боже мой, степень мимими в квартире просто зашкаливает!
С ноутом я устроилась на кровати, чтобы присматривать за мелким, и взялась за работу. Антон спал, Тимоха тоже смотрел на окружающую обстановку сонными глазами. Кажется, у меня есть время насладиться спокойствием.
Разбудил меня Антон, он устроился рядом со мной и, прижав к себе, тихо шепнул на ухо:
— Кнопка, а давай жить вместе?
Глава 21. Радости и страхи
С этого дня время понеслось вскачь. Даже не так, оно утекало сквозь пальцы оставаясь в воспоминаниях яркими вспышками. Милые, смешные, страшные моменты (последние все равно были смешными, в итоге да), сами складывались в копилку под названием «счастье» и подталкивали меня к важному шагу. Наверное если бы Аленка согласилась переехать к нам с Тимохой, я бы расслабился и думал так часто о Кнопки в белом платье. Наблюдая за хитрой лисой, которая приносила уверенность и спокойствие в каждый наш день, но при этом могла в любой момент махнуть своим «хвостом» и оставить меня наедине с сыном под убедительным предлогом, я все сильнее сжимал зубы и обещал себе — как только Кнопка потеряет бдительность — утащу ее в ЗАГС!
— Вы должны больше проводить времени вместе, только вдвоем. Отец и сын, понимаешь?
Так говорила Аленка, и уходила к себе домой. А я с каждым таким разом все отчетливее понимал, что она не права. Нет, права, но не совсем. Мы и правда должны проводить больше времени вместе. Мы — это наша семья, Тимоха я и Аленка. Только так, по-другому уже не правильно.
Хотя казалось бы, куда уж больше-то?! А мне все было мало. Мало видеть как Тимоха спокойно лежит рядом с моей ласковой девочкой, пока она что-то сосредоточенно печатает по работе, при этом чутко следя за настроением сына. Мало наблюдать за ней, в моменты когда она отложив все дела возиться с двухмесячным кульком, так похожим на меня. Видеть, как Кнопка готовит на кухне, что-то напевая себе под нос, или пританцовывая под музыку, тоже мало. Ее мне было мало. Влезла в душу, проникла под кожу, завладела всеми мыслями — колдунья! И ладно бы только меня приворожила, так нет же! Тимоха начинает гулить и активно дрыгать ножками, стоит только ему увидеть свою любимую га-абу (ну как-то так он пищит при виде Алены). Да он родному отцу так не радуется. Иначе как объяснить все те концерты, которые устраивает мне маленький проказник, стоит только Аленке оставить нас одних.
И каждый раз, буквально каждый, мы шли возвращать беглянку — я со взъерошенными волосами и Тима, с очень невозмутимым видом.
Менять подгузник, маленький манипулятор позволяет только Кнопке. Не могу сказать что я очень уж против, но мне просто интересно, почему? Не из-за того же, что она называет его своей бусинкой и говорит будто он пахнет цветочками. Цветочками! И это с полным памперсом-то детских «даров».
Между прочим это была очень большая подстава с ее стороны. Потому как буквально несколько дней назад, в один из тех моментов, когда Аленка оставила нас с Тимохой одних, сын подозрительно притих у меня на руках, с очень сосредоточенным лицом. И вот теперь я точно знаю, что значит это выражение на милом личике- большой, очень большой подарок для папы. А тогда, я только посмеялся — сын вынашивает планы, по возвращению Аленки. Выносил, ага. Меняя подгузник я понял про какие цветы говорила Кнопка. Незабудки! Вот точно знаю, один раз вдохнул поглубже, сей дивный аромат, и запомнил на всю жизнь!
Вообще, про подставы сына за эти пару недель можно говорить бесконечно. Но почему-то, по большей части, от его «проделок» страдал именно я. Как в тот раз, когда Аленка вынесла Тиму из ванной, закутанным в полотенце, распаренного, розовощекого и отдала мне, на то время пока сама будет приводить себя в порядок. На кухне произошла маленькая авария, и Кнопка с Тимохой оказались засыпаны мукой. Это была первая и видимо последняя моя попытка, приготовить оладушки. Так, вот, мне вернули чистого сына, и отправили укладывать его спать. Уложил. Быстро, качественно так. Проснулся я от смеха Аленки. Вырубился, даже не заметил когда. Вот вроде только что лежал на спине, и болтал с Тимой, вальяжно расположившимся на моей груди и вдруг слышу смех и открываю глаза. Кнопка, согнувшись пополам, смеялась. Относительно тихо у нее это получалось делать, только потому, что она зажимала себе рот. Я сначала наблюдал за покрасневшей Аленой, со слезами на щеках, которая буквально захлебывалась смехом. А потом почувствовал навязчивый запах незабудок… Вспомнил, что подгузник сыну перед сном не надел, что спим мы все в той же позе… сопоставил факты и таки понял, что именно произошло. И по закону самого главного человека в доме, купать первым конечно унесли Тимоху. А мне просто было стремно идти в квартиру Аленки- не приведи господи встретить соседей по лестничной клетки, когда от моего испачканного живота, мягко скажем попахивает.
А еще, мой ребенок, очень любил срывать мне рабочий процесс. Вот в эти моменты я ценил возможность уединиться у себя в комнате.
Возможным это стало по двум причинам. Во-первых, Аленка позвонила Сладенькому и тот, прихватив с собой мелких, которые оказались вполне себе подростками не обделенными силушкой, помогли мне вынести, а затем и вывезти часть мебели к родителям в дом.
А во-вторых, Кнопка просто уносила Тимоху к себе, со словами:
— Не торопись, нам есть чем заняться.
Им, всегда было чем заняться! Наблюдая за этой влюбленной парочкой, я вообще жутко ревновал. Сына к Аленке, ее к сыну. В голову лезли нелепые мысли, что он украл ее у меня, тогда когда я и сам еще не успел надышаться ей. А она, в свою очередь, завладела сердцем моего пацана и я боялся что там не останется места для меня. Глупости, я знаю, но временами накатывало.
Успокаивался я только ночью, когда уложив ребенка, мы падали на кровать и могли наслаждаться друг другом. Вот за что я был благодарен Тимохе — спал он всю ночь, не просыпаясь. Главное было его накормить и переодеть — все, до восьми утра можно было не волноваться. Кнопка — только моя!
А она была моей, во всех смыслах этого слова. И ночью у нас была совсем другая жизнь. Аленка, будто была созданной для меня. Идеальная. Во всем.
Но, вот сегодня Тима спал с нами. В первый раз. И на то были причины.
День проходил как обычно. А обычно у нас было весело. Тимоша с Аленкой хулиганила, я работал, потом мы поменялись местами. В смысле Аленка ушла работать, Тимоха продолжил свои диверсии в отношении меня, я же мужественно сносил все его «выходки». Честно слово, иногда у сына было такое выражение лица, что становилось ясно — если бы он мог то скрутил бы уже комбинацию из пальцев и на все мои просьбы:
— Давай дадим нашей маме спокойно поработать без нас.
Он бы тыкал мне фигой под нос и ехидно говорил: «Накося, выкуси».
Да, когда мы были с Тимой наедине, Аленку я называл только так — наша мама. Потому что так чувствовал. Так хотел я, мой сын и мое сердце. Потому что кроме нее не видел в этой роли никакую другую девушку. Мне до зуда в пальцах хотелось уже сгрести Кнопку в объятья и держать в руках до тех пор, пока она не согласиться стать моей женой. Но я видел как она старательно держит дистанцию. Небольшую, но все же. Пытается не растворяться в нашей семье, обозначает границы где есть все мы, а где только я и сын. Непонимание такого ее поведение сводило с ума, но в голове все еще звучал голос отца «медленно, шаг за шагом». И этот совет, меня подбадривал и удерживал от поспешных действий.
