— Нет-нет, спасибо подруга, — заторопилась она, — мне еще забежать в магазин и дома ужин приготовить для Юры. Привет передавай дочке.
Я кивнула.
— Спасибо, Танюша, — приобняла ее за плечи, — ты одна у меня осталась.
— Что ты, что ты, — откликнулась она и тоскливо посмотрела на меня, — мы все с тобой. Знай это дорогая, — и потянулась с поцелуем в щеку.
— Спасибо вам, — тихо сказала я.
Она торопливо кивнула и вышла. Я еще постояла, задумчиво глядя на закрытую за ней дверь, вздохнула и пошла готовиться к приходу дочери.
Вечером, когда убирала посуду со стола после ужина, Валера ушел в комнату, Катюша к себе, а я осталась в кухне. Притушила свет, оставив настенное бра, и присела в кресло перед окном с кружкой горячего чая. За стеклом заканчивались весенние сумерки, и небо темнело быстро. Фонари, освещающие площадку перед домом с автомобилями и редкими пешеходами, уже светились ярко, выражая тем самым наступление ночи. Затихало вокруг. Только светились окна напротив, и редкие звезды, когда их не закрывали тяжелые темные облака. Луны пока еще не было и тихо ночная мгла вливалась в наши окна. Казалось, сейчас улягутся мнимые страхи и успокоятся мнимые бури, как в семье, так и в душе. И этого очень хотелось. Напрягает жить в тревоге неизвестности, сердце рвется на части. И в то же время, замирает от безумно-правдивого ответа на твой вопрос. Прячешь голову в песок, и как трусливый заяц, улепетываешь от решения жуткой действительности. Иногда незнание лучше, чем известность. Но мы желаем, а судьба ломает все наши помыслы. Так случилось и у меня. И чем сильнее я отстранялась, закрывая глаза на наши отношения с Валерой, прАвда выплывала наружу с силой военного линкора. Вот он уже на горизонте, вот подплыл к твоим берегам. Осталось только ударить из всех орудий. И залп произошел!
Как-то, в один из выходных, когда, как и обычно случалось в последнее время, мы все вместе собрались пробежаться по магазинам, чтобы несколько обновить весенний гардероб, Валера был срочно вызван на службу. Быстро одевшись, он вышел, забыв на столике в прихожей свой телефон и кошелек с ключами. Катюша одевалась в своей комнате, а я смотрела на его смарт и мои руки так и тянулись к нему — так хотелось взять и просмотреть всё, что могло бы мне помочь понять мои страхи. В последнее время он несколько успокоился и даже вновь мы почувствовали его внимание к нам: Катюшке иногда читал по вечерам, меня любил, правда без прежней страсти, но и так я была довольна после его постельной холодности. Но всё же червячок сомнения грыз меня, и я была не удовлетворена его изменениями отношениями в лучшую сторону. Сейчас же передо мной лежало доказательство моего или же моего ужаса или же спокойствия. И только я решилась всё же взять телефон в руки, как резко распахнулась дверь, и ворвался встревоженный муж.
— Забыл документы, — хмыкнул он смущенно, — Прости, — чмокнул в щеку, — Я постараюсь скоро освободиться. Идите сами. Ладно?
— Хорошо, — улыбнулась я, — будем ждать тебя к обеду.
Но он не вернулся ни к обеду, ни к ужину. Пришел только под утро, когда уже серело за окном.
— Было много работы, — прошептал он на мое ворчание в постели, — Спи-спи. Еще рано.
Обняв со спины, прижался всем телом и засопел. Я остро почувствовала его, и постепенно в меня вливалось ощущение потери, будто уже его не было рядом, будто тут была лишь его оболочка. Всхлипнув, повернулась к нему лицом и устроилась в его объятиях. Он поворчал, сквозь сон, и все же принял меня и затих.
Мои ощущения были верными. Однажды, перед выходом на работу, когда все уже разбежались из дома, и только я задержалась со своими делами, прозвучал звонок. Он был резок.
— Кто это такой настойчивый? — удивилась я, подходя к дверям.
Распахнула и увидела перед собой молодую девушку в светлом плаще. Она смотрела на меня остро и с вызовом.
— Вы Елизавета Летнёва? — выдохнула она.
— Да, — недоуменно смотрела я.
— Я к вам, — твердо отчеканила она.
— А в чем дело? — откашлялась я хрипло, и сердце испуганно екнуло, — Кто вы?
— Если пригласите меня в квартиру, то я вам все расскажу, — уверенно сказала она и вновь уставилась в мое лицо.
Я помолчала, и потом сдвинулась в сторону.
— Ну, что же, — тоскливо вздохнула и показала рукой вовнутрь, — проходите.
Она вошла и тут же я поняла, что та беременна.
Глава 23
Закрыв двери, я почувствовала себя очень плохо.
— Сейчас всё и решится, — с отчаянием думала я, проходя за гостьей.
Показав ей знаком проход в комнату, зашла следом. Та, оглядываясь, присела на диван, положив сумку на колени и внимательно смотрела на меня. Я села напротив в кресло.
— Слушаю вас, — спокойно сказала я, оглядывая молодую женщину.
Лет ей было, видимо, около двадцати-двадцати пяти, одета средне, и такого же среднего роста, блондинка с карими глазами. Сочетание интересное, но она как-то не красила или скорее не выделяла ее, скорее даже смазывала впечатление.
— Симпатичная, — подумала я, рассматривая ее напряженное лицо, — но обыкновенная, простая. Кто же она?
— Я Светлана Корсакова, — начала она, волнуясь, — работаю официанткой в лётном кафе. Познакомилась с Валерой…простите, с Валерием Васильевичем недавно… — тут она совсем смутилась, и слезы показались у нее на глазах.
Она всхлипнула и полезла в сумку за платком. Я сидела молча и смотрела, не делая никаких движений в ее сторону. Я ждала продолжения. Утерев глаза и нос, она посмотрела на меня с вызовом, будто стыдясь своей показной слабости.
— Мы любим друг друга и скоро я стану матерью его ребенка, — выдала она на едином дыхании, словно боясь, что ее перебьют.
Потом застыла в молчании, я тоже.
— Вы слышите меня? — в отчаянии почти выкрикнула она.
— Слышу, — спокойно сказала я, — А от меня вы что хотите?
— Отпустите его, — оживилась она, — он сказал мне, что вы ему не даете развод и поэтому мы не можем пожениться.
— Я не даю развод? — усмехнулась невесело, — Интересно.
— Да-да, вы, держите его, — кинулась она на меня, словно в бой, — а я скоро буду рожать его ребенка. И куда я его приведу? Сама живу в общежитии, у меня только койка. Куда девать ребенка? Как мне его растить одной?
— А что вы думали, когда ложились с ним? — хмыкнула я зло, — Чай, большая девочка. Неужели не понимали, что это чревато? К тому же знали, что Валерий Васильевич женат, что у него семья. И чем же теперь я должна вам помочь? Увидев вас беременной, быстро оставить мужа и уйти с вашего пути?
— Но он говорил, что вы не отпускаете его. Не препятствуйте нашей любви, прошу вас, — в ее голосе почувствовались истеричные нотки, — у вас тоже есть ребенок, — повысила она голос, — поймите и вы меня.
Она тут же вновь залилась слезами, которые грозились перерасти в рыдания. Уткнувшись в платок, она плакала, и плечи ее ходили ходуном. Я встала и, пройдя на кухню, налила в стакан воды.
— Вот, выпейте, — протянула я ей, — и успокойтесь. Ваша истерика плохо отразится на вашем ребенке.
Она схватила стакан и жадно припала к нему. Я спокойно наблюдала за ней и думала, как мне поступить в этом случае.
— Выслушать и проводить, — пришел разумный ответ.
Она немного успокоилась и, вытерев лицо, встала.
— Я пойду, — чуть хрипло сказала она, — Спасибо, что выслушали. И простите.
Я молча кивнула.
Когда за ней закрылась дверь, я в отчаянии прислонилась к дверному косяку.
— Что это было?
Молча сползла по стене и присела, охватив себя за плечи. Меня знобило. Силы оставили и я зарыдала. Уткнув лицо в колени, я ревела так, как не плакала уже давно. Слезы были горькими и жгучими. Это были слезы отчаянной жалости к себе, к своей жизни, к своей любви.
— За что? — вопило всё во мне, — За что такая несправедливость? За что меня наказывает судьба? Господи, — подняла я к потолку лицо, — скажи, за что караешь меня? Чем я провинилась?
