Сердце забилось в томительной сладости, но Катя мысленно прикрикнула на него и призвала на помощь разум. Что там Давыдов говорил про деловое предложение и сегодняшний беспредел? Кажется, в своем восторге она упустила что-то важное?
— Рома… — осторожно пробормотала она, не желая верить тому объяснению, что пришло в голову. Может, не стоило и спрашивать? Оставить, как есть, и думать, что Давыдов хочет побыть с ней вдвоем? Она же хотела! Почему он не мог? — А с чего вообще вдруг?..
Ромка криво усмехнулся: ему явно не понравился этот вопрос.
— Слушай, ну надо же как-то приводить твоего паршивца в чувство, — на корню оборвал все несмелые фантазии он. — А то, по ходу, он уже уверовал в свой выигрыш и не особо чешется в плане твоего обольщения. Самое время напомнить о конкуренции и о том, что Катюха Сорокина долго без внимания не останется.
Все это он протараторил с такой скоростью, словно готовился заранее, но Катя не позволила себе обмануться на этот счет. Просто Ромке неприятна вся эта ситуация в целом и Катина беспомощность в частности, вот он и старался решить возникшую проблему побыстрее. И Катя должна радоваться уже тому, что он не бросил ее вместе со всеми ее амбициями и метаниями, а снова протянул руку помощи, несмотря на ее отвратительное с ним поведение.
Почему это не радовало?
— Фальшивое свидание? — так же фальшиво улыбнулась она. Ромка, не глядя на нее, кивнул. Катя заметила, что мучает собственные пальцы, и спрятала руки под стол.
— Главное — Карпоносу не говори, что оно фальшивое, — сказал какую-то глупость он, как будто Катя не понимала. Она тоже кивнула. Разговор больше не клеился.
— А когда пойдем? — спросила она просто потому, что не готова была расстаться прямо сейчас, а повисшая тишина слишком явно намекала на то, что Роме пора уходить. Не пора! Только Катя не знала, как это объяснить.
Он повел плечами и посмотрел на билеты, как будто на них был написан ответ.
— Очевидно, когда ты не будешь занята, — резонно заметил он. — Я свободен в любой вечер.
Показалось или он ждал, что она скажет «сегодня»? А Катя согласилась сегодня составить компанию Олегу в бильярде. У него была встреча с важным клиентом, но он очень не хотел терять еще один вечер, который «можно провести с Катюшей». Очевидно, таким образом он пытался сгладить впечатление от своего пренебрежения Катиной выпечкой, но она решила дать ему еще один шанс. Все-таки она была в него влюблена. Да и очередной одинокий вечер Катю теперь страшил.
Кто ж знал, что Ромке придет в голову пригласить ее на Айвазовского? Она-то думала…
— Завтра! — схватила она Ромку за руку, как будто после ее ответа он мог развернуться и уйти, забрав с собой билеты. — У тебя же завтра три пары?
Он кивнул. У Кати было четыре.
— Ок, подожду, — благодушно согласился Ромка, но Катя мотнула головой.
— После третьей и пойдем! — заявила она, ничего не объясняя. — Чтобы побольше времени на свидание было. То есть… на Айвазовского!
Она вспыхнула от своей оговорки и мысленно отругала себя, готовясь к Ромкиному недоумению, но он вдруг только улыбнулся и весело пожал ее пальцы.
— Надеюсь, последним у тебя не матан? — с легкой подковыркой поинтересовался он. — Иначе потом придется наверстывать двойным репетиторством.
Катя тоже улыбнулась и пожалела, что последним завтра английский. И что Ромка наверняка об этом знает.
— Матан был сегодня, — искушающе промурлыкала она, вдохновленная его намеком. Кажется… Ромка завлекал ее к себе. И кажется, она была совсем не против к нему отправиться. — Какая-то убийственно сложная тема. Ничего не поняла. И в комиксах ее нет.
Сказала — и посмотрела вызывающе. Ну же, только не отступи сейчас! Не замни тему! Не сделай вид, что не понял намека! Прямее Катя все равно не скажет.
— Берешь меня на слабо, Сорокина? — дурашливо поднял брови Ромка, и она возликовала. — Думаешь, не сумею ее разгрызть?
Кате не хватило сил на ответную шпильку. Грудь залило теплом, а сердце научилось делать тройное сальто.
— Думаю, нет такой задачи, которая тебе не по зубам, Давыдов, — искренне сказала она. Ромка глянул на нее еще испытующе, потом неожиданно свернул пакет с оставшимися булочками.
— Ну раз ты сегодня решила завалить меня комплиментами, пошли, я угощу тебя кофе, — проговорил он и, встав с места, поднял следом и Катю. — А то так и просидишь тут всю перемену. А я теперь знаю, какой ты любишь.
Катя заулыбалась и еще крепче сжала его пальцы.
Глава 16
Денег хватило только на этого злосчастного Айвазовского. Рома честно перерыл весь интернет в поисках достойного повода пригласить Катюху на свидание и при этом не выглядеть на фоне Карпоноса последним нищебродом, но тот подбрасывал либо совсем бесперспективные прогулки в местных парках с романтичными клумбами и фонтанами — в марте, ага, — либо какие-то сумасшедшие клубы со столь же сумасшедшими ценниками за вечер. Заказчик, конечно, обещал перевести Роме аванс за работу в самое ближайшее время, но этого самого времени у него и не было: Карпонос обходил его на пару корпусов после чересчур позднего Роминого старта. Но что поделаешь, если Давыдов, в подтверждение Сонькиного стеба, в сердечных делах действительно оказался тормозом и разобрался, что к чему, только когда стало уже почти поздно? Когда Карпонос вцепился в Катюху всеми своими щупальцами, а Рома еще и бантиком повязал их с обратной стороны, чтобы крепче держалось. И только после этого осознал, что Катя нужна ему самому. И не как боевая подруга, которая накормит блинчиками и устроит в университет, а как девушка, которую можно приглашать на свидания, с которой можно целоваться и которую хочется так, что закладывает уши.
Бред. Бред запасть на Катюху Сорокину, с которой они учились вместе два года, почти не зная о существовании друг друга, но Рома запал и теперь выкарабкивался, как мог, мечась между двумя полюсами в сомнениях, что ему делать. То ли отдать Катюху Карпоносу, как и было задумано, и выкинуть из головы те две недели, что изменили отношение к ней бесповоротно. То ли попытаться отвадить этого дегенерата, который решил, что может пользоваться Катюхиной влюбленностью. Эта влюбленность с недавних пор не давала Роме покоя, перекрывая дыхание без всякой жалости, и он, наверное, променял бы все шансы создать собственную игру на уверенность в том, что Катюха просто выдумала ту самую влюбленность, как и говорила Сонька, а вовсе не мучается из-за нее и Карпоносовой слепоты и не видит в ней всю свою жизнь. Потому что тогда Роме ловить просто нечего. Настоящее не купишь никаким Айвазовским и никаким матанализом, это Рома теперь прочувствовал на собственном опыте. А ведь было-то всего четыре встречи вне университетских стен. И Рома просто поплыл.
И казалось бы, что проще? Скажи Катюхе прямо о том, что она тебе нравится, как сам ей недавно советовал, — и узнай ответ, который разрешит сразу все сомнения. Нет так нет, к чему тогда разбивать лоб, пытаясь сокрушить неприступные стены, за которыми тебя не ждут? Рома всегда так поступал, оставляя в своей жизни как можно меньше неразрешенных проблем, которые на деле снимаются одним вопросом. А сейчас словно блок встал, заперший самое разумное решение и отправивший кружным путем. Извилистым, непроторенным, неверным, но единственно возможным. Рома должен был попытаться добиться Катюхиной взаимности. А с ней тараном в лоб никак нельзя идти.
Выходные были веселыми. Рома забавлялся над самим собой, то и дело выпадающим из реальности в пространство воспоминаний, где Катюха не целовалась с Карпоносом, а пекла для Давыдова блинчики, восторгалась его хоккейным мастерством и грела его бок собственным теплом, вызывая слишком жгучее желание нарушить все договоренности и присвоить ее себе. Рома чересчур ярко представлял себе, как это будет, ощущая ладонями жар ее кожи, теряясь в ее обрывистом дыхании, упиваясь ее жадным желанием. Он хотел, чтобы Катюха его хотела, все зная о ее страстности. И ненавидел обстоятельства за то, что те были на стороне Карпоноса.
