Пожимаю плечами. Сейчас нет никаких сил разбираться еще и в тайнах прошлого, мне бы разгрести настоящее и попробовать хоть как-то привести в порядок будущее, которое уже грозиться рассыпаться вдребезги.
Глава 20
Полина
— Ты опять рядом с этой шавкой?
— Следи за языком, поняла? — жестко одергивает Осман свою жену.
— А ты?! — обращается она ко мне, проигнорировав его угрозу. — Как тебе не стыдно ошиваться возле чужого мужа?
Краснею против воли, потому как… в этом же есть доля правды: Махдаев — женатый мужчина, а я кинулась в его объятия, забыв и об этом, и о том, что обещала себе, что никогда его не прощу.
Простила, получается?
Ох, Поля! Вот до чего ты докатилась! Тебя стоят и обвиняют в том, чего ты не делала.
Более того, это был один из принципиальных пунктов, который я бы не нарушила даже под самым страшным предлогом. Уводить мужчину из семьи — это, значит, не уважать себя.
«Но разве ваш с Османом случай попадает в категорию стандартных ситуаций?» — тут же спрашивает внутренний голос.
— Что ты тут забыла, Зара?
— Забыла? Ты еще спрашиваешь? Мужа забыла, вот что! — выплевывает жена Османа не без яда в голосе. — А он, кажется, и не думает ехать домой, уже нашел, с кем скоротать свой вечерок.
— Хватит. Я заезжал домой, мы с тобой разговаривали, но ты не понимаешь нормального языка, не так ли? Я вышлю тебе документы через своего юриста, мы разводимся.
Зара кривится еще больше, когда слышит это. Видно, что такой поворот событий ее никак не устраивает.
А меня… Отчего-то не могу унять бешеное биение сердца, которое готово выскочить из груди, услышав эту новость. Хоть умом и понимаю, что радоваться мне особо нечему, но…
Получается… не так и любит Осман эту Зару? Но тогда, почему женился на ней? Почему бросил меня ради нее?
— Это из-за нее, да? Из-за этой рыжей су…
— Следи за выражениями!
— Ну а что, разве я не права?
— Ты прекрасно знаешь причину нашего брака, Зара, — цедит Осман сквозь зубы. — Вся правда рано или поздно выходит наружу. Особенно грязная и жестокая правда.
— Какая правда, Осман?! Я всегда любила только тебя и делала все, чтобы ты меня полюбил! Полюбил так же, как ее! Как эту свою рыжую стерву!
В этот момент Зара выглядит особенно безумной. В чем-то я ее понимаю, как женщину, мне даже становится жалко: а что если она действительно любит Османа, иначе не стала бы бросаться на меня с яростью безумной львицы.
— Я никогда не смог бы тебя полюбить.
— Но продолжал быть со мной, — усмехается Зара кривой усмешкой. — Тебя интересовали деньги моего отца, интересовало то положение, которое он тебе мог дать, не так ли?
— Я не гнался ни за вашими деньгами, ни за положением. Не говори мне, что не знаешь причину, по которой мы с тобой до сегодняшнего дня были вместе.
— Я уже назвала ее.
— Ты сливала всю информацию о Камиле своему дражайшему дяде. Это раз. Натравливала на меня своего отца, когда хотела надавить. Это два. А наш брак… Ты была готова пойти на все, лишь бы удержать мою тень рядом.
— Твоя сестра заслужила такое отношение! Хоть бы раз попробовала вести себя достойно, как полагается настоящей женщине…
— А ты, Зара? Ты считаешь, что вела себя достойно?
— Я… хотела быть счастливой! Я хотела, чтобы ты смотрел на меня так же, как на свою чертову Огневу!
Неожиданно Зара замолкает, выпучив глаза…
— Постой-ка, постой-ка… — Осман наступает на нее, точно тигр, даже его голос становится более вкрадчивым. — Ты хочешь сказать… Так ты с самого начала знала о Полине?
— С чего ты взял…
— Я ни разу не называл тебе ни ее имени, ни фамилии. Вообще никак не упоминал о ней в наших редких разговорах.
— Даже если знала, Махдаев?! Что с того? — скулы Зары краснеют, а в глазах… испуг.
Что? Неужели Осман попал в точку?
— Это в очередной раз доказывает твою лживую натуру, дорогая женушка. Я доберусь до правды, вот увидишь. — Осман сжимает кулаки.
Зара же, видимо, не ожидавшая того, что сама подвергнется столь сильной атаке со стороны Махдаева, не находит ничего лучше, чем уйти, громко хлопнув дверью.
Лишь кидает на прощание:
— Как же ты пожалеешь, Махдаев! Вы все еще пожалеете!
Ее слова отскакивают от каменных стен и еще долго звенят в ушах. Эмоции на грани — это всегда… сложно и порой неподъёмно для нервной системы.
— А почему Зари прицепилась к Ками? — нарушаю я молчание первой.
— Ками ее с первого дня невзлюбила и была против брака. А у семейства Тагира девиз по жизни: кто не с нами, тот под нами. Ну и Зара решила оказать помощь своему великовозрастному дяде, который одержим идеей сделать Камилу своей женой.
Смотрю на Махдаева и понимаю, что… у меня нет слов. Даже ни одного неприличного, потому как… это настолько сложно, дико, аморально, что в голове не укладывается. Как же люди любят все усложнять!
Разве любовь подразумевает под собой причинение боли другому человеку?
А может это и не любовь вовсе, просто одержимость?
С другой стороны, понимаю, что даже не могу рассердиться на Зару — ее в чем-то даже жаль…
— Бедняжка, — отзываюсь с чувством, кивая в сторону двери, за которой скрылась жена Махдаева.
— Вот дает! Нашла кого жалеть — эта змея еще себя покажет. Если вовремя не выпрыснуть весь ее яд, есть риск, что она впрыснет его прямо в меня или в тебя.
— Тебе обидно, что я жалею ее? — лукаво смотрю на Османа.
— Не представляешь как! — наигранно хватается он за сердце.
Надо же, мы снова начали шутить. Это так непривычно, спустя столько времени нашего негласного противостояния…
— А что теперь будет с Камилой? Неужели Заур все-таки женится на ней?
— Только через мой труп. Есть у меня одна идейка…
Осман уже не выглядит таким разбитым, поэтому и у меня после его слов появляется маленький отблеск надежды, что с его сестрой все будет хорошо. Все заслужили свое счастье, ведь так?..
— И что за идея? Только не говори, что это опасно и рискованно…
— Других точно не водится. — Улыбка Османа становится шире, совсем как у мальчишки, замышляющего очередную шалость.
— Очень смешно.
— А ты переживаешь за меня, Огонёк?
— Вот еще. — Фыркаю, задрав носик, но…На самом деле я очень переживаю за Махдаева, только признаваться в этом ему пока не собираюсь. — Так что ты придумал?
— Ну… нет невесты — нет свадьбы, не так ли?
— То есть как это, нет?
— Почему Заур считает, что только ему можно соблюдать древние традиции? Я сейчас…
С этими словами Осман направляется в сторону раздевалки. Ничего не понимаю, говорит какими-то загадками.
Идти за Махдаевым не решаюсь, потому как, скорее всего, он идет переодеваться.
Ой, тут такие страсти бушевали, что я и забыла о том, что Осман расхаживает полуголый, с одним полотенцем на бедрах.
Спустя пару минут он появляется уже одетым (спасибо, что перестал смущать меня своим идеальным прессом и… ох, а тело-то помнит…) и с сотовым в руках.
— Динар, я знаю, что нужно делать, — говорит Осман, набрав Багирова, который откликается сразу — видимо, ждал звонка. — Ты сегодня украдешь Камилу и увезешь куда-нибудь подальше, в теплую страну. И в этот раз все будет по-настоящему, без всяких фиктивных браков.
Весь остаток дня проходит в волнительном ожидании, которое подпитывается зарождающейся надеждой на то, что все будет хорошо.
«За черной полосой всегда следует белая», — так всегда говорила наша мама, когда мы с Васькой расстраивались по пустякам.
Удивительно, как за такой короткий промежуток времени, все в нашей жизни успело поменяться.
Думаю об этом пока кормлю Каришку грудью… Девочка моя, такая ласковая и нежная, лежит рядом и смотрит на меня своими папиными глазками, словно все-все понимает. Почему-то рядом с ней все тревоги отступают, становится спокойнее и легче на душе.
