испорчу отношения.
— Ок. Давай в «Зелёной миле» через полчаса. Подтянусь, — слышу, что Дима куда-то идёт. — Слышь ты, ублюдок, руки свои потные убрал. Это моя девчонка. Ещё раз рядом увижу, в бараний рог скручу, — парень забыл сбросить вызов, и я невольно становлюсь свидетелем интересного разговора.
— Дима, — удивлённый писк.
— Завтра ты идёшь со мной на свидание. Я заеду с утра, — тишина. Напрягаю слух и слышу, звуки поцелуев. Кривлюсь и сбрасываю вызов. Розовые сопли. Кидаю взгляд на окна малышки. Но никакого движения не вижу.
Может вернуться? Может попытаться с ней поговорить?
Снова довести до слёз? Полить грязью?
Вдруг замечаю, что из подъезда выходит Жмуркин. Что это мудозвон здесь делает? Выскакиваю из машины и нагоняю бывшего друга.
— Что ты здесь забыл? — мой вопрос заставляет его остановиться.
Денис медленно оборачивается. Мерзкая ухмылка на губах выбешивает меня. Кулаки чешутся от желания ему врезать.
— Приходил повидаться с Настюшкой, — склоняет голову к плечу. — Хотел воспользоваться её услугами. Никак не могу забыть, как она хороша.
В следующий миг этот урод оказывается лежащим на земле.
— Пошли вон отсюда, паршивцы, — я замираю ошарашенно, когда сверху льётся ледяная вода. — Ишь, что удумали. Петушиные бои тут устроили. Вон пошли, пока я полицию не вызвала.
— Ещё поговорим, жмурик, — цежу сквозь зубы я. — Настя моя. Будет ошиваться рядом, выбью все зубы. Ты меня знаешь.
Оставив Жмуркина на асфальте, сел в машину и рванул в бар, где уже с довольной лыбой и придурковатым выражением лица сидел Димон. Закатываю глаза и сажусь рядом.
— Прикинь, я, короче…
— Я знаю, — перебиваю его. — Я слышал. Ты не кинул вызов, — усмехаюсь и хлопаю парня по плечу. — Красавчик, что могу сказать.
— Ну, а ты? Что решил? Бабушке правду расскажешь?
— Нет, — отвлекаюсь, чтобы заказать себе виски. — Ты ведь не пьёшь сегодня? — друг отрицательно машет головой. — Отлично. Подбросишь до дома?
— Ок. Так чё решил?
— Я сегодня с ней говорил. С Настей. Точнее сказать, пытался, — усмехаюсь, опрокидывая стакан с янтарной жидкостью. Внутренности тут же обжигает. Гораздо приятнее, чем от эмоций жжёт.
В голове тут же туман появляется. Рассказываю другу всё.
— Могу сказать только одно — ты придурок, Макар, — запихивая мою пьяную тушку на заднее сиденье, говорит Дима. — Ты бл*ть реши, чего сам хочешь. Либо оставь девчонку в покое, либо будь с ней, но засунь свою гордость в задницу. Ты бы не согласился жениться, будь то любая другая девчонка. Будь то твоя бывшая Юля. Или кто угодно другой. Ты согласился лишь по той причине, что любишь девчонку до сих пор.
— Я этого и не отрицаю, — мычу я. — Просто… С*ка. Я бл*ть не могу. В глазах красная пелена, когда представляю, что жмурик её тр*хал. Целовал. И она ему отвечала так, как отвечала мне, — скриплю зубами.
— Подумай слегка своей башкой. Она встречалась с тобой, а не с этим идиотом. Она бл*ть выбрала тебя. Я не буду читать тебе нотации о том, как низко спорить на людей. Всё началось, братан, у вас через жопу. И продолжается точно также. Через задницу. Отпусти прошлое и живи настоящим.
Прислонился лбом к холодному стеклу, размышляя над словами друга. Как бы мне отпустить его, братан? Я ведь пытаюсь, но нихрена не выходит.
Макар
Проспавшись после попойки целый день, выполз из своей комнаты. На кухне кастрюлями грохотала бабуля. Несмотря на хороший достаток, поваров и домработниц она не нанимала. Предпочитала делать всё своими руками. Плюхнулся на стул. На стол тут же опустился бабулин волшебный отвар от похмелья. Выпиваю залпом и благодарно выдыхаю:
— Спасибо, бабуля.
— Не нравится мне, когда ты пьёшь, — укоризненно качает головой.
— Вчера просто… — осекаюсь. — Просто вчера выдался тяжёлый день. С другом в баре посидели, по душам поговорили.
— Мне понравился этот мальчик, — абушка переворачивает оладьи и оборачивается ко мне. — Добрый, отзывчивый парнишка. Видно, что честный. Привёз тебя, помог наверх поднять, убедился, что ты уснул. Я его раньше не видела.
— Он мой одногруппник, — бубню, запихивая в рот оладик полностью и жмурясь от удовольствия. Готовит бабуля божественно.
— Я рада, что у тебя снова появляются друзья, — я давлюсь и смотрю на бабушку.
— Я меня они и так были, — кривлюсь.
— Ты хочешь сказать, Жмуркин? Как его там… Денис? — бабуля улыбается так, будто я снова пятилетний ребёнок, который спросил глупость. — Я всегда говорила тебе, что он мне не нравится.
— Но и общаться с ним не запрещала, — закатываю глаза.
— Ты не послушал меня тогда. Жизнь всё показала. Может быть, оно и к лучшему.
— Бабуля, — я встаю из-за стола и подхожу к женщине со спины. Обнимаю. Кладу подбородок на плечо и чмокаю в гладкую щёку, — ты, как я посмотрю, знаешь намного больше, чем говоришь.
— А как я могу не знать, что происходит с моим любимым и единственным внучком? — вздыхает бабуля, снимая оладьи со сковороды.
— Почему раньше не говорила? — задаю вопрос, который не даёт мне покоя. — Я… Я больше всего боялся… — не могу до конца сказать предложения из-за кома в горле, но бабушка заканчивает за меня:
— Боялся, что я осужу тебя.
Поворачивается ко мне и треплет по щеке.
— Я это знала, Макарушка, поэтому и молчала. Я видела, что ты сожалел об этом. И до сих пор совесть тебя мучает. Но ты уже сделал, что об этом рассуждать? Просто сделай так, чтобы Настенька тебя простила. Ведь ещё не поздно.
— Ещё не поздно, — повторяю эхом, чувствуя, как начинают дрожать ноги. Потому что вспоминаю все наши последние встречи. Её слёзы. Ненависть в её глазах. Её хрупкую фигурку.
— Кстати, — бабушка несёт тарелку с оладьями на стол, — ты помнишь отель во Франции? Мы там отдыхали три года назад летом? — киваю, не понимая, к чему она клонит. — После вашей свадьбы он достанется вам с Настюшей.
— Бабуль, зачем? — я морщусь.
— Когда я умру…
— Бабушка! — рычу.
— Макарушка, это неизбежно. Когда я умру, — повторяет, поднимаю
