которая умеет краснеть. Чудо, правда?
- Правда, - Стенин не смотрит на нас, его взгляд устремлен куда-то в сторону, и желваки ходят. – Что ж… не буду вам мешать. Виталина, наш завтрашний разговор, надеюсь, в силе? Он будет касаться будущего моего сына.
- Егор, Матвей, прежде всего сын Виталины. Давайте не будем забывать этого.
- Я не забываю. – он старается выглядеть спокойным, но едва ли это у него получается, я вижу, что он в бешенстве. – Но он так же и мой сын. Сын, которого она прятала много лет.
- Я его не прятала. Если бы ты хотел, ты бы о нем узнал.
- Интересно, каким образом?
- Так, брейк, молодые люди! Давайте не будем начинать ссору, тем более вы договорились все-таки обсудить этот вопрос цивилизованно. Завтра обо всем поговорите. А сейчас, извините, Егор, у нас все-таки работа. А у вас… остывший салат. Я попрошу заменить.
- Не стоит. Я сыт. По горло.
Егор встает.
- Завтра в час дня. Место выбери сама и сообщи моей ассистентке. Если ты сможешь взять Матвея…
- Он в это время спит в саду. Я работаю с утра. Каким образом?
- Понял, хорошо. Но я хотел бы завтра увидеть сына.
- Я завтра работаю до восьми, из сада его забирает няня. – я нервничаю, мне с одной стороны хочется, чтобы у моего сына был отец, но с другой… Достоин ли Егор этого высокого звания?
- Мы с Яськой можем забрать его. – при упоминании его дочери я вздрагиваю. Он отличный отец, да. Но, для другого ребенка!
- Нет. Я не хочу, чтобы ты встречался с ним без меня.
- Дорогая, я могу отпустить тебя завтра в шесть, я понимаю, это важно для тебя. – Дворжецкий снова утыкается мне в шею, не думала, что он такой любитель тактильных контактов! Но… как ни странно меня это не раздражает! Мне… мне даже нравится то, что он делает! Я, наверное, сошла с ума…
- Спасибо, не думаю, что стоит так торопиться, послезавтра у меня короткий день, можем перенести встречу. Один день ничего не решит.
- Ярчик скучает по Матвею. И… и по тебе тоже.
Его голос становится хриплым. Она правда скучает? Я вспоминаю очаровательное чудо, с льняными локонами, так похожими на прядки Матвея. Ее милую улыбку, широко распахнутые глаза – счастливое лицо счастливого ребенка, у которого все хорошо.
Ну, почти все. Я же помню, что она растет без матери. И… без матери ей не слишком сладко.
- Хорошо, давай попробуем завтра. В час поговорим, вечером, если все будет в норме – заберем Матвея из сада, можем погулять, у нас недалеко есть хороший парк.
Да, да, и я так жалею, что вчера я решила променять наш шикарный парк, на другой, тот, что ближе к центру!
Я прихожу в себя, наверное, только в кабинете, когда передо мной оказывается куча документов, касающихся работы ресторана.
Егор уехал. Дворжецкий ушел на кухню, у него какие-то вопросы к шеф-повару.
Мне кажется, я до сих пор чувствую его губы на своей шее, и руку, которая лежит у меня на талии – горячую, сильную.
Почему-то мне совсем не было неприятно все это чувствовать. Хотя после Егора я…
После Егора я вообще не воспринимала мужчин. Даже не пыталась с кем-то сблизиться.
Иван в свое время столько сил приложил, даже уверял меня, что примет ребенка от Егора! Но… я помнила те его первые слова про аборт. И вообще, мне почему-то в какой-то момент стало очень сложно общаться с Ваней. Мне казалось, он душит меня своим вниманием. Давит на меня.
Хорошо, что, когда он понял, что меня ему не получить, он сам быстро отвалил. Правда, успел высказать мне то, что обо мне думает. И то, что я идиотка, сама проворонила Егора, мол, строила из себя святошу, сдулась, когда Снежана объявилась…
- Если ты так его любила, какого хрена слилась? Тем более, беременная? Пришла бы, оттаскала Снежку за космы, вдарила бы ей хорошенько!
- Ты с ума сошел? Она ведь… тоже беременная?
- Ну, мать, ее бы твоя беременность не остановила. Если бы ей было надо, она бы по тебе катком проехала.
Она и проехала.
- Я не понимаю тебя, Виталина. Ты же видишь, что Стена тебя не стоит! Так покажи ему! Пусть знает, что у нас с тобой все отлично!
- У нас с тобой ничего нет Иван! Нет никаких нас с тобой!
- Когда ты кончишь ломаться, Вита? Я… я готов на что угодно! Я хочу, чтобы ты была моя!
В этом и было все дело! Иван просто хотел меня себе. Как трофей. Он не любил меня. Хотя, может это и было к лучшему. Я понимала, что ему не будет по-настоящему больно, из-за того, что я говорю нет.
Когда я вышла на работу в ресторан Дворжецкого, то сразу стала объектом внимания многих молодых людей. Но я все равно оставалась безразличной, равнодушной.
А о том, что у самого Дениса Александровича ко мне могут быть какие-то нежные чувства я вообще не думала.
Он для меня был как… не знаю, как родной дядя, мамин друг, даже… брат. Я знала, что он мне не отец, но иногда думала, как было бы хорошо, если бы это оказалось не так.
Да, в какой-то момент я даже мечтала, чтобы однажды мама и дядя Денис признались – именно он мой родной папа.
Увы…
Конечно, после таких мыслей представить Дворжецкого в роли мужа?
Да уж, мне нужно будет сильно постараться, чтобы Егор поверил в то, что Денис Александрович… то есть, просто Денис – мой будущий муж.
Мы идем с Матвеем домой, я расспрашиваю, как прошел день в саду, что он ел, чем занимался.
- Мам, а ты не знаешь, дядя Егор когда меня на футбол поведет?
- Не знаю, малыш.
- А он, правда, поведет? Он ведь обещал!
- Он свои обещания выполняет, чемпион!
Я вздрагиваю, потому что меньше всего ожидала услышать этот голос!
Не собирался я к ним ехать! Правда!
Вернулся домой на взводе, а там… Там Ярославка, такая грустная.
Почему, говорит, тетя- мама Витаминка ко мне не приехала…
Тетя-мама! Капец.
И в слезы…
А у меня просто… душа на разрыв… твою ж… дивизию!
Вспомнил, что Виталина
