не очень помогало избавиться от навязчивых эротических фантазий.
— А делить меня с Дани тебе нравится?
Она передвинула руку выше, задела локтем пах, прижалась ко мне спиной и повернула голову так, что я просто не мог не целовать ее шею. Отодвинув в сторону ее волосы, я заскользил губами по бархатной коже к ушку, зашептал:
— Делить? Энни, детка, в этом случае слово делить совершенно неуместно. С тобой я предпочитаю умножать. Умножать твое удовольствие. Мы ведь даем тебе вдвоем больше, чем по-отдельности. Это невозможно отрицать. Правда?
— Да.
— Я отдаю тебя Дани, потому что вижу, как ты вспыхиваешь с ним, а потом зажигаешь меня. Ты делаешь это совершенно естественно, бессознательно, интуитивно. Это невероятно возбуждает, Энни. Твое наслаждение, твоя радость, твои оргазмы. Ты готова отдаться нам обоим со всей страстью и так… искренне.
— Алекс…
Она повернулась ко мне лицом, и я не смог сдержать желания, поцеловал эти сладкие губы. Аня обвила мою шею руками.
— Ты делаешь меня безумным, детка. Я никогда, ни с кем такого не чувствовал, не позволял себе, — бормотал я, целуя ее снова и снова. — С того первого дня, когда ты меня сбила.
Аня отстранилась.
— Хей, ты сам кинулся мне под колеса.
— Ладно. Да, сам. И это опять совершенно дико для меня. А уж встречаться потом… Я не хожу на свидания в Европе, Аня.
— Почему?
Она отстранилась, в ее глазах был искренний вопрос и удивление.
— Потому что это бессмысленно. Я живу в Лос-Анжелесе и не заинтересован в отношениях на расстоянии.
— Да, я понимаю.
— О, черт! Детка, прости…
Я понял, что сказал уже после того, как слова сорвались с языка.
— Не извиняйся. Ты прав. Это действительно разумно, правильно. Поэтому вы просто платили проституткам, да?
Я пожал плечами, не отрицая. Да, это было удобно.
— Знаешь, мне нравится быть вашей шлюшкой, — проговорила она, забавляясь, но все равно немного печально.
— Энни, я же не…
— Знаю, Алекс. Я знаю, вы оба совсем не так ко мне относитесь. Я это чувствую, просто… Ах, наверно я все еще не верю, что это происходит со мной.
— Поверь, я тоже.
Она засмеялась звонким колокольчиком, положила ладони мне на щеки и зашептала:
— Я сейчас буду тебя соблазнять.
Я простонал, потому что знал, что ей это удастся.
— Энни, пожалуйста. Ты еще вчера была больна.
— А сегодня мне нужно тонизирующее лекарство, чтобы совсем поправиться.
Она расстегнула свою рубашку до конца, и я не мог отвести глаз от ее груди, уже возбужденных, напряженных сосков, которые так и просились мне в рот. Аня сдавила груди руками и простонала. Она ущипнула соски, потянула за них. Я делал так же в Амстердаме, когда она кончала Дани на язык.
— Детка, я же не сдержусь. Ты делаешь из меня дикаря какого-то, — скулил я, как последний слабак, теряя волю от безумно эротического зрелища.
— Ты сможешь быть нежным и медленным, — отвечала она, словно уговаривала или зомбировала.
Я хотел уложить ее на пол и взять быстро и жадно, не тратя время на прелюдию, но слова Ани вселяли уверенность, что получится иначе. Она хотела сегодня иначе. Я скорее умру, чем разочарую ее.
Сбрасывая рубашку, она повела плечами и тряхнула волосами. Огонь рассыпал блики по ее коже, заиграл красным на прядях волос.
Я придвинулся ближе, и она сама сократила расстояние, целуя меня, а потом и надавила мне на грудь, заставляя лечь на ковер. Аня сняла с меня майку и стала целовать грудь, шею, плечи. Я шарил пальцами по ее хрупкому телу, поглаживая, лаская. Ее неспешный темп успокаивал, настраивал на медленную, чувственную прелюдию, которая лучше самого секса.
Мы нежили друг друга руками и губам, шептали в полумраке милые пошлости, тихонько смеялись и стонали. Это было невероятно долго, медленно, страстно. Я не мог прекратить к ней прикасаться, не мог перестать искать губами ее губы. Аня перекатилась вниз и потянула меня за собой, чтобы я накрыл ее своим телом. Она сама расстегнула мои джинсы, а я стянул с нее мягкие спортивные брюки.
Мы смотрели друг другу в глаза, когда я медленно погружался, не сдерживая протяжных громких стонов удовольствия. Аня кусала губы, выгибаясь, подаваясь мне навстречу, но так же медленно смакуя момент нашего соединения.
Один раз. Это будет один раз. Она так слаба. Врач прописал покой.
Но за одним разом почему-то сразу последовал второй, а потом я не мог сдержаться снова и спустился ртом вниз, чтобы попробовать вкус ее возбуждения и очередного оргазма.
— Еще, Алекс, ты нужен мне, — взмолилась она, переворачиваясь на живот, приподнимая попку.
Я не мог ей отказать. Мы занимались любовью у камина, пока Аня не начала зевать. Тогда я взял ее на руки и отнес в спальню. Я заснул, как убитый, крепко прижимая к себе бесценное сокровище.
Аня
Утром я проснулась в объятиях Алекса. Кажется, он не отпускал меня всю ночь. Потрясающе.
Я была нужна ему. Им обоим, но сегодня всецело принадлежала только Алексу и хотела усугубить это всеми возможными способами. Чтобы он не начал нудить о моем здоровье, я воспользовалась его сонным состоянием и утренней эрекцией, чтобы соблазнить. Он просыпался медленно, постанывая и прижимаясь ко мне сильнее. Я ласкала его член рукой, облизывала соски и пыталась потереться клитором о его бедро.
— Энни, свитхарт, — пробормотал Алекс, укладывая меня живот.
Я пискнула от неожиданности, но не возражала, конечно. Он входил в меня медленно, но очень скоро стал двигаться быстрее и сильнее, буквально вдавливая меня в матрас. Алекс хрипел и ругался, сжимая мои бедра, прикусывая кожу на плече и в сгибе у шеи. Мы кончили одновременно. Он с рычанием, а я с протяжным стоном в подушку.
Алекс удерживал себя на локтях, тяжело дышал мне в спину.
— Что ты делаешь со мной все время, Энни, — бормотал он, все еще задыхаясь. — Почему я теряю разум?
— Потому что мне нравится дикий, безумный Алекс, — замурлыкала я в ответ.
Он тихо засмеялся, приподнимаясь и поворачивая меня на спину.
— Как ты себя чувствуешь?
— Потрясающе, — ответила я, широко улыбаясь.
Наверно, мы бы продолжили, но зазвонил мой телефон. Едва я увидела имя абонента, то вскочила с кровати и закружилась по комнате.
— Мистер Торп, доброе утро, — затараторила я нервно, приветствуя заказчика. — Ради бога простите, что не отправила вам текст. Я немного приболела и забыла. У меня все готово, нужно только скомпоновать и переслать. Полчаса дадите?
— О, ничего
